Поэтика "Романа с кокаином" М. Агеева - Дипломная работа

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Филологический факультет Кафедра истории русской литературы Выпускная квалификационная работаВ настоящей работе мы ставили перед собой цель определить своеобразие поэтики «Романа с кокаином», основываясь на тезисе, согласно которому автобиографизм и онейросфера являются ключевыми аспектами поэтики исследуемого текста. Анализ форм автобиографизма «Романа с кокаином» позволяет нам прийти к выводу о том, что автобиографическое начало текста заставляет реципиента переносить характеристику автобиографического героя Вадима Масленникова на самого автора. Леви пересекаются в литературной личности - Агееве; псевдоним как маска, за которую прячется реальный писатель, играет важнейшую роль в создании мифа об авторе «Романа с кокаином». Характерно, что все отмеченные нами мотивы создают Агееву, с одной стороны, репутацию типичного писателя-эмигранта, переживающего «переселение, отрыв от России», бедность, поскольку «эмигрантскому читателю они [писатели-эмигранты] не были нужны, печататься было негде, а, главное, для серьезной литературной работы не оставалось ни времени, ни сил: надо было зарабатывать на жизнь» , состояние одиночества, обостряемого нахождением в «информационной блокаде», вызванной прерванной связью с людьми, которые остались на родине, отсутствием новых знакомств в неизвестной стране и, что самое главное, невостребованностью в литературном процессе зарубежья. Таким образом, состояние бессонницы, сопровождающей действие кокаина, противопоставлено сновидениям не только концептуально, но и композиционно: если, как мы уже отметили, сновидение в произведении является «текстом в тексте», имитацией бессознательной сферы героя, то бессонница, напротив, сопутствует перманентному наркотическому опьянению, преломляющему реальность.

Оглавление

Введение

Глава I. Формы автобиографизма в «Романе с кокаином»

1.1 Автобиографизм «Романа с кокаином»: к постановке проблемы

1.2 Формы автобиографизма «Романа с кокаином» на художественно-изобразительном, концептуальном и тематическом уровнях

1.3 Московский текст как одна из форм автобиографизма «Романа с кокаином»

Глава II. Онирический аспект «Романа с кокаином»

2.1 Сновиденческий текст в «Романе с кокаином»

2.2 Бессонница как одна из разновидностей онирического аспекта: глава «Кокаин»

Заключение

Список литературы

автобиографизм роман изобразительный кокаин

М. Агеев (настоящее имя - Марк Лазаревич (Людвигович, Леонтьевич) Леви (Левин), 1898-1973) - русский писатель, филолог-германист. Литературное наследие Агеева включает в себя два произведения - рассказ «Паршивый народ» (1934) и «Роман с кокаином» (1934). Впервые «Роман с кокаином» был напечатан в парижском еженедельнике «Иллюстрированная жизнь», в том же году первая часть произведения появилась в журнале эмигрантской прозы «Числа», а отдельной книгой роман вышел в 1936 году. В СССР «Роман с кокаином» впервые появился в рижском журнале «Родник» (выходил с 6 по 11 номер 1989 года), а отдельной книгой вышел в 1990 году в издательстве «Терра».

Первыми откликами на «Роман с кокаином» явились критические рецензии Г. Адамовича, В. Вейдле, А. Бема, Д. Мережковского, П. Пильского, В. Ходасевича, Н. Резниковой, вышедшие в 30-х годах. Они ставили вопрос о художественной ценности произведения, выявляли его литературные особенности и косвенно отмечали некоторые особенности поэтики. В. Вейдле отмечал предельную искренность «Романа с кокаином» и его глубокий психологизм . По мнению А. Бема , произведение оставляет впечатление незаконченности, появление некоторых частей кажется искусственным, нелогичным, и особое внимание в связи с этим было обращено на главу «Кокаин», детально описывающую влияние наркотика на организм; последнее позволило А. Бему окрестить произведение «клиническим случаем», противопоставленным произведениям с истинной художественностью, которые, в отличие от «Романа с кокаином», вызывают катарсис. Кроме того, исследователь отметил, что в романе встречается множество лексических ошибок и стилистических неточностей. Вслед за А. Бемом о частых речевых ошибках пишет и В. Ходасевич , называя в ряду недостатков произведения обилие сентенций, назиданий и вставок прямых рассуждений, разрывающих единство повествования, а также неоригинальность «литературных форм» и нелогичность композиции.

Ряд исследователей анализировал литературные истоки «Романа с кокаином». Они отмечали связь М. Агеева с Ф. Достоевским и В. Сириным-Набоковым. Так, Д. Мережковский указывает на сходство повествовательных манер И. Бунина и В. Сирина, но отдельно при этом выделяет следование традиции Ф. Достоевского, называя М. Агеева «Достоевским 30-х годов нашего века» . Г. Адамович также отмечает, что в первой главе «Романа с кокаином» прослеживается аллюзия на сцену из «Подростка» Ф. Достоевского, в которой в пансионат к главному герою, Аркадию Долгорукому, приходит его «испуганная, забитая мать» . А. Бем, отмечая связь М. Агеева с Ф. Достоевским, характеризует ее как поверхностное, чисто «внешнее» подражание. Говоря о теме любви «Романа с кокаином», В. Ходасевич замечает, что любовная линия имеет параллели с «Машенькой» В. Набокова: в обоих произведениях любовь сопряжена с мотивом отрицания телесности, физической близости, которая может произойти только после утраты истинного чувства. Очевидно, что «Роман с кокаином» получил неоднозначные отклики, однако, определенно, вызвал интерес в эмигрантских литературных кругах.

После появления вышеуказанных рецензий о «Романе с кокаином» забыли на несколько десятилетий: за это время не вышло ни одной работы, посвященной произведению . Повторный интерес к нему возник после того, как в 1983 году литературовед Л. Швейцер обнаружила «Роман с кокаином» на полке книжного провинциального магазина в Марселе. Она поспособствовала тому, чтобы роман был переведен на несколько европейских языков, а также организовала выпуск репринта русского издания 1936 года. Это «возрождение» мотивировало появление новых работ о «Романе с кокаином» - прежде всего, литературоведческих.

