Проза Даниила Хармса в современном литературоведении - Дипломная работа

Министерство высшего и среднего специального образования Республики Узбекистан Узбекский государственный университет мировых языков Кафедра русского языка и литературыХармса, было мотивировано рядом вопросов и проблем, с которыми мы столкнулись ранее, в нашей работе, предшествующей созданию выпускного квалификационного исследования. Определяющую роль в выборе темы сыграл неослабевающий интерес современных читателей и исследователей к творчеству Д. Творчество Даниила Ивановича Хармса при всем богатстве исследовательских материалов и монографий, все еще не исследовано полном объеме; по-прежнему остаются проблемные вопросы, которые дают почву для новых исследований. Так, материалом нашего исследования послужили художественные произведения Даниила Хармса второй половины 20-х - 30-х гг. Актуальность темы выпускной квалификационной работы определяется необходимостью изучения искусства русского литературного авангарда в целом, и творчества обэриутов в частности, а также вниманием сегодняшнего литературоведения к поэтике абсурда, в том числе и к творчеству Д.Значительная часть произведений, собранных в рукописном сборнике «Случаи» (1939), может быть рассмотрена как «стихотворения в прозе». Первым признаком «стихотворения в прозе» здесь является короткий размер текста, который увеличивает эмфатичность, выделенность каждого его элемента (как слово в телеграмме стоит дороже, чем в письме). Тексты «Случаи» и «Начало очень хорошего летнего дня» членятся на прозаические «строфы» по формуле: «большой период короткая фраза-концовка», аналогичная заключительному двустишию в октаве, шекспировском сонете или онегинской строфе». Как частный, но важный вид повторов выделим анафоры и эпифоры (структурные эквиваленты рифмы), в первой части рассказа «Сон»: «Калугин заснул и увидел сон, будто он сидит в кустах, а мимо кустов проходит милиционер. Наиболее образцовым «стихотворением в прозе» у Хармса является текст «Машкин убил Кошкина»: «Товарищ Кошкин танцевал вокруг товарища Машкина.И вполне очевидно, что там, где нет серийности с ее способностью структурировать текст, для автора возникает трудноразрешимая проблема завершения повествования. При этом удастся ли ему самому не зайти в тупик как повествователю, объединить и завершить текст - зависит от случая, то есть от потенциала неожиданного и смешного, заложенного в начальных и поворотных точках сюжета. Кукулина: можно сказать, что Хармс обращает главную трудность в конструктивный прием, точнее, даже в несколько разных приемов: 1) развитие «поэтики фрагмента», существовавшей уже у романтиков и получившей второе рождение в модернизме - «финал, открытый, так сказать, поневоле: текст не закончен и, таким образом, открыт»; 2) введение формальных концовок - «финал, связанный с исчерпанием повествовательного языка. «Вторичный» автор развинчивает язык до конца и сообщает, что дальше повествовать не может»; 3) минимизация размера текста вплоть до моностиха; 4) создание своего рода «серии серий», где в один текст объединяются даже ассоциативно не связанные между собой повествования. О бессвязности этого повествования уже сказано достаточно - «повествования, как такового уже нет».Важным компенсаторным фактором по отношению к механизмам отклонений всех уровней выступают мотивно-тематические связи произведений. Сквозные образы-иероглифы проходят через многочисленные тексты: имена, числа, окно, круг, шар, падение, полет, небо, время, чудо, сон, смерть, шкаф, шапка («колпак»), забывание, «отрывание» (то есть членовредительство - отделение руки, ноги, уха), старухи, дети и т. д. Сажин выделил у Хармса устойчивый интерес к числам от 1 до 8: число два «всегда сигнал неблагополучия, настоящей или грядущей опасности»; три часто встречается, «в том числе и в связи с его важностью в индийской философии, изучением которой занимался Хармс»; четыре - «основополагающее число в системе мироустройства»; «семь отверстий в голове живого существа управляются семью планетами»; числу восемь в компании близких друзей Хармса придавалось мистическое значение. Специалисты отметили, что в текстах чаще всего встречаются имена Иван (26 раз) и Антон (13 раз), среди них Иваны Ивановичи, Антоны Антоновичи и Иваны Антоновичи; фамилии персонажей - Бобров (6 раз), Козлов, Окнов, Петраков (по 5 раз), есть Антон Антонович Бобров и Антон Антонович Козлов. Объединение текстов в цикл как образование целостности более высокого уровня создает новые возможности для согласования элементов текста, а также самих произведений, в том числе разнородных, разножанровых и фрагментарных.Глоцером - над многими текстами Хармса (включая стихотворные) в рукописях стоит значок, представляющий собой рукописную русскую букву «т» или латинскую «m» в сочетании с числом (от 1 до 43). В. И. Сажин предложил этому другое объяснение: писатель соотносил свои тексты с транскрипциями арканов Таро (значок - русская буква «т») по книгам Папюса и П. Успенского.

Содержание

Введение

Глава 1. Изучение творчества Д. Хармса в современном литературоведении

1.1 Проблема жанрового своеобразия рассказов Даниила Хармса раз рассказ

1.1.1 «Случаи» как стихотворения в прозе

1.1.2 «Случаи» как драматические произведения

1.1.3 «Случаи» как квазижанр

1.2 Особенности повествовательной манеры Даниила Хармса

1.2.1 Повествование и фрагментарность

1.2.2 Мотивно-тематическое единство и циклизация

1.2.3 Интертекстуальные связи в рассказах Д. Хармса

Выводы по главе 1

Глава 2. Художественная интерпретация мотивов и образов в прозе Д. Хармса

2.1 Основные мотивы в рассказах Даниила Хармса

2.1.1 Мотив исчезновения в рассказах Д. Хармса

2.1.2 Мотивы рождения, смерти и бессмертия в рассказах Д. Хармса

2.1.3 Мотивы сна и яви в рассказах Д. Хармса

2.2 Значение некоторых образов в метавосприятии Д. Хармса

2.2.1 Образ числа в рассказах Д. Хармса

2.2.2 Образ окна в рассказах Д. Хармса

2.2.3 Роль образа шара в рассказах Д. Хармса

2.2.4 Роль образа трамвая в произведениях Д. Хармса

Выводы по главе 2

Заключение

Список использованной литературы