Закат Московского царства. Царский двор конца XVII века - Автореферат

Последние годы царствования Алексея Михайловича (1667-1676) и последовавшее затем царствование его сына Федора Алексеевича (1676-1682) составляют особый этап в истории России. Принципиальное значение для решения проблемы типологии российской государственности на материалах XVII в. имеет оценка взаимодействия царя и Думы. Концепция восточного деспотизма также подразумевает несамостоятельность, сервильность Думы по отношению к царю, но не в связи с уменьшением роли боярства в XVII в., а в связи с отрицанием самого существования сословий в Московском государстве. Подробные отчеты монастырских стряпчих позволяют в деталях исследовать, как царь принимал челобитные, расспрашивал челобитчика о существе дела, рассматривал дела на своем рабочем столе в царской Комнате, велел перекладывать некоторые из них на подоконник (это означало отказ от рассмотрения) или передавал их для обсуждения думным людям, которые, «скопясь человек пять-шесть» в Золотой палате, выносили приговор. Эта переписка позволяет представить характер взаимодействия царя и Думы: царь во всем просил совета у думных людей, а те, в свою очередь, постоянно испрашивали мнение царя.Детальное изучение царского двора, придворной и политической истории второй половины XVII в. позволяет предложить новое решение проблемы типологии российского самодержавия. Такая практика уходила корнями в дружинные традиции, основывалась на выдающейся роли московского боярства в политической жизни страны, находила выражение в христианской идее о пользе всякого «благого совета» - «во многом совете спасение». Специфика русского средневекового общества состояла в том, что значение правящего слоя страны относительно государя было оформлено не законодательно, а находило выражение через практику управления. Проведенное исследование позволяет прийти к выводу, что оценка самодержавия XVII в. как формы восточной деспотии является, скорее, результатом историософского или публицистического взгляда на особенности исторического развития России, чем результатом детального исторического исследования. Восточный деспотизм, то есть власть не связанную ни традицией, ни какими-либо институтами, невозможно примирить с многовековой практикой местничества, из века в век передающейся традиции боярского совета, с глубоким убеждением, стоявшим выше всякой власти, о необходимости благословения царского решения со стороны главы церкви.Седов П.В. Правящая элита Русского государства 1660-1680-х гг. // Правящая элита Русского государства IX - начало XVIII в. Очерки истории. Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых журналах и других изданиях, определенных ВАК: 3. Седов П.В. О боярской попытке учреждения наместничеств в России в 1681-1682 гг. // Вестник ЛГУ.

1. Детальное изучение царского двора, придворной и политической истории второй половины XVII в. позволяет предложить новое решение проблемы типологии российского самодержавия. Царь фактически правил, «поговоря с бояры». Такая практика уходила корнями в дружинные традиции, основывалась на выдающейся роли московского боярства в политической жизни страны, находила выражение в христианской идее о пользе всякого «благого совета» ? «во многом совете спасение». Христианский «дух совета», характерный для средневековой Европы, определял и лицо высшего управления Московского государства XVII в. Отличие же состояло в том, что сословное общество Средневековой Руси было менее развитым, чем в других европейских странах, и особенно это касалось сословных прав и привилегий.

Специфика русского средневекового общества состояла в том, что значение правящего слоя страны относительно государя было оформлено не законодательно, а находило выражение через практику управления. Своды законов Средневековой Руси не содержат никакой регламентации работы Думы, ее прав и обязанностей. Но это не значит, что ее не существовало и что не было таких прав и обязанностей.

Проведенное исследование позволяет прийти к выводу, что оценка самодержавия XVII в. как формы восточной деспотии является, скорее, результатом историософского или публицистического взгляда на особенности исторического развития России, чем результатом детального исторического исследования. Восточный деспотизм, то есть власть не связанную ни традицией, ни какими-либо институтами, невозможно примирить с многовековой практикой местничества, из века в век передающейся традиции боярского совета, с глубоким убеждением, стоявшим выше всякой власти, о необходимости благословения царского решения со стороны главы церкви.