Большая часть современных работ, посвященных «Роману с кокаином», ставит перед собой цель атрибутировать произведение. Эти исследования стали появляться после того, как в 1986 году Н. Струве выдвинул гипотезу, согласно которой произведение создал В. Набоков . В статье 1990 года Н. Струве отмечал обращение М. Агеева к характерным для В. Набокова темам раздвоения («Отчаяние», «Защита Лужина»), антисемитизма, наркотиков («Случайность»), неприятия советского строя. Также исследователь говорит о сходстве Вадима Масленникова и Мартына Эдельвейса («Подвиг»): оба героя, по его мнению, наделены «пафосом отрицания» . Обращаясь к анализу языкового уровня произведения, Н. Струве подчеркивает, что тропы «Романа с кокаином» носят набоковский отпечаток: об этом свидетельствует широкое использование составных метафор, антропоморфность неодушевленных предметов, употребление неологизмов со звуковой семантикой. Статья Н. Струве является одной из ключевых работ, посвященных М. Агееву, она содержит хронологический обзор рецепции произведения, и в ней, хотя и бегло, но отмечены важные особенности поэтики «Романа с кокаином». Эта статья вызвала целый ряд откликов, опровергающих тезис Н. Струве. Среди них - работы Ив. Толстого, М. Михеева, Н. Мухина, А. Синелевой. Споря с Н. Струве о причастности В. Набокова к «Роману с кокаином», Ив. Толстой, вслед за А. Бемом и В. Ходасевичем, укажет на лексическое несовершенство «Романа с кокаином», отметив, что для прозы В. Набокова не характерно наличие речевых ошибок, упрощенных и стершихся метафор, клише. Кроме того, исследователь подчеркивает, что в произведении нет значимой для произведений В. Набокова иронии: «Роман с кокаином» исповедален, лишен юмора . В большей степени обращаясь к сравнению художественных образов М. Агеева и В. Набокова, Ив. Толстой приходит к выводу, что «Роман с кокаином» не может принадлежать последнему. Все иные попытки атрибуции «Романа с кокаином» свидетельствуют о том же.

Несколько под другим углом преломляет проблему атрибуции исследование М. Сорокиной и Г. Суперфина . Появление в тексте реальных топонимов Москвы 1914-1919 годов позволило Г. Суперфину сделать важное для нашей работы предположение, что в основу «Романа с кокаином» положен автобиографический принцип повествования, что в дальнейшем привело исследователей к работе с архивами, в которых были найдены свидетельства того, что М. Леви, действительно, мог являться автором «Романа с кокаином». При дальнейшем работе с архивами удалось обнаружить также письма М. Леви к Г. Адамовичу, Н. Оцупу, П. Пильскому, в которых шла речь о публикации «Романа с кокаином» и возможного сотрудничества М. Леви с рижской газетой «Сегодня» , что также подтверждает гипотезу об авторстве М. Леви. Исследование М. Сорокиной и Г. Суперфина можно назвать программным для нашей работы, поскольку именно в нем содержатся важные факты биографии М. Леви, которые позволяют составить тезис об автобиографическом начале, положенном в основу «Романа с кокаином».

Отдельные работы были посвящены системе образов «Романа с кокаином». Н. Летаева в своей диссертации рассматривает «Роман с кокаином» в контексте эмигрантской литературы «первой волны», ставя произведение в один ряд с произведениями Б. Поплавского, В. Яновского, Н. Оцупа, Г. Адамовича и других писателей. В связи с этим главная цель исследователя - анализ образа главного героя Вадима Масленникова как «порогового», неукорененного, лиминального героя, свойственного произведениям эмигрантской литературы.

Н. Желтова, анализируя образ Масленникова, выявляет концепт страдания, отсылающий к антропософии Ф. Достоевского. По мнению Н. Желтовой, гибель Масленникова обусловлена тем, что он отказывается от страдания. На наш взгляд, данный тезис верен не в полной мере, что будет доказано в основной части нашей работы.

Не обошли вниманием и важный для нашего исследования онирический аспект «Романа с кокаином». Вслед за А. Бемом и В. Ходасевичем, актуальность темы наркотиков в тексте отмечает и А. Кобринский . Исследователь указывает на то, что данная тема в русской литературе обычно соотносится с мотивом «священного безумия», становящегося источником вдохновения. Особенно это характерно для символистской эстетики: здесь онирический аспект соотносится с мотивом экзистенциального поиска, противопоставленного «земному» бытию. Предшественником «Романа с кокаином» А. Кобринский называет «Морфий» М. Булгакова, однако, как замечает исследователь, М. Леви вряд ли был знаком с этим рассказом, появившемся впервые в 1927 году в журнале «Медицинский вестник».

Итак, проанализировав исследования, посвященные «Роману с кокаином», мы можем сделать вывод о том, что некоторые особенности поэтики отмечаются уже в первых рецензиях на произведение, а также в работах, посвященных атрибуции, однако эти замечания носят разбросанный, «мозаичный», презентационный характер, лишены целостности, системности и чаще всего связаны с сопоставлением поэтик М. Агеева и В. Набокова. Примечательно, что основной корпус атрибутивных исследований апеллирует к биографии М. Леви, и многие исследователи отмечают в «Романе с кокаином» автобиографическое начало. Хотя большинство работ современного периода посвящено именно биографии М. Леви, отсутствуют исследования, которые подробнейшим образом анализировали бы формы автобиографизма в самом «Романе с кокаином». С другой стороны, не менее значимым становится и онирический аспект, заявленный уже в названии романа и отсылающий к одной из главных тем произведения - теме иллюзорности бытия. Тем не менее, на сегодняшний день также не существует работ, которые бы давали полный и системный анализ онейросферы «Романа с кокаином».

Таким образом, новизна нашей работы обеспечена недостаточностью исследования поэтического уровня «Романа с кокаином». Актуальность данного исследования определяется интересом к творчеству авторов «первой волны» эмиграции, так называемому незамеченному поколению , чье богатое литературное наследие до сих пор мало изучено. Результаты данного исследования могут помочь уточнить место «Романа с кокаином» в контексте русской литературы 30-х годов XX века.

Объектом исследования является «Роман с кокаином» М. Агеева. Предметом исследования станут художественно-изобразительный, концептуальный и тематический уровни «Романа с кокаином».

Целью настоящего исследования является определение своеобразия поэтики произведения. Для достижения данной цели поставлены следующие задачи: 1) определить формы выражения автобиографического начала в художественном мире «Романа с кокаином»;

2) исследовать онирический аспект произведения;

3) проанализировать его мотивно-тематическую структуру.

В ходе решения обозначенных задач была сформирована следующая структура работы: введение, две главы, заключение и список литературы.

Во введении содержится обзор критических и литературоведческих работ о «Романе с кокаином», а также вводится тезис об автобиографическом и онирическом аспектах как важнейших аспектах поэтики произведения.

Основная часть работы состоит из двух глав - «Формы автобиографизма в “Романе с кокаином”» и «Онирический аспект “Романа с кокаином”». В первой главе анализируется автобиографическая поэтика произведения. Во второй главе анализируется онейросфера романа. В заключении подводятся итоги исследования.

В диссертации используются культурно-исторический, семиотический, сопоставительный методы. Методологическая база исследования форм автобиографизма в «Романе с кокаином» основана на широком спектре теоретической литературы, посвященной автобиографическим жанрам, однако ключевой работой для нас является статья М. Медарич «Автобиография / Автобиографизм». Методология исследования онирического аспекта основана на ряде статей, посвященных теории сновиденческого текста, а также функционирования такого типа текста в произведениях разных авторов.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты можно использовать для составления комментария к роману, а также для формирования вузовских курсов по истории эмигрантской прозы в частности и русской литературы первой половины XX века в общем.

