Первомученик старообрядчества Павел Коломенский - Дипломная работа

Первомученику старообрядчества, епископу Павлу Коломенскому, не повезло как историческому персонажу - его личность, оказавшаяся «в тени» своих более известных современников, например, протопопа Аввакума и патриарха Никона, не привлекала к себе внимания ученых изза отсутствия надежных исторических материалов. У многих староверов, а также ученых историков и религиоведов на слуху имена Никона и Аввакума, но при упоминании епископа Павла часто возникает вопрос «А кто это?» В то время, когда жизнь Аввакума или Никона тщательно исследовалась, а их литературное наследие изучалось и неоднократно издавалось, имя владыки Павла фактически обходилось молчанием, что весьма несправедливо, ибо Павел Коломенский во многом является важнейшей ключевой фигурой не только в трагической истории Раскола, но и вообще в истории русской религиозности. Погодин призывавший своих современников, молодых ученых: «Сколько важного и полезного для науки можно еще сделать, познакомясь с письменною литературою и принявшись с тщанием собирать сведения об исторических наших личностях: что известно у нас в общем обороте о каком-нибудь… епископе Павеле?» (Погодин, с. Сейчас, оглядываясь из XXI в. на русскую историческую науку прошлого, мы можем увидеть, что единственным ученым, откликнувшимся на слова Погодина (и то, спустя пятьдесят лет), был академик Сергей Алексеевич Белокуров (1862-1918), собравший и издавший в двух выпусках «Сказания о Павле, епископе Коломенском († ок. Должно заметить, что личность Павла Коломенского не привлекала внимания не только «внешних» историков, изучавших старообрядчество «из вне», но и тех образованных староверов, которые в начале ХХ в., вооружившись достижениями современной науки, стали заниматься своей историей.Завершая настоящую дипломную работу, мы можем подвести следующий итог: нами установлена степень участия Павла Коломенского в формировании старообрядческой идеологии, а также восстановлена в значительном объеме биография епископа Павла. В результате напряженной исследовательской работы в библиотечных и, прежде всего, в архивных фондах, нами установлены доселе неизвестные факты из жизни владыки Павла и найдены уникальные документы, рассказывающие о коломенском епископе. Востоковым, сообщающая о месте пострижения Павла-ТМАКАРЬЕВО-Желтоводском монастыре, позволившая расширить не только наши сведения об этом иерархе, но и по-новому взглянуть на участников Кружка ревнителей благочестия, обратиться к проблеме генезиса боголюбческого движения. В результате наших исследований установлен неизвестный доселе факт участия кандидатуры игумена Пафнутьев-Боровского монастыря Павла, будущего коломенского епископа, в выборах московского патриарха. На основании анализа обширного комплекса сочинений, посвященных владыке Павлу, мы можем определить его роль в формировании старообрядческой идеологии.

Первомученику старообрядчества, епископу Павлу Коломенскому, не повезло как историческому персонажу - его личность, оказавшаяся «в тени» своих более известных современников, например, протопопа Аввакума и патриарха Никона, не привлекала к себе внимания ученых изза отсутствия надежных исторических материалов. У многих староверов, а также ученых историков и религиоведов на слуху имена Никона и Аввакума, но при упоминании епископа Павла часто возникает вопрос «А кто это?» В то время, когда жизнь Аввакума или Никона тщательно исследовалась, а их литературное наследие изучалось и неоднократно издавалось, имя владыки Павла фактически обходилось молчанием, что весьма несправедливо, ибо Павел Коломенский во многом является важнейшей ключевой фигурой не только в трагической истории Раскола, но и вообще в истории русской религиозности.

Необходимость для исторической науки изучить жизнь владыки Павла прекрасно понимал еще в середине XIX в. известный историк М.П. Погодин призывавший своих современников, молодых ученых: «Сколько важного и полезного для науки можно еще сделать, познакомясь с письменною литературою и принявшись с тщанием собирать сведения об исторических наших личностях: что известно у нас в общем обороте о каком-нибудь… епископе Павеле?» (Погодин, с. 138). Однако этот призыв остался не услышанным. Сейчас, оглядываясь из XXI в. на русскую историческую науку прошлого, мы можем увидеть, что единственным ученым, откликнувшимся на слова Погодина (и то, спустя пятьдесят лет), был академик Сергей Алексеевич Белокуров (1862-1918), собравший и издавший в двух выпусках «Сказания о Павле, епископе Коломенском († ок. 1655 г.)» (М., 1905). Ныне эту книгу можно считать настоящей библиографической редкостью.