2. Известный вывод С.М. Соловьева о предпетровском времени - «Народ собрался в дорогу и ждал вождя» ? был основан на убеждении, что путь будущего исторического развития страны, избранный Петром, был ясен до его появления. Как удалось показать, последняя треть XVII в. составляет особый период в истории России, со своим содержанием и тенденциями, отличными от результатов петровских реформ. Факты не укладываются в господствующую в историографии схему неуклонного укрепления самодержавия в этот период. На деле имело место не усиление, а временное ослабление самодержавной власти, что было результатом ряда как субъективных, так объективных причин.

После смерти Алексея Михайловича на престоле друг друга сменяли малолетние и болезненные государи. Борьба за престол между наследниками от двух браков Алексея Михайловича расколола правящую элиту страны и ввергла ее в длительное противостояние придворных группировок Милославских и Нарышкиных. В ход пошли обвинения в колдовстве, ссылки и даже использование столичного гарнизона для расправы над политическими противниками. В результате весь царский двор оказался заложником стрелецкого мятежа 1682 г. и был вынужден покинуть Москву. Это был единственный случай в дореволюционной России, когда столица оказалась в руках восставших на несколько месяцев.

Церковный раскол существенно ослабил возможности государства в контроле над идеологической сферой. Не только значительная часть подданных, но и многие представители знати считали действия царя неправедными. Во дворце, среди ближайшего окружения государя и даже в самой царской семье, были сторонники дониконовского обряда, которые не оставляли мысли о его возвращении. Дело боярыни Морозовой, осада Соловецкого монастыря и другие последствия реформы Никона наносили урон престижу государства, были формами открытого неповиновения царской и церковной власти.

Временное ослабление самодержавия после смерти Алексея Михайловича выразилось и в ликвидации Монастырского приказа и приказа Тайных дел, с которыми исследователи справедливо связывали усиление личного надзора царя над системой управления. Спад деятельности Земских соборов в зрелые годы правления Алексея Михайловича сменился возрождением соборной практики в 1680-х гг.

3. Вопреки глубоко укоренившемуся мнению об упадке Боярской думы во второй половине XVII в. ее численность, а вместе с ней и значение в политической жизни заметно возросли. При юных и болезненных государях конца XVII в. государственными делами заправляли влиятельные бояре и другие «ближние предстатели». По их протекции в московские чины были пожалованы десятки их ставленников. Появление множества новых фамилий при дворе во второй половине XVII в. свидетельствует не о растворении боярства в массе дворянства, как писал В.О. Ключевский, а об усилении знати, наводнившей царский двор своими бывшими слугами ? «держальниками» и «хлебояжцами». В результате боярство не умирало, а превращалось в придворную аристократию, что нашло отражение в отмене местничества.

4. Выражением сотрудничества самодержавной власти с аристократией и одновременно способом усилить ее зависимость от личной воли самодержца стало формирование придворного общества. Впервые московские государи и их советники пожертвовали интересами большинства мелких и средних землевладельцев на юге страны в пользу столичных чинов. В 1670-1680-е гг. думные и московские чины, верхи духовенства получили на юге огромные земли, которые они населили пришлыми крестьянами. Эти земельные богатства оказались едва учтенными писцовым описанием 1678 г. и не облагались налогами вплоть до податной реформы Петра. Они стали дополнительным источником богатства верхов служилого сословия, архиереев и крупнейших монастырей.

Но главными источниками благосостояния столичных чинов, питательной средой для «вскармливания» придворного общества стали придворные милости, жалование «в приказ» по особому распоряжению царя или его приближенных. Государство не имело ресурсов для материального обеспечения всего служилого сословия и в этой связи доходами казны преимущественно пользовались те, кто ближе стоял к трону. Этот процесс шел на фоне оскудения основной массы городовых дворян и вызывал недовольство с их стороны.