Глава 1. Формы автобиографизма в «Романе с кокаином»

1.1 Автобиографизм «Романа с кокаином»: к постановке проблемы

Г. Суперфин в начале 1990-х годов выдвинул гипотезу, согласно которой в «Романе с кокаином» в гимназии Кеймана, в которой учился главный герой Вадим Масленников, закодирована реально существующая до революции частная московская гимназия Р. Креймана. На мысль о том, что фонетическое сходство двух топонимов - реального и вымышленного, обеспечено тем, что одно из них является «означающим», а второе «означаемым», то есть «закодированным», натолкнуло присутствие в тексте реальных топонимов Москвы и реальное историческое время «Романа с кокаином». Вместе с тем, были найдены архивные подтверждения, согласно которым одноклассники Леви стали прототипами для «Романа с кокаином», что позволило исследователю сделать вывод о том, что в основе произведения лежит автобиографический хронотоп. Данный тезис говорит о том, что в «Романе с кокаином» вполне актуальным становится автобиографическое начало.

Теоретическую основу автобиографического жанра разрабатывали такие исследователи, как С. Машинский, И. Шайтанов, А. Урбан, Д. Жуков, Г. Елизаветина, Г. Винокур, А. Павловский, Е. Болдырева и другие. Стоит отметить, что одной из главнейших проблем исследования автобиографических форм является разграничение автобиографии и автобиографического начала в тексте; иными словами, на сегодняшний день не существует единообразия в определении дефиниции этого явления.

Говоря об истории мемуарных жанров, Г. Елизаветина отмечает, что утверждение автобиографического жанра в России происходит в XVII-XVIII веках, во время исторических перемен. Это утверждение коррелирует с тезисом И. Шайтанова о том, что интерес к мемуарно-автобиографической прозе обеспечен «обостренным чувством времени» . Любой перелом, произошедший вследствие тех или иных изменений, требовал рефлексии, осознания того, какое место конкретный индивидуум занимает в меняющемся мире. Это «чувство времени» было наиболее актуально для писателей-эмигрантов, особенно «первой волны» эмиграции. С одной стороны, они стали свидетелями того, как полностью меняется страна, в которой они жили. С другой стороны, оторванность от родины потребовала не только рефлексии о судьбе страны и их самих, но и ностальгического «возрождения» родины в их произведениях. По мнению А. Павловского, актуализация документального начала в эмигрантской литературе неслучайна: оно воскрешает «не только перипетии гражданской войны, но и более отдаленное прошлое родной земли, обычно связанное с детскими или отроческими годами писателей» . Именно поэтому многие из писателей-эмигрантов обратились к автобиографическим жанрам, позволяющим им реконструировать прошлое.

Как утверждает Л. Гинзбург, автобиография является вымыслом, не выходящим за рамки действительных фактов . Таким образом, главная проблема автобиографии состоит во взаимодействии факта и вымысла. Именно эта зыбкая и весьма условная грань становится, по мнению Л. Гинзбург, тем дифференцирующим звеном между автобиографией и автобиографической повестью: наличие вымысла и отстраненной рефлексии говорит в пользу автобиографического текста, тогда как точное следование за фактом говорит в пользу автобиографии. Другой вопрос заключается в том, что далеко не все факты, использованные в произведении, находят реальное подтверждение: иными словами, автобиография как «литературный документ» требует подтверждения со стороны реальных документов. В противном случае, приходится говорить либо о псевдоавтобиографии, намеренно противоречащей реальным фактам и создающей новый миф о писателе, либо об автобиографическом произведении, где расхождение с фактом также носит намеренный характер, но имеет другую цель: дать художественную интерпретацию реальным событиям в рамках заданной концепции произведения, то есть реализовать функции авторского самовыражения и проблематизации текста. Так, обращая внимание на проблему факта и вымысла, Л. Никулин разграничивает понятия роман и автобиография, делая вывод о том, что, к примеру, «Жизнь Арсеньева» И. Бунина нельзя назвать автобиографией, поскольку в нем фактическое сочетается с вымышленным.

Так возникает еще одна проблема в рамках автобиографического жанра - проблема подлинности. Как замечает А. Урбан , работа по памяти, а именно это главная категория, с помощью которой выстраивается жанр автобиографии, не может быть истинно подлинной, поскольку память в данном случае не является надежным источником. А. Урбан видит выход в сверке с автодокументом - письменным материалом, фиксирующим те или иные этапы жизни человека: дневниками, записками, записными книжками и иными документами, оставленными автором. Однако необходимо подчеркнуть, что это не решает проблемы валидности самого документа: многие «документы» создаются писателем точно так же по памяти, пусть и в более близкое к описываемым событиям время (как, например, дневник), нежели ретроспективная автобиография, да и субъективная интерпретация многих событий уничтожает объективный статус документа. Следовательно, необходимо учитывать, что автобиография строится на условном доверии между автором и читателем.

В нашей диссертации для обозначения автобиографических форм в «Романе с кокаином» мы будем использовать термин автобиографизм, который означает «трансформацию автором “жизненного материала” в направлении своей экзистенциальной сферы, своего эмоционального комплекса и видения человека; в литературно-художественном произведении такое понимание автобиографизма реализуется указанием субъекта речи на автобиографическую основу повествования» . Наиболее полное исследование этого феномена провела М. Медарич, охарактеризовав автобиографизм как «эхо жанра автобиографии»; «...он появляется в текстах, которые сами по себе не являются автобиографиями» .

1.2 Формы автобиографизма «Романа с кокаином» на художественно-изобразительном, концептуальном и тематическом уровнях

Следует подчеркнуть, что автобиографическое начало «Романа с кокаином» выявляется уже на уровне жанровых особенностей. Так, обилие реальных топонимов, отсылка к реальным историческим событиям, а также появление событий и лиц, вводимых не эксплицитно, а при помощи намеков, позволило исследователям М. Сорокиной и Г. Суперфину обозначать «Роман с кокаином» как так называемый роман с ключом. Расцвет жанра «романа с ключом» приходится на XVI-XVII века зарубежной литературы. Словарь литературоведческих терминов В. Шилина трактует «романы с ключом» как «светские романы в Испании XVI века, где под видом условности сюжета скрыта современность, изображаются намеки на злобу дня, на определенных лиц испанского дворянского общества» . В «Истории зарубежной литературы XVII века» указывается на то, что главная цель таких романов воспитательная, поэтому события и личности, зашифрованные в произведениях, всегда представлялись гиперболизированно идеальными.

Наиболее полный анализ данного явления предлагает C. Сорокина, обращаясь к произведениям русской литературы XX столетия. Возникновение «романа с ключом» в русской литературе принято отсчитывать с 20-х годов (в качестве примера исследователь указывает на «Козлиную песнь» К. Вагинова, «Сумасшедший корабль» О. Форш, «Скандалиста» В. Каверина, «Театральный роман» М. Булгакова). Исследователь отмечает, что интерес к документально-мемуарной литературе в это время обеспечен желанием «объективно» и точно отобразить изменения, происходящие в культуре и сознании людей. «Роман с ключом» отражает двойственный процесс: с одной стороны, он демонстрирует изменение реальности за счет «влияния идеологии и эстетики модернизма на мемуарные тексты» , а с другой стороны, актуализирует значимость современности. Таким образом, С. Сорокина, давая «роману с ключом» дефиницию, говорит о том, что это синтетический жанр, в котором «повествователь - свидетель и участник событий - соединяет историко-документальное и символическое видение эпохи, производя кодирование таким образом, что “осведомленный” читатель получает возможность совмещать две стратегии рецепции: анализ внутренней структуры знака: от означающего к означаемому, т. е. идентификация персонажей как личностей известных людей, и выявление логики означивания в пространстве означающих, т. е. текста» .

С. Сорокина выделяет несколько ключевых признаков «романа с ключом», среди которых реальный хронотоп, неомифологический принцип повествования, тема гибели как центральная, активное использование «эзопова языка», позволяющего кодировать известные лица и значимые события, появляющиеся в произведении. Важно отметить, что «роман с ключом» функционирует только при том условии, что реципиент может декодировать разбросанные по тексту «ключи», то есть можно говорить об особом типе читателя-«интеллектуала».

Еще один важный принцип «романа с ключом» заключается в том, что повествователь, который является одновременно и участником происходящих событий, и их свидетелем, тождествен автору. Следовательно, можно сказать, что данный жанр ориентирован на автобиографический тип дискурса, поскольку герой романа, тождественный автору, автобиографичен. Жанр «романа с ключом» можно было бы отнести к типу художественно-документальной литературы, где точное фактическое представлено в художественной интерпретации автора. В данной диссертации «роман с ключом» будет рассматриваться как произведение с закодированными «ключами» (лицами, событиями, топонимами), расшифровать которые становится возможным в полной мере через осознание автобиографического характера «Романа с кокаином».

Автобиографический герой «романа с ключом», с одной стороны, является участником событий прошлого, а с другой, соотносится с тем временем, когда писалось произведение - то есть с «авторским» временем. Иными словами, «любое произведение о прошлом - рассказ о двух эпохах: той, к которой относятся события, и той, когда оно написано» .

Затронув тему художественного времени «Романа…», важно отметить, что Леви отправляет рукопись произведения Г. Адамовичу в 1933 году (узнать, когда была начата работа над произведением, на данное время не представляется возможным), в то время как действие романа происходит в 1914-1919 годах. При этом процесс написания Масленниковым записок относится, скорее всего, к 1917-1918 годам: в рефлексивной главе «Мысли» объем рассуждений достигает своего апогея - именно в ней Масленников впервые обозначает себя как создателя данного текста. В этой бессобытийной части автор записок фиксирует момент написания и думает о предполагаемом читателе: «Но невольно, лишь только записал я сейчас все эти слова, как тотчас, с чрезвычайной явственностью, мне представилась презрительная улыбка на лице того, в чьи руки попадут эти мои печальные записки» . Таким образом, можно говорить о ретроспективной композиции «Романа с кокаином»: такая композиция помогает М. Леви создать тип героя, который анализирует сам себя.

В романе показан конкретный период из жизни главного героя - с октября 1914 года по январь 1919 года. Текст принимает форму «записок», в отличие от дневниковых записей, рассказчик-повествователь не маркирует их числами, и текст эксплицитно не содержит конкретных дат. Историческое время проявлено имплицитно. Временной отрезок начала романа атрибутируется по использованию примет дореволюционного времени (капор, тужурка, ямщик в онегинском цилиндре, частная гимназия с уроками «закона божьего» и так далее), конкретный промежуток определяется позже, когда в тексте появляются следующие указания: «… в апреле, когда война с Германией бушевала уже полтора с лишним года...» - в данном случае речь идет о Первой мировой войне, начавшейся в июле 1914 года.

«…когда десять месяцев тому назад кровожадные толпы с цветными тряпками перли по улицам Москвы…» - замечает герой романа, Василий Буркевиц, в разговоре с батюшкой, намекая на масштабные патриотические демонстрации, явившиеся следствием обнародования манифеста об объявлении Германией войны России 20 июля 1914 года. Роман оканчивается смертью Вадима Масленникова, поэтому последняя «запись» принадлежит уже другому рассказчику - доктору: смена рассказчика становится тем поводом, когда в произведении во второй раз встречается конкретное указание на время (первый - это указание даты на письме Сони, возлюбленной Вадима: «1916 года, сентября»): «январский мороз 1919 года».

Таким образом, в романе затрагиваются события Первой мировой войны, а в дальнейшем и революции, однако они не находятся в центре произведения: историческое время является лишь фоном, на котором разворачивается история индивидуальная - Вадима Масленникова.

Выявляя автобиографизм в «Романе с кокаином», мы будем пользоваться автобиографическими признаками, предложенными М. Медарич. Прежде всего, перед нами повествовательный прозаический текст: авторское жанровое определение «Романа…» - повесть. Одной из главных тем автобиографического произведения становится жизнь индивида и история становления его личности. Интересно, что в случае с «Романом…» на первый план выходит, скорее, история гибели личности, становление как таковое не оказывается в центре произведения. Поэтому здесь можно было бы поспорить со Н. Струве и Ив. Толстым, утверждающими, что в течение «Романа…» Вадим Масленников меняется, в отличие от героев Набокова, которым «…высокое самосознание присуще им как природная данность» . На наш взгляд, личность Масленникова лишь раскрывается, но не меняется. В нем изначально заложена осознаваемая им раздвоенность, пограничное состояние между полюсами добра и зла. Так, например, в первом же эпизоде встречи героя с матерью он одновременно чувствует раздражение и жалость к ней. Осознавая, что Зиночка будет заражена им, он ощущает и сострадание, и озлобленность, вызванную ее невинностью и непосредственностью. Эта раздвоенность противопоставлена истинной цельной любви, гармонизирующей физическое и духовное начала: Масленников не способен полюбить Соню физически, как не способен полюбить духовно «проституток с Тверской». Именно желание нивелировать эту раздвоенность заставляет его попробовать кокаин, но кокаиновая зависимость не заглушает «философствующую рефлексию» - лишь обостряет ее. Полисемантичность названия произведения актуализирует двойственный мотив, лежащий в основе текста: «роман» - это не только жанр, но и указание на случайную, ни к чему не обязывающую связь. Масленников, лишенный возможности любить другого человека, может лишь довольствоваться романом с тем единственно стабильным, что вызывает в нем зависимость, но вопреки его желанию, не освобождает от той раздвоенности, которую он стремится побороть.

Кроме того, еще одно свойство автобиографического произведения заключается в том, что в нем представлен герой, который «проходит через неповторимые, индивидуальные этапы своей жизни» . В противном случае в автобиографии, которую может написать любой среднестатистический человек, не было бы никакого смысла: «…человек реализует не рутинную, среднюю норму поведения, обычную для данного времени и социума, а некоторую трудную и необычную, “странную” для других и требующую от него величайших усилий» . Однако применительно к «Роману с кокаином» этот тезис вызывает некое сомнение. С одной стороны, Масленников, действительно, в каком-то смысле противостоит среде, выделяется из школьного коллектива, ведь перед нами герой бедный, посещающий дорогостоящую частную гимназию, то есть он является «иным» по отношению к другим учащимся. С другой стороны, пристрастие к наркотикам также противопоставляет его обществу, так как фиксирует аморальное поведение. Тем не менее, и бедность, и кокаиновая зависимость характеризуют Масленникова более как героя-маргинала, героя-эскаписта, нежели героя, открыто противостоящего норме. То есть перед нами автобиография не особого человека, а человека, порожденного своей эпохой. Иными словами, перед нами «рассказ о жизни человека вообще, “философская” автобиография, универсальная автобиография» человека, которая, противопоставленная романтической парадигме с ее «особым» героем, была достаточно распространена в творчестве писателей-эмигрантов.

По мнению Т. Симоновой, взаимодействие художественного и документального в тексте «реализуется на трех уровнях: тематическом, концептуальном и художественно-изобразительном» .

На художественно-изобразительном уровне «Романа с кокаином» нас интересует характер документального в произведении и его проявления: насколько реальны портреты героев, отсылают ли их сентенции к реально сказанному ими? В связи с этим важен и ономастический компонент в данном контексте: соответствуют ли имена, данные героям, именам их прототипов?

Следуя логике А. Урбана, чтобы охарактеризовать художественно-изобразительный уровень «Романа с кокаином», необходимо обратиться к «автодокументу». Однако в настоящее время ни дневников, ни записных книжек М. Леви не найдено - лишь созданные им автобиографии с утилитарной целью (о них речь пойдет позже) или его немногочисленные письма издателям и редакторам эмигрантских журналов. Данные «автодокументы» не отвечают в полной мере поставленной задаче, поскольку в них не идет речь о юности писателя - событиях 1914-1919 годов, затронутых в «Романе с кокаином».

Если говорить о портретных характеристиках, то первый портрет, появляющийся в романе, характеризует мать главного героя: «Мать одинако стояла в сторонке в своей облысевшей шубенке, в смешном капоре, под которым висели седые волосики (ей было тогда уже пятьдесят семь лет), и с заметным волнением, как-то еще больше усиливавшим ее жалкую внешность…» . Остальные описания героини даны в том же ключе: формируется образ некрасивой, бедно одетой, стареющей женщины, которая вызывает в Масленникове одновременно и отвращение, и жалость. Она неловко задабривает сына деньгами, которые удается достать через продажу последних ценных вещей обедневшей дворянской семьи.

В архивах можно найти скупые сведения о родителях М. Леви: Лазер (Людвиг) Абрагам Леви родился около 1843 года и умер в 1905 году. В «Романе с кокаином», действие которого начинается в 1914 году, у Масленникова действительно нет отца, и герой не раз подчеркивает бедственное положение своей семьи: после смерти отца семья Леви разорилась.

Мать - Цецилия Мироновна, урожденная Лев, родилась около 1858 года и умерла в 1933 году (как раз в тот год, когда Леви отправляет рукопись романа Адамовичу). По этим данным можно предположить, что возраст матери, указанный в произведении - пятьдесят семь лет, - действительно, соответствует реальности: в 1914 году Цецилии Мироновне, согласно архивным документам, было примерно столько же.

Как вскользь сказано в одной из автобиографий , соответствующей сухому стилю деловой документации, обедневшей семье помогал старший брат М. Леви, Александр, служивший в те годы в банке. Интересно, что этот факт нашел свое отражение во втором произведении М. Леви «Паршивый народ»: «В маленькой комнате брат мой, его жена, мать и я жили и кормились на заработок брата 75 червонных рублей, которые он получал как 2-й счетовод в базарном отделении Промбанка» , что может лишь подтвердить, что автобиографическая основа свойственна всему корпусу текстов писателя.

Помимо этого, найденные М. Сорокиной и Г. Суперфином документы гимназии позволяют говорить о том, что такие герои, как Айзенберг, Буркевиц, Такаджиев носят те же имена, как и их реальные прототипы, или имена, схожие по звуковому признаку. В произведении даны портреты этих персонажей, однако насколько они точны, опять же, едва ли можно проверить, поскольку они не являлись публичными лицами. В данном случае существует единственный способ сравнения - обратиться к близким людям прототипов романа, однако это не представляется возможным в рамках нашего исследования.

Портреты персонажей даны в главе «Гимназия»: повествователь характеризует героев последовательно, в пределах третьей части этой главы. Первая характеристика дается Айзенбергу, одному из лучших учеников класса: «Айзенберг, или как его звали "тишайший" был скромный, очень прилежный и очень застенчивый еврейский мальчик» . Портрет Такаджиева, второстепенного героя, можно оценить как нейтрально-положительный: «Такаджиев был самым старшим и самым рослым в классе. Этот армянин пользовался всеобщей любовью за свое удивительное умение переносить объект насмешки с себя самого всецело на ту скверную отметку, которую он получал» . Среди этих описаний выделяется описание Буркевица - по отношению к нему повествователь использует эпитеты далекий и чуждый, что противопоставляет героя другим ученикам: «Вот в этой-то далекой и чуждой нам среде находился Василий Буркевиц, низкорослый, угреватый и вихрастый малый» .

В том же ключе делаются характеристики учителям гимназии Кеймана: фон Фолькман, «совершенно лысый человек с красным лицом и белыми мазеповскими со ржавчиной усами» , «добродушный умница Семенов», а также сам Р. С. Кейман присутствуют в произведении под своими именами (изменено лишь имя директора, Франца Ивановича Креймана), однако их портретная характеристика в настоящее время не может быть подтверждена, так как еще не найдены соответствующие «автодокументы».

При этом немаловажным является то, что сам Масленников, рассказчик-повествователь, не наделяет себя портретом в контексте повествовательных стратегий; описания, которые он дает себе, обычно относятся к репрезентации конкретных состояний и связаны с нерелевантными периферийными признаками: новым костюмом, бессонной ночью, состоянием измененного сознания и так далее. Иными словами, эти портреты можно было бы назвать «стихийными» в противопоставление портретам индивидуально-стабильным, выделявшим то, что дифференцирует персонажа от других.

Согласно тексту «Романа с кокаином», в учебной деятельности между Буркевицем, Штейном и Айзенбергом шла борьба за лучшие оценки, и по ходу сюжета именно Буркевиц выбивается в лидеры класса. Однако, согласно документу об аттестации, один лишь Айзенберг, и в романе представленный отличником, получил золотую медаль, а Такиджянц наряду с Буркевицем, напротив, были троечниками .

При этом встает вопрос, имеют ли реальных прототипов такие герои, как Штейн и Егоров, друзья Вадима Масленникова. Согласно документу об аттестации, данные фамилии в общем списке учеников отсутствуют, однако, учитывая характер «романа с ключом», нельзя отрицать и то, что в Штейне и Егорове также закодированы реальные лица. Так, например, о Штейне известно, что он - выходец из богатой семьи, один из лучших учеников класса, и что после революции он уезжает за границу. Согласно предоставленному документу, Григорий Шик - сын купца-меховщика 1-й гильдии, получает серебряную медаль и, как и Штейн, после революции покидает родину, эмигрируя в Париж . Безусловно, подобные намеки могут оказаться случайными, следовательно, это предположение требует дальнейшего текстологического исследования.

Вторым аспектом, рассматриваемым в контексте документального уровня романа, является место проживания семьи Масленниковых. Повествователь не называет точного адреса и не уделяет описанию дома много внимания, обычно все характеристики репрезентированы предикативными конструкциями, фиксирующими перемещение героя в пространстве собственного дома: Масленников входит в переднюю / во двор / в квартиру, просыпается в своей кровати, поднимается по лестнице, приближается к воротам дома, прокрадывается в столовую и так далее. Как отмечается в описи домового владения , семья Леви проживала по адресу: Цветной бульвар, дом 22, строение 5, третий этаж, квартира 33. М. Сорокина и Г. Суперфин уверены, что именно здесь проживает и семья Масленниковых, поскольку, по их мнению, описания топонима в тексте соответствуют характеристике реального топонима. Подкрепляет это суждение и тот факт, что для М. Леви, выросшего в Москве, вполне логично «поселить» своего героя в тот дом, который он сам отлично знал: это вполне типично для произведений автобиографического характера.

Таким образом, проанализировав характер фактического в «Романе с кокаином», мы можем сделать вывод, что оно служит фоном для разворачивающихся событий, и

В настоящей работе мы ставили перед собой цель определить своеобразие поэтики «Романа с кокаином», основываясь на тезисе, согласно которому автобиографизм и онейросфера являются ключевыми аспектами поэтики исследуемого текста.

Анализ форм автобиографизма «Романа с кокаином» позволяет нам прийти к выводу о том, что автобиографическое начало текста заставляет реципиента переносить характеристику автобиографического героя Вадима Масленникова на самого автора. В данном случае эта проекция обладает несколько усложненной структурой, поскольку дихотомия писатель-человек начинает видоизменяться при проникновении в нее третьего элемента: помимо того, что существует автобиографический Масленников и реальный М. Леви с весьма таинственной, не до конца изученной биографией, псевдоним М. Агеев, взятый писателем, начинает функционировать в виде добавочного компонента в данной смысловой цепи: Масленников Агеев Леви

Иными словами, черты Масленникова и М. Леви пересекаются в литературной личности - Агееве; псевдоним как маска, за которую прячется реальный писатель, играет важнейшую роль в создании мифа об авторе «Романа с кокаином». Характерно, что все отмеченные нами мотивы создают Агееву, с одной стороны, репутацию типичного писателя-эмигранта, переживающего «переселение, отрыв от России», бедность, поскольку «эмигрантскому читателю они [писатели-эмигранты] не были нужны, печататься было негде, а, главное, для серьезной литературной работы не оставалось ни времени, ни сил: надо было зарабатывать на жизнь» , состояние одиночества, обостряемого нахождением в «информационной блокаде», вызванной прерванной связью с людьми, которые остались на родине, отсутствием новых знакомств в неизвестной стране и, что самое главное, невостребованностью в литературном процессе зарубежья. С другой стороны, маргинальная линия кокаиновой зависимости в рамках автобиографизма «Романа с кокаином», нигилизм главного героя, антиидиллическая реконструкция образа родины и множественные лакуны в реальной биографии М. Леви оставляют за Агеевым флер загадочности и вероятность того, что за этим псевдонимом скрывается отнюдь не малоизвестный М. Леви. Таким образом, «Романс с кокаином» играет важнейшую роль в формировании маргинальной биографии М. Агеева-Леви.

Проанализировав онейропоэтику, мы установили границы и особенности сновиденческого текста в «Романе с кокаином». Кроме того, в контексте онирического аспекта мы пришли к выводу о том, что подобная структура «текста в тексте» характерна только для литературных сновидений. По нашему мнению, из сюжета романа логически вытекает то, что записки Масленникова, зависимого от кокаина, были созданы в состоянии наркотического опьянения. Таким образом, состояние бессонницы, сопровождающей действие кокаина, противопоставлено сновидениям не только концептуально, но и композиционно: если, как мы уже отметили, сновидение в произведении является «текстом в тексте», имитацией бессознательной сферы героя, то бессонница, напротив, сопутствует перманентному наркотическому опьянению, преломляющему реальность. Но вместе с тем «кокаиновая бессонница», не являясь сном, означает промежуточное состояние - между «галлюцинацией» и явью. Следовательно, и само онирическое пространство романа погранично: вызванное искусственно, оно накладывается на существующую действительность, вследствие чего герой продолжает существовать в этой объективной действительности, пропущенной через призму наркотика. Таким образом, «раздвоенность» Масленникова под воздействием кокаина не только не исчезает, но удваивается, поскольку теперь герой одновременно сосуществует и в реальном, и ирреальном пространстве.

Учитывая сказанное выше, следует сделать вывод о том, что четвертая часть главы «Кокаин», в которой детально описывается прием наркотика и его воздействие, вводится в текст как микромодель такой «удвоенной» реальности - и, следовательно, как микромодель композиции всего романа. По нашему мнению, главы «Гимназия» и «Соня» были написаны в ощущении абсистентного синдрома, или «низвергания», побуждающего к болезненным воспоминаниям, требующего сублимации, которые и подвигают героя к созданию текста, более того, своей автобиографии, целью которой становится необходимость определить причины кокаиновой зависимости. Этот процесс характеризуется понижением настроения, появлением депрессивных мыслей, ощущением своей неполноценности - именно таким и представлен герой в этих главах романа. Глава «Кокаин», собственно, репрезентирует принятия наркотика, а глава «Мысли» формально представлена как пик наркотической эйфории, «вставания», которое побуждает к утрированной рефлексии и чрезмерной словоохотливости (неслучайно эта глава не просто содержит в себе объемные вставки внутренних размышлений героя, как предыдущие, но сама полностью является таким размышлением), приводит к важнейшим инсайтам, при этом не избавляя субъекта от болезненной фокусировки на собственном «я».

Анализ мотивно-тематического единства произведения позволил нам сделать вывод о том, что значимыми смыслообразующими мотивами «Романа с кокаином» являются мотивы отказа, «метафизической смерти» и неудавшегося отделения героя от матери. Последний мотив неразрывно связан с важнейшей темой, которую удалось выявить при помощи интерпретации снов главного героя, - темой «невозможности» взросления вследствие болезненных отношений с матерью, которые делают невозможным и осознание истинной любви; именно поэтому герой не способен пройти «инициацию» первой любовью.

Таким образом, анализ автобиографического начала и онейросферы «Романа с кокаином» позволил выявить авторские интенции, которые, по нашему мнению, невозможно определить без опоры на предложенные аспекты. Смеем надеяться, что данная работа оставляет возможность для дальнейшего анализа поэтики текста с учетом предложенных методов и, возможно, станет еще одним исследованием, уточняющим проблему атрибуции произведения.

1. Агеев М. Роман с кокаином : с приложением рассказа «Паршивый народ» / Ил. С. Ивановой. Статьи Г. Г. Суперфина и М. Ю. Сорокиной, А. И. Серкова, Е. А. Голлербаха, А. А. Кобринского, О. А. Жук. СПБ.: Вита Нова, 2008: 58 ил. (Рукописи). 401 с.

2. Аверин Б. В. Автобиографическая трилогия А. Белого и традиции русской автобиографической прозы XIX начала XX в. // От Пушкина до Белого: проблемы поэтики русского реализма XIX - начала XX в. СПБ.: С.-Петерб. ун-т., 1992. С. 278-304.

3. Аверин Б. В. Дар Мнемозины: романы Набокова в контексте русской автобиографической традиции. СПБ.: Амфора, 2003. 339 с.

4. Адамович Г. В. [Рец.] // Последние новости. 1934-1935. URL.: http://litread.me/pages/561848/587000-588000?page=66 (дата обращения: 12.12.15).

5. Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической действительности // Эстетика словесного творчества / сост. С. Г. Бочаров. М. : Искусство, 1979. 423 с.

6. Бахтин М. М. Роман воспитания и его значение в истории реализма (1936-1938) // Литература эпохи Просвещения. URL: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/bahtin-roman-ego-znachenie/postanovka-problemy-romana-vospitaniya.html (дата обращения 28.02.17).

7. Бем А. Л. Литература с кокаином // Russia Abroad | Russian Emigration Resources. URL.: http://www.mochola.org/russiaabroad/bem/bem64_kokain.htm (дата обращения: 18.12.16).

8. Бем А. Л. Развертывание сна («Вечный муж» Достоевского) // Достоевский: психоаналитические этюды. Берлин, 1938. С. 54-76.

9. Болдырева Е. М. Автобиографический роман в русской литературе первой трети XX века : автореф. дис. … канд. филол. наук. Ярославль, 1999. 19 с.

10. Большев А. О. Исповедально-автобиографическое начало в русской прозе второй половины XX века. СПБ. : Филол. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, 2002. 56 с.

11. Бочаров С. Г. О смысле «Гробовщика» // О художественных мирах. М., 1985. С. 196-231.

12. Бронская Л. И. Концепция личности в автобиографической прозе русского зарубежья (первая половина XX века): И. С. Шмелев, Б. К. Зайцев, М. А. Осоргин: автореф. дис. ... д. филол. наук. Ставрополь: Ставроп. гос. ун-т, 2001. 43 с.

13. Варшавский В. С. Незамеченное поколение. Нью-Йорк : Изд-во им. Чехова, 1956. 338 с.

14. Вейдле В. В. [Рец.] // Круг. 1936. Кн.2. С.155-157.

15. Винокур Г. О. Биография и культура. Изд. 2-е, испр. и доп. М. : URSS Изд-во ЛКИ, 2007. 85 с.

16. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. М.: INTRADA, 1999. 464 с.

17. Елизаветина Г. Г. Становление жанров автобиографии и мемуаров // Русский и западноевропейский классицизм : Проза / [А. С. Курилов, А. А. Смирнов, Л. И. Сазонова и др.; Редкол.: А. С. Курилов (отв. ред.) и др.]. М. : Наука, 1982. С. 235-263.

18. Ершенко Ю. О. Поэтика сна в творчестве А. С. Пушкина : автореф. … канд. филол. наук. М., 2006. 24 с.

19. Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный // URL.: http://www.efremova.info/ (дата обращения: 25.04.17).

20. Желтова Н. Ю. В биреальности «Романа с кокаином» М. Агеева // Проза первой половины XX века: поэтика русского национального характера : моногр. Тамбов : Изд-во ТГУ, 2004. С. 224-233.

21. Жолковский А. К. Экстатические мотивы Пастернака в свете его личной мифологии // Блуждающие сны [3-е изд.]. СПБ.: Азбука-Аттикус, 2015. С. 92-116.

22. Жуков Д. А. Биография биографии: Размышление о жанре. М: Сов. Россия, 1980. 135 с.

23. Зимнякова В. В. Роль онейросферы в художественной системе М. А. Булгакова : автореф. ... канд. филол. наук. Иваново, 2007. 18 с.

24. Кулабухова М. А. Автобиографическое начало и художественный вымысел в романах И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева» и М. А. Булгакова «Белая гвардия» : моногр. Белгород : Политерра, 2006. 222 с.

25. Карпов И. П. Словарь авторологических терминов : (учебно-методический вариант) : [книга для учителей, студентов, преподавателей, аспирантов]. М-во образования и науки РФ, ФГБОУ ВПО «Марийс. гос. ун-т», Фак. филологии и журналистики, Лаб. аналит. филологии. [3-е изд., испр. и доп.]. Йошкар-Ола : б. и., 2012. 211 с.

26. Лебедева В. Ю. Мотив метафизической смерти в русских романах В. Набокова : автореф. дис. … канд. филол. наук. Елец, 2009. 22 с.

27. Летаева Н. В. Молодая эмигрантская литература 1930-х годов: проза на страницах журнала «Числа» : автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2003. 19 c.

28. Литовская М. А. Форма сновидения в прозе В. Катаева 60-х - 70-х годов // Проблемы взаимодействия метода, стиля и жанра в советской литературе: Тезисы докладов. Свердловск, 1990. С. 101-102.

29. Лотман Ю. М. Литературная биография в историко-культурном контексте // Избранные статьи: В З т. Т1. Таллин, 1992. С. 365-376.

30. Лотман Ю. М. Дом в «Мастере и Маргарите» // Семиосфера. СПБ., 2001. С. 313-320.

31. Лотман Ю. М. Сон семиотическое окно // Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки (1968 - 1992). СПБ., 2004. С. 123-126.

32. Машинский С. О. О мемуарно-автобиографическом жанре // Вопросы литературы. 1960. № 6. С. 129-145.

33. Медарич М. Автобиография / Автобиографизм //Автоинтерпретация : Сб. статей. СПБ. : Изд-во СПБГУ, 1998. С. 5-19.

34. Меднис Н. Е. Сверхтексты в русской литературе // Книжное обозрение. URL.: http://kniga.websib.ru/text.htm?book=35&chap=3 (дата обращения 11.05.17).

35. Мережковский Д. С. Около важного (О «Числах») // Царство Антихриста: Статьи периода эмиграции / Сост., комментарии Коростелева О. А. и Николюкина А. Н. СПБ.: РХГИ, 2001. С. 3-5.

36. Миронова С. В. Лексема «лебедь» в современном русском языке: лингвокультурологический аспект // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013. № 9 (27): в 2-х ч. ч. II. С. 117-121.

37. Михеев М. Ю. «Да черт ли в деталях?..» Мера для оценки совпадений элементов идиостиля в текстах одного и того же - или двух разных? авторов (Агеев-Сирин/Набоков-Леви) // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: По материалам ежегодной Международной конференции «Диалог» (Бесаково, 29 мая - 2 июня 2013 г.). Вып. 12 (19): Т. 1. М.: Изд-во РГГУ, 2013. С. 504-519.

38. Мухин Н. Ю. Кто написал «Роман с кокаином»? : Опыт лингвостатист. исслед . Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург : Б. и., 2001. 70 с.

39. Нагорная Н. А. Онейросфера в русской прозе ХХ века : модернизм, постмодернизм. М. : Макс-Пресс, 2006. 258 с.

40. Нечаенко Д. А. История литературных сновидений XIX-XX вв. : фольклорные, мифологические и библейские архетипы в литературных сноведениях XIX - начала XX вв. : литературное общество «Арзамас», В. А. Жуковский, А.С. Пушкин, Н. В. Гоголь, И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский, Н. С. Лесков, И. А. Бунин, Л. Н. Андреев, И. С. Шмелев. М. : Университетская книга, 2011. 783 с.

41. Нечаенко Д. А. Сон, заветных исполненный знаков : Таинства сновидений в мифологии, мировых религиях и худож. лит. М. : Юрид. лит., 1991. 302 с.

42. Николаева Т. М. «Сны» пушкинских героев и Сон Святослава Всеволодовича // Лотмановский сборник. М., 1995. Вып. 1. С. 392-408.

43. Никулин Л. В. Роман или автобиография // Москва. 1961. № 7. С. 25-27.

44. Павловский А. И. К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья (И. Бунин, М. Осоргин, В. Набоков) // Русская литература. 1993. № 3. С. 29-53.

45. Панкратова М. Н. Онирический мотив: структура и особенности функционирования («Огненный Ангел» В. Я. Брюсова) : автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 2016. 23 с.

46. История зарубежной литературы XVII века : Учеб. для студентов вузов / [Н. А. Жирмунская, З. И. Плавскин, М. В. Разумовская и др.; Под ред. М. В. Разумовской]. 2-е изд., испр. и доп. М. : Academia Высш. шк., 1999. 252 с.

47. Руднев В. П. Культура и сон // Даугава. 1990. № 3. С. 121-124.

48. Руднев В. П. Энциклопедический словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. М., 2001. 599 с.

49. Савельева В. В. Художественная гипнология и онейропоэтика русских писателей. Алматы : Жазушы, 2013. 519 с.

50. Сатовская С. Н. Автобиографизм в творчестве Г. Грасса в контексте авторского образа мира и истории Германии : автореф. … дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2015. 26 с.

51. Селеменева М. В. «Московский текст» в русской литературе XX в. (на материале художественной прозы 1910-1950-х г.г.) // Вестник РУДН. 2009. № 2. С. 20-26.

52. Серков А. И. «Сорбонисты» и «архивисты», или еще раз об авторе «Романа с кокаином» // Новое литературное обозрение. 1997. № 24. С.260-266.

53. Симонова Т. Г. Мемуарная проза русских писателей 20 века: поэтика и типология жанра: Учеб. пособие по спецкурсу «Художественно-документальная проза» для студ. Гродно : ГРГУ, 2002. 119 с.

54. Синелева А. В. Атрибуция «Романа с кокаином»: лингвостатистическое исследование : автореф. дис. … канд. филол. наук. СПБ. : изд-во СПБГУ, 2001. 22 с.

55. Славина О. Ю. Поэтика сновидений (на материале прозы 1920-х годов): дис. … канд. филол. наук. СПБ., 1998. 160 с.

56. Сорокина С. Жанр романа с ключом в русской литературе 20-х годов ХХ века // Ярославский педагогический вестник. URL.: http://vestnik.yspu.org/releases/novye_Issledovaniy/32_6/ (дата обращения: 22.12.16).

57. Струве Г. П. Русская литература в изгнании : Опыт исторического обзора зарубежной литературы. Нью-Йорк : Изд-во им. Чехова, 1956. 408 с.

58. Струве Н. А. Спор вокруг В. Набокова и «Романа с кокаином» // Вестник РСХД. 1986. № 146. С. 156-172.

59. Струве Н. А. Роман-загадка [в послесловии к книге] // Агеев М. Роман с кокаином. М.: Художественная литература, 1990. С. 200-221.

60. Струве Н. А. Еще об авторстве «Романа с кокаином» // Вестник РСХД. 1995. № 172. С. 10-21.

61. Суперфин Г. Г. Сорокина М. Ю. «Был такой писатель Агеев...» Версия судьбы, или о пользе наивного биографизма // Минувшее. 1994. Вып.16. С. 265-285.

62. Сухих И. Н. Сон: эстетическая феноменология и литературная типология // Теория литературы для всех. Спб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. (Культурный код) С. 508-520.

63. Теперик Т. Ф. Поэтика сновидения в античном эпосе : (на материале поэм Гомера, Аполлония Родосского, Вергилия, Лукана) : автореф. … д. филол. наук. М., 2008. 46 с.

64. Тернова Т. А. Феномен маргинальности в литературе авангарда первой трети XX в. : автореф. дис. … д. филол. н. Воронеж, 2012. 38 с.

65. Толстой Ив. Н. Тропою тропа, или Почему не Набоков автор «Романа с кокаином // Звезда. 1995. №5. С. 197-204.

66. Толстой Ив. Н. Агеев М. // Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги: био-библ. словарь: в 3 т. / под ред. Н. Н.Скатова. Том 1. М.: ОЛМА-ПРЕСС Инвест, 2005. С. 13-15.

67. Толстой Л. Н. Христианство и патриотизм // Электронная библиотека русской классики. Проза. Стихи. URL.: http://eclassic.com.ua/russkaya_proza/lev_tolstoy/sbornik_publitsistiki.mp3.258/?page=24 (дата обращения: 29.11.16).

68. Томашевский Б. В. Литература и биография // Книга и революция. 1923. №4 (28). С. 6-9.

69. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. 574 с.

70. Тюпа В. И. Мотивема бессонницы в русской поэзии // Пушкин и сны. Сны в фольклоре, искусстве и жизни человека. Сб. статей. СПБ.: Пушкинский проспект, 2004. С. 60-67.

71. Урбан А. А. Художественная автобиография и документ // Звезда. 1977. № 2. С. 192-208.

72. Успенский Б. А. История и семиотика: Восприятие времени как семиотическая проблема // Труды по знаковым системам. Вып. XII. (Уч. зап. ТГУ). Тарту, 1988. С. 70-109.

73. Фазиулина И. В. Сон и сновидение в раннем творчестве Ф.М. Достоевского: поэтика и онтология: автореф. … канд. филол. наук. Ижевск, 2005. 137 с.

74. Ходасевич В. Ф. Книги и люди: [Обзор] // Возрождение. 1937. 9 января. №4060. С. 9.

75. Шайтанов И. О. Как было и как вспомнилось (Современная автобиографическая мемуарная проза) М. : Знание, 1981. 64 с.

76. Шилин В. В. Словарь литературоведческих терминов. / В. В. Шилин. URL.: http://rifma.com.ru/Lito-33.html (дата обращения: 22.02.17).

77. Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений. 1802-1917. Библиографический справочник. СПБ., 2001. 830 с.

78. Щенников Г.К Функции снов в романах Достоевского // Щенников Г.К. Художественное мышление Достоевского. Свердловск, 1978. С 40-73.

79. Щупленков Н. О. Эмпирическая экстерриториальность литературы «молодого поколения» русской эмиграции 1920-1930-х гг. // Litera. URL.: http://e-notabene.ru/fil/article_10687.html (дата обращения: 06.03.17).

80. Яновский В.С. Поля Елисейские : Кн. памяти. Нью-Йорк : Серебряный век, 1983. 311 с.

Размещено на .ru