Однако, издание Белокурова, не смотря на свою уникальность, не может вполне удовлетворить научный интерес религиоведов и историков, нуждающихся в объективной и беспристрастной информации, подкрепленной документальными свидетельствами. Дело в том, что С.А. Белокуров собрал в своем труде именно сказания о Павле Коломенском, заимствованные им из старообрядческий рукописей, а не подлинные исторические свидетельства. Опубликованный Белокуровым материал весьма интересен для литературоведа, фольклориста, но совершенно непригоден для историка. Если же современный историк пожелает найти какую-либо информацию о владыке Павле, то непременно столкнется с отсутствием достоверных сведений об этом человеке. В старых справочных изданиях, которые принято называть «дореволюционными» (Энциклопедия Брокгауза и Эфрона, Русский биографический словарь), содержатся весьма приблизительные и неверные сведения о епископе Павле. Ничем не лучше современные издания, которые просто перепечатывают устаревший материал, как, например, энциклопедический словарь «Христианство». Многочисленные издания и переиздания «Жития протопопа Аввакума», в том числе и последнее (СПБ., 1994), осуществленное под непосредственным наблюдением компетентных сотрудников Древлехранилища Института русской литературы (Пушкинского дома) РАН, печатают в комментариях информацию, основанную не на новейших научных изысканиях, а почерпнутую из полулегендарных источников.

Даже такое современное издание, как словарь «Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы», пользующийся заслуженным уважением, как новейший источник сведений по истории староверия, не может рассказать религиоведу и историку ничего нового. Мало того, в словаре содержится и явно неверная информация, например, утверждение о том, что «подписи его Павла нет в “Скрижали”, потому что вместе с протопопом Аввакумом и другими он подписал протест против никоновой “памяти”» (С. 206), которая способна лишь сбить с толка исследователя. Совершенно фантастические сведения о владыке Павле последние два года публикуются в святцах «Церковного календаря», издаваемого Старообрядческой митрополией Московской и всея Руси. Составители святцев, помещая справку о Павле Коломенском, пользовались лишь «Виноградом российским» Симеона Денисова, проигнорировав даже словарь «Старообрядчество». В результате читателям предлагается легендарное житие епископа Павла, весьма далекое от его реальной жизни.

Должно заметить, что личность Павла Коломенского не привлекала внимания не только «внешних» историков, изучавших старообрядчество «из вне», но и тех образованных староверов, которые в начале ХХ в., вооружившись достижениями современной науки, стали заниматься своей историей. Ни знаменитый начетчик Ф.Е. Мельников, написавший фундаментальную «Историю Старообрядческой церкви», ни И.А. Кириллов и В.В. Сенатов, сделавшие первые попытки историко-философских обобщений истории староверия, не обращались к имени епископа Павла. Между тем, старообрядчество всегда говорило о Павле Коломенском, как о своем символе, как об одном из тех краеугольных камней, на которых держалось все сообщество ревнителей «древляго благочестия». Редакция журнала «Церковь», напечатавшего в 1911 г. (№ 43) «Службу святителю Павлу», в предваряющей публикацию статье так пишет о значении этого человека в судьбе и истории староверия: «Никониане могут гордиться, что они ведут свое духовное начало от столь преступного человека. Старообрядцы же радуются, что за общее их святое дело принес себя в жертву смиренный и кроткий святитель. Восставая против Никона и его нелепых и безрассудных реформ, старообрядцы всегда имели пред собой, как знамя, мученический подвиг этого священномученика; по его святительской воле они отвернулись от жестокого тирана и убийцы. Дух Павла всегда пребывал с ними и руководил ими. А этот дух был апостольским и Христовым духом» (С. 1027).

Эти высокие слова лишний раз доказывают нам, что исследование биографии владыки Павла и его роли в формировании старообрядческой идеологии являться одной из первостепенных задач современных религиоведов и историков, занимающихся и интересующихся старообрядчеством. Для изучения биографии Павла Коломенского имеется множество причин, важнейшими из которых, на наш взгляд, являются следующие: во-первых, Павел был единственны русским иерархом, решительно воспротивившимся реформам Никона и принявшим сторону поборников старины. Этим объясняется огромный авторитет владыки Павла среди староверов, определивший его роль в формировании старообрядческой идеологии. Во-вторых, за всю многовековую историю как Греческой, так и Русской церквей Павел был единственным епископом, принявшим подвиг юродства. Ни до Павла, ни после него мы не видим архиереев, проводящих «юродственное житие». Эти две причины являются тем минимумом, который способен привлечь внимание исследователя к личности Павла Коломенского. Особый интерес изучение биографии владыки Павла обуславливается и тем, что в 2002 г. исполнится 350 лет его епископской хиротонии.

