Протестантский Schriftprinzip и гуманистическое преобразование диалектики: от аксиом Евклида к логической конструкции Священной Истории. Дискуссии об истинности Писания в дореформационную эпоху: случай Уиклифа. Политическая герменевтика, аргументы.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ «ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ» Проблема достоверности в библейской герменевтике второй половины XVI - начала XVIII вв.Вильгельм Дильтей, высказывавшийся обыкновенно весьма категорично о доромантическом периоде истории гуманитарных наук, написал в самом начале «Введения в науки о духе», что если до начала XVIII в. науки об обществе и истории оставались под пятой у метафизики, то уже с середины этого же столетия они попали в столь же безысходное рабство к естественным наукам1. Возможно ли писать историю этих наук по Задача пересмотра традиционной версии истории науки, базирующейся на оппозиции «наук о природе» и «наук о духе», сделалась лейтмотивом исследовательской работы международных научных коллективов (к примеру, международный проект «Герменевтика и метод» под руководством Д. Обращение к проблеме эпистемологического статуса библейского текста в раннее Новое время именно в этой перспективе позволяет с новых позиций подойти к целому ряду ключевых явлений истории гуманитарных наук этой эпохи, таких как рождение метода в науках об историческом опыте и науках о тексте, возникновение первых проектов универсальной герменевтики, проблематизация статуса исторического аргумента в различных изводах рациональной этики и mathesis politica. Реализуемый нами подход к истории герменевтики находится в оппозиции к знаменитому принципу Вильгельма Дильтея, в соответствии с которым, во-первых, предметом теоретического интереса герменевтика может быть лишь с того момента, когда она официально возводится в ранг науки (поэтому за скобки пренебрежительно выносится вся католическая экзегеза), а во-вторых, условием sine qua non превращения герменевтики в науку является обретение ею автономного статуса.2) признал делом бесполезным и обременительным обращение к оригинальным текстам схоластических докторов. Но если с тех пор наследие католической схоластики было многократно реактуализовано и востребовано в самых различных исследовательских контекстах, то большинство памятников схоластики протестантской (за некоторым исключением) по-прежнему остается в монопольном владении Dogmengeschichte. История догматов, как подчеркивают и сами ее представители33, принципиально исключает из рассмотрения философские и историко-научные проблемы, которые могут быть поставлены на материале протестантской теологической литературы. Однако именно этот корпус источников, как будет показано далее, обладает значительным потенциалом для исследования вопроса об эпистемологических принципах интерпретации текста и об отношении истории и логики (именно в протестантской литературе впервые оказывается возможна постановка вопроса об «истории как проблеме логики»). В качестве внешней хронологической рамки наших рассуждений целесообразным представляется использовать традиционную для кальвинистской истории догматов периодизацию: ранняя ортодоксия (1517-1619)34 - время конфессиональной кодификации богословия Реформации; высокая ортодоксия (1619-1700) - «схоластический» период, эпоха превращения реформатскойПредметом дискуссии между Уиклифом и его оксфордскими коллегами, не принявшими logica Scripturae, становятся очевидные противоречия, содержащиеся в библейском тексте и воспроизводившиеся в его толкованиях, созданных авторитетнейшими учителями Церкви, а также многозначные речения высказывания из Библии, носящие явно скандальный характер. Чтобы развеять заблуждения коллег-логиков, Уиклиф, полагавший, что в библейском тексте нет и не может быть ни одного ложного слова, объявляет все противоречия в библейской тексте мнимыми, ибо происходящими от неверного понимания эквивокации. В другом своем трактате - «Логика», - целью которого провозглашается создание инструментов семантического анализа, которые можно было бы использовать для экзегезы Писания (что потом и будет сделано в трактате «Об истине…») утверждает, все сущее (omne quod est) есть предложение, ибо каждый даже единичный предмет является знаком своего бытия, и это семантическое отношение может быть представлено в виде субъект-предикатной конструкции. Такая квалификация многозначных речений библейского текста и позволяла Уиклифу расценивать позицию своих оппонентов как софистическую: ведь, согласно его определению, речение, ложное de virtute sermonis и приобретающее истинное значение лишь посредством соотнесения речевым узусом (usus loquendi) священных авторов, - это и есть софизм. 49 Nonne, inquiunt, est impossibile, quod Cristus sit demoniacus, et tamen hoc legitur Joh. octavo: “Nonne, inquiunt Judei, bene dicimus, quia Samaritanus es et demonium habes” ; et simile est illud Luc. undecimo : «in belzebub principe demoniorum eicit demonia », et illud Joh. nono, “non est hic homo ex deo”, cum sibi similibus. oportet enim secundum Augustinum grossare minucias fractas et laceratas in sua integra, ex quibus sensus scripture colligitur.