5. Положение самодержавной власти второй половины XVII в. определялось особенностями эволюции сословий, разделенных на множество чинов. Консолидация сословий шла под определяющим влиянием государства и вела к формированию двух полюсов в дворянском, церковном и посадском сословиях. Верхушка этих сословий была ориентирована не столько на интересы своего сословия, сколько на царский двор. При этом верхи сословий объединялись вокруг полученных новых привилегий, а остальная часть - вокруг увеличивавшихся обязанностей. Эта «разорванность» сословий XVII в. определила особенности сословного строя в России: политически активные верхи сословий верно служили самодержавной власти и не помышляли ставить принципиальные вопросы о ее пределах, поскольку целиком зависели от нее.

Придворная знать нашла объект подражания в Речи Посполитой, политические порядки которой были далеки от абсолютизма. Проекты придать думным чинам новые наследственные титулы на манер Речи Посполитой, появление первых гербов, влияние польской генеалогической традиции, право уходить в отставку после сорока лет службы и другие привилегии русской знати отражают неоднозначность политического развития России конца XVII в. Эти тенденции получат продолжение в дворянских привилегиях XVIII столетия, но они не определят лицо государства, как в Речи Посполитой, а станут частью самодержавной монархии. Временное исчезновение придворного общества в петровское время, неудача «затейки верховников» 1730 г. свидетельствуют, что русская знать не смогла занять самостоятельное положение относительно самодержавной власти. Основная причина состояла в отсутствии единства служилого сословия, оторванности столичного дворянства от городовых дворян и детей боярских.

Было бы ошибкой видеть в русской аристократии второй половины XVII в. силу, противостоящую царской власти. Московская знать гордилась верной службой русским самодержцам, стремилась не ограничить царскую власть, а оказаться как можно ближе к государю - источнику власти, богатства и придворного влияния. Поэтому правление юных монархов, составлявшее большую часть XVII века, не привело к ограничению самодержавия.

Отсутствие единства сословий, привязанность их верхов к двору, не позволили сословиям реализовать выпавший им в конце XVII в. исторический шанс политического участия в управлении страной. Ориентация верхов знати на порядки соседней Речи Посполитой не встречала поддержки основной массы дворянства. Обогащение верхов епископата и крупнейших монастырей также разительно отличалось от положения основной массы церковного сословия. Верхи купечества стали послушным орудием для взимания податей с посадских людей. Относительный «вакуум» политической воли в последней трети XVII в. существовал недолго и был заполнен железной волей Петра I, мобилизовавшего страну на решение государственных задач часто в ущерб сословным интересам подданных. Это стало возможным в рамках уже сложившейся традиции преимущественной опоры самодержавия на верхи сословий.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ИЗЛОЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ РАБОТАХ АВТОРА: Монография

1. Седов П.В. Закат Московского царства. Царский двор конца XVII века. СПБ., 2006. ? 604 с. (50 п.л.).

10. Седов П.В. Реформа служилого платья при Федоре Алексеевиче // Всероссийская научная конференция “Когда Россия молодая мужала с гением Петра”, посвященная 300-летнему юбилею отечественного флота. Тезисы докладов. Переславль-Залесский, 1992. (0.2. п.л.).

11. Седов П.В. Реформа служилого платья при Федоре Алексеевиче // Труды Всероссийской научной конференции «Когда Россия молодая мужала с гением Петра». Переславль-Залесский, 1992. Вып. 1. С. 77 - 84. (0,5 п.л.)

12. Седов П.В. Деятельность боярских надворных комиссий в отсутствие царя в Москве // Российская государственность. Этапы становления и развития. Тезисы и материалы научной конференции. Кострома, 1993. (0,3 п.л.).

13. Седов П.В. Роль государства в развитии образования в России в XVII в. // Панорама культурной жизни стран СНГ, Балтии и Закавказья. Вып. 1-2. М., 1994. С. 1-14. (1 п.л.).

14. Седов П.В. Изменение структуры «государева двора» во второй половине XVII в. (По боярским спискам 1667-1682 гг.) // Сословия и государственная власть в России XV-XIX вв. Чтения памяти акад. Л.В. Черепнина. М., 1994. (0,2 п.л.).

15. Седов П.В. “Почесть”, “посулы” и “поминки” в московских приказах XVII в. // Россия в Х-XVIII вв. Проблемы истории и источниковедения: Тезисы вторых чтений, посвященных памяти А.А. Зимина. М., 1995. (0,3 п.л.).

16. Седов П.В. Детские годы царя Федора Алексеевича // Средневековая Русь. Сборник научных статей к 65-летию со дня рождения профессора Р.Г. Скрынникова. СПБ., 1995. С. 77 - 93. (1 п.л.).

17. Седов П.В. Деятельность боярских надворных комиссий XVII в. в отсутствие царя в Москве // Studia humanistica 1996. Исследования по истории и филологии. СПБ., 1996. С. 73-86. (1. п.л.).

18. Седов П.В. Появление польского головного убора в женском дворцовом гардеробе начала 1680-х годов // Русское просветительство конца XVII-XVIII веков в контексте европейской культуры. Тезисы докладов научной конференции. СПБ., 1997. С. 12-14. (0,2 п.л.).

19. Седов П.В. Распространение польской моды при московском дворе в начале 80-х годов XVII в. // Феодальная Россия: Новые исследования. Вып. II. СПБ., 1998. С. 59-65. (0,4 п.л.).

20. Седов П.В. Проект учреждения папы в России // Вторые Димитровские чтения. СПБ., 1997. С. 14-20. (0,4 п.л.).

21. Седов П.В. Борьба крупных монастырей против отмены тарханов в 1670-х гг. // Духовное, историческое и культурное наследие Кирилло-Белозерского монастыря: К 600-летию основания. СПБ., 1998. С. 34-49. (1 п.л.).

22. Седов П.В. Подношения в системе воеводского управления Новгорода XVII в. // Новгородский исторический сборник. Т. 7 (17). СПБ., 1999. С. 130 - 163 (3 п.л.).

23. Седов П.В. Проекты изменения церковной иерархии в царствование Федора Алексеевича // Средневековое православие от прихода до патриархата. Волгоград, 1998. Вып. 2. С. 268-315. (2,6 п.л.).

24. Седов П.В. Взятки и подношения в системе управления Московского государства: практика XVII в. // Место России в Европе. The Place of Russia in Europe. Budapest, 1999. С. 122-130. (1 п.л.).

25. Седов П.В. Дневник Патрика Гордона об обороне Чигирина в 1677 г. // VI world Congress for Central and East European studies». Abstracts. P. 380. (0,1 п.л.).

26. Седов П.В. Конец местничества // Российское самодержавие и бюрократия. Сборник статей в честь Натальи Федоровны Демидовой. М.; Новосибирск, 2000. С. 88-103. (1 п.л.).

27. Седов П.В. Россия на пороге Нового времени: Реформы царя Федора Алексеевича // Von Moskau nach St. Petersburg. Das russische Reich im 17. Jahrhundent. Harrassowitz Verlag; Wisbaden, 2000. С. 291-301. (1 п.л.).

28. Седов П.В. Опись гардероба боярина князя Василия Васильевича Голицына // Россия XV-XVIII столетий. Сборник научных статей. Юбилейное издание. Волгоград; СПБ., 2001. С. 267-282 (1. п.л.).

29. Седов П.В. Хождение во власть гостя Аверкия Кириллова // Торговля, купечество и таможенное дело в России в XVI-XVIII вв. Сборник материалов международной конференции. СПБ., 2001. С. 90-95. (0,3 п.л.).

30. Седов П.В. Перемены в одежде правящих верхов России в конце XVII в. // Место России в Евразии. Будапешт, 2001. С. 172-181. (0,7 п.л.).

31. Седов П.В. Создание Расправной палаты // Russische und Ukrainische Geschichte. Vom. 16-18. Jahrundert. 2001. С. 97-108. (1 п.л.).

32. Седов П.В. Оборона Чигирина в 1677 г. // Российское государство в XIV - XVII вв. СПБ., 2002. С. 485-508. (2 п.л.).

33. Седов П.В. Культурный традиционализм средневекового кормления и его модернизация в петровскую эпоху (на примере Новгорода) // Первая Всероссийская научно-практическая конференция грантополучателей программы Межрегиональные исследования в общественных науках «Потенциал социально-гуманитарных наук и проблемы развития современного российского общества». Сборник аннотаций докладов и выступлений. СПБ., 2002. С. 57-58. (0,1 п.л.).

34. Седов П.В. «Самая действенная русская конституция» (Культурный традиционализм средневекового кормления и его модернизация в петровскую эпоху) // Чело. 2003. №1 (26). С. 35-47. (1,7 п.л.).

35. Седов П.В. Выдающиеся представители рода Лихачевых на закате Московского царства // Историческое источниковедение и проблемы вспомогательных исторических дисциплин. СПБ., 2002. С. 75-76. (0,1 п.л.)

36. Седов П.В. Спальники конца царствования Алексея Михайловича // Нестор. СПБ., 2005. №7. С. 177-189. (1 п.л.).

37. Седов П.В. «Он мне свой…» (Свойство при московском дворе XVII в.) // Нестор. №7. СПБ., 2005. С. 190-199. (1 п.л.).

38. Седов П.В. Historiographie de l`autoctatie russe au seuil de l`epocque moderne (fin du XVII-e siecle)// Magazine. Universite Paris 8. 2005. №8. P. 21-22. (0,1 п.л.).

39. Седов П.В. Челобитная князей Одоевских о своих родовых землях накануне отмены местничества // Исследования по истории средневековой Руси. К 80-летию Юрия Георгиевича Алексеева. М.; СПБ., 2006. С. 338-344 (0,4 п.л.).

40. Седов П.В. Боярские «хлебояжцы» и свойственники // Времена и судьбы. Сборник статей в честь 75-летия Виктора Моисеевича Панеяха. СПБ., 2006. С. 133-142 (0,6 п.л.).

41. Седов П.В. «Царь указал, и бояре приговорили» (к истории московской практики управления второй половины XVII в.) // Памяти Лукичева. Сборник статей по истории и источниковедению. М., 2006. С. 252-267. (0,7 п.л.).

42. Седов П.В. Русский человек в эпоху перемен (жизнь придворного конца XVII в.) // Санкт-Петербургский международный летний культурно-исторический университет. Реформы в России XVI - начало XX в. СПБ., 2006. С 4-33. (2 п.л.).

43. Седов П.В. Российское самодержавие накануне реформ Петра I // Труды кафедры истории России с древнейших времен до XX века. Т. II. «В кратких словесах многой разум замыкающее…». Сборник научных трудов в честь 75-летия профессора Руслана Григорьевича Скрынникова. СПБ., 2007. С. 437-444. (0,6 п.л.).

44. Седов П.В. Волынский Василий Семенович; Одоевский Юрий Михайлович; Пронский-Рыбин Иван Петрович; Черкасский Михаил Алегукович; Шваль Иван; Шереметев Петр Васильевич Большой // Великий Новгород. История и культура IX-XVII веков. Энциклопедический словарь. СПБ., 2007. С. 127, 364-365, 401, 533-534, 536, 538. (0,3 п.л.).

45. Седов П.В. Долгоруков Михаил Юрьевич // Большая российская энциклопедия. Т. 9. М., 2007. (0,1 п.л.)

Размещено на .ru