Изучая жизнь и деятельность Павла Коломенского, мы можем получить ответ на многие вопросы, найти разгадку многих тайн русской религиозной истории. Например, почему некоторые церковные деятели эпохи Раскола (Никон, Аввакум, Павел и др.) были выходцам из Нижегородского края, из одного Закудемского стана, практически из одного околотка? Какая сила или какие обстоятельства возвели эту группу земляков на высокие церковные посты, приблизили к царскому трону и позволили играть столь важную роль в судьбе русского православия? Эти вопросы занимал многих исследователей, но никто до сих пор не смог найти на них ответа. Или другой вопрос, возникший совсем недавно и ставящий перед нами интереснейшую проблему, почему и как почти все церковные деятели, современники Раскола были связаны с Макарьев-Желтоводским монастырем? Почему именно с этим монастырем, а не с какой-нибудь более древней и прославленной обителью? Этот вопрос задала и последнее время исследует блестящий петербургский ученый, Наталья Владимировна Понырко. Наконец, изучение биографии Павла Коломенского поможет решить целый ряд более мелких вопросов частного характера. Например, в Житии суздальского митрополита Илариона сообщается, что родственником Илариону приходился знаменитый иконописец Симон Федорович Ушаков, однако степень родства не уточняется. Насколько нам известно, искусствоведы, исследователи жизни Ушакова, до сих пор не смогли проследить эту родственную связь. Возможно, что она проходила через епископа Павла, на сестре которого, как известно, был женат будущий митрополит Иларион. Этот и подобные вопросы мы сможем разрешить, если обратимся к биографии владыки Павла и будем изучать ее, вгрызаясь в толщу веков с тем же упорством и усердием, с каким выдающийся археограф Владимир Иванович Малышев изучал жизнь протопопа Аввакума. Тем более, что ныне история представляет в наше распоряжение некоторое количество материалов, как опубликованных, так и ожидающих выхода в свет, позволяющих частично восстановить биографию владыки Павла.

Работая над настоящим дипломом, мы собирали сведения о епископе Павле, ища, так сказать, «на поверхности», лишь слегка коснувшись архивного материала и настоящее погружение в прошлое нам еще только предстоит. Выражаясь языком археологии, мы сделали только пробные шурфы, а настоящие раскопки еще ждут своего часа. Однако даже те находки, которые были обнаружены нами в ходе работы над дипломом и лежали, казалось бы, у всех на виду, производят весьма сильное впечатление. Ибо за незначительный отрезок времени мы смогли узнать о Павле Коломенском столько, сколько никто из историков, соприкасавшихся до нас с этой темой. Если же не останавливаться на достигнутом, а углубляться в документальные источники, архивные и библиотечные фонды, то нам, возможно, станут известными новейшие детали биографии владыки Павла. Так, работая с переписными книгами Нижегородского края, мы наверняка сможем выяснить точное место и время рождения, мирское имя и другие немаловажные обстоятельства жизни Павла Коломенского. Если же мы обратимся к документам Макарьева монастыря, то сможем выяснить время пострижения Павла, имя его евангельского отца и больше узнать о деятельности Павла на должности казначея, которую Павел занимал в Желтоводской обители. В документах Патриаршего казенного приказа мы можем найти точные даты поставления Павла в священники, игумены Пафнутьев-Боровского монастыря, подробности его архиерейской хиротонии и, возможно, документы, связанные с низложением и ссылкой коломенского епископа. В документах Монастырского приказа и Приказа тайных дел мы сможем отыскать архивные материалы, касающиеся низложения, ссылки и казни владыки Павла.

На сем, обозначив перспективы будущих исследований, мы заканчиваем Введение и приступаем непосредственно к настоящей дипломной работе. Надеемся, что краткость Введения будет компенсирована полнотой и тщательностью нашего исследования.

1. Обзор источников и литературы

Приступая к исследованию биографии Павла Коломенского и его роли в формировании старообрядческой идеологии, нам надо рассмотреть те источники и литературу, в которых могут содержаться интересующие нас сведения. В начале рассмотрим документальные источники. Их можно условно разделить на четыре группы.

Первая группа источников - официальные документы, в которых может упоминаться имя Павла Коломенского. В России всегда сильна была чиновничья бюрократия, оставившая себе памятник в виде многочисленных челобитных, памятей, переписных книг и прочей рутинной документации. Ожидалось бы, что в этом бумажном море найдется множество документов, посвященных епископу Павлу, но, к сожалению, мы вынуждены констатировать следующий факт - подлинных исторических документов, упоминающих владыку Павла, практически не сохранилось. Возможно, что они будут выявлены в ходе дальнейших археографических изысканий, но в настоящее время к таким официальным документам можно отнести только упоминание Павла в завещании инока Авраамия от 5 апреля 7148 (1640) г., запись в Книге сбора печатных пошлин патриарха Иосифа за 7160 (1651-1652) г., Деяния московских соборов 1654 и 1666-67 гг., а т.ж. челобитную воеводы Даниила Карпова царю Алексею Михайловичу с жалобой на попа Максима и епископа Павла. К этой же группе источников можно было бы отнести ставленую грамоту епископа Павла, материалы, связанные с его игуменством и епископством. К сожалению, у нас есть все основания полагать, что большинство этих документов погибло. Виною тому безжалостное время и людское равнодушие. Значительная часть документов, которые могли б помочь в исследовании биографии владыки Павла, хранилась в московских (бывших приказных) архивах: в архиве Разрядного приказа, Патриаршего казенного приказа, Патриаршего дворцового приказа, Монастырского приказа и проч. Одним из таких древлехранилищ был, например, Архив Коллегии иностранных дел (Посольского приказа), на базе которого возник Российский Государственный Архив Древних Актов (РГАДА). Этот архив находился в непосредственном подчинении Московской конторы Коллегии иностранных дел, возглавлявшейся М.Г. Собакиным - крупным чиновником и поэтом-любителем, не слишком хорошо разбиравшимся, не смотря на свою просвещенность, в документальных богатствах, оказавшихся под его началом. Так, например, он полагал, что все челобитные дела следует уничтожить, поскольку «тех людей и в живых нет и по челобитью их тогда ж решение чинено» (Миллер, с. 394). Подобное варварское отношение к историческим документам отнюдь не способствовало их сохранности. Впрочем, и условия хранения в московских архивах прежних лет оставляли желать много лучшего.

Знаменитый историк Г.Ф. Миллер, занимавшийся изучением древних московских архивов, застал Архив Коллегии иностранных дел (а также и прочие бывшие приказные архивы) в ужасающем состоянии. После пожара в здании упраздненного Посольского приказа в Кремле в 1747 году архив был переведен в другое помещение. При этом все дела были перемешаны и свалены в сундуки, размещенные в сырых подвалах. В результате, к моменту появления в Архиве Миллера (1766) многие документы сгнили. Сам Миллер писал, что изза плачевного физического состояния дел он был вынужден отобрать сгнившие и отсыревшие документы. После сортировки ученый подвергал документы тщательной экспертизе, сохраняя те, что представляли какой-либо интерес и при этом еще были читаемы. Остальные пришлось уничтожать (Миллер, с. 397-398). В таком бедственном положении были не только фонды Архива Коллегии иностранных дел, но и собрания прочих архивах, оставшихся в Москве после расформирования приказов. Можно только догадываться о том, сколько же документов, связанных с именем Павла Коломенского, сгнило в сырых столичных подвалах! Значительная часть бесценных исторических материалов погибла не только от воды и сырости, но и в огне кремлевских пожаров, столь частых в XVII-XVIII вв. В этих пожарах сильно пострадали архивы столичных приказов, а некоторые погибли совершенно, как, например, архив Приказа каменных дел полностью уничтоженный «огненною пожогою» в 1737 г.

Не пощадили московские архивы и войны. Так, во время оккупации Москвы войсками Наполеона в 1812 году, французские солдаты, разместившиеся в Кремле, выкинули в крепостной ров практически все древние книги и приказные документы, хранившиеся в собраниях Кремля. Археографу П.М. Строеву пришлось, после освобождения Москвы, собственноручно собирать уцелевшие документы. Приступая к работе над своими знаменитыми «Списками иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви» (опубликованы после смерти автора - СПБ., 1877), Строев сетовал, что изза варварства французов погибли многие важные церковные документы: ставленые грамоты, списки духовенства и проч. (с. VI). Возможно, что в пропавших документах содержались ценные сведения и по интересующему нас историческому персонажу.

Ценные для нас документы могли бы сохраниться в Архиве Коломенской епархиальной консистории, но этот архив был уничтожен в огне пожаров 1739 и 1777 гг., в результате которых дважды полностью выгорал архиерейский дом, в том числе и канцелярия. С чувством глубокой скорби читается сегодня опись погоревшего канцелярского имущества: «С приказными всякими делами сундук большой сосновой трех аршин, да посредственных и небольших четыре. Коробок разных десять» (РГАДА. Ф. 396. Дело 2107, л. 44). Уцелевшая часть архива была вывезена из Коломны в 1800 году последним коломенским архиереем - архиепископом Афанасием (Ивановым). В 1799 г. согласно указу императора Павла I была основана новая епархия - Тульская, а коломенское епископство расформировывалось. Владыка Афанасий был переведен на новое место служения, в Тулу. Вместе с собой он увез епархиальный архив и ризницу, хранившуюся в кафедральном Успенском соборе. Согласно описанию Государственного архива Тульской области в его фондах имеется собрание Коломенской духовной консистории (Ф. 1770), но старейший документ в этом собрании датирован 1720 г. (История Русской православной церкви в документах региональных архивов, с. 576).

Однако мы не теряем надежды, что в архивных фондах исследователей ждут интереснейшие находки, способные во многом прояснить обстоятельства жизни епископа Павла. Как уже отмечено выше, для настоящего диплома мы собирали сведения о владыке Павле, ища, так сказать, «на поверхности», лишь слегка коснувшись архивного материала и настоящее погружение в прошлое еще только предстоит. Выражаясь языком археологии, мы сделали только пробные шурфы, а полномасштабные раскопки ждут своего часа. Особые надежды мы связываем с документами Макарьева монастыря, в котором Павел исполнял обязанности казначея. Огромное количество этих документов хранятся в Государственном архиве Нижегородской области (Фонд 998), причем, к вящей радости исследователей, эти документы сохранились с возобновления обители в 1620 г. Мы надеемся, что в Нижегородском архиве нами будут найдены многочисленные материалы, иллюстрирующие деятельность будущего коломенского епископа на казначейской должности.

Вторая группа источников - воспоминания современников, среди коих первое и почетное место принадлежит «Житию» протопопа Аввакума (1620-1682), написанному в 1672-73 гг. Аввакум, как мы увидим далее, был земляком епископа Павла, его соратником по Кружку ревнителей благочестия. Однако, в «Житии» и в прочих сочинениях протопопа Аввакума мы не найдем подробного повествования о владыке Павле. Если Аввакум что-то и рассказывает о коломенском епископе, то делает это мимоходом, упоминая его имя среди прочих свои единомышленников, и никак не выделяя его из общей массы. Пишет ли протопоп о единогласном богослужении и о наречном пении, или о совещании боголюбцев в Москве после выхода «памяти» патриарха Никона, или о мучениках за «древлее благочестие», всегда Павел упоминается вместе с «отцами и братиями». Аввакум много и подробно пишет о случайных людях, с которыми сталкивала его судьба, но очень мало о владыке Павле. Представляется странным, почему Аввакум не выделяет епископа, не посвящает ему отдельного рассказа? Нам кажется, что причиной этому служит разница в возрасте между Павлом и Аввакумом. Если наши предположения верны и Павел был ровесником Никона, т.е. родился ок. 1605 г., то между ним и Аввакумом существовала 15-летняя разница в возрасте, которая могла существенно затруднять общение. Не имея точных данных о жизни епископа Павла, все же осмелимся предположить, что в то время, когда Аввакум был еще ребенком или подростком, Павел мог уже стать иноком в Макарьевом монастыре и получить сан диакона или священника. Так, например, в 7144 (1636) году, когда Павлу было уже за тридцать, при нем, «при казначее старце Павле» Желтоводская обитель купила большой колокол; в это же время Аввакум был 15-тилетним подростком. В том же году, кстати сказать, умер отец Аввакума - священник Петр... Возможно, что Павел провел большую часть своей жизни в обители, видел своего земляка лишь во время его кратких посещений монастыря и имел с ним только случайное знакомство. В этом нам видится причина того, что в писаниях Аввакума мало говорится о Павле Коломенском. Возможно, что малочисленность упоминаний о друзьях в сочинениях протопопа Аввакума является его психологической особенностью: рассказывая о минувшем, автор прежде всего вспоминает своих врагов и связанные с ними эпизоды биографии, на которых и акцентирует внимание читателя.

Если мы внимательно приглядимся к сочинениям Аввакума, то заметим, что протопоп весьма мало пишет не только о епископе Павле, но и о других знакомцах: о своем духовнике протопопе Иоанне Неронове, о своем близком друге протопопе Данииле Костромском и проч. Исключение составляет лишь духовная дочь Аввакума - боярыня Феодосия Морозова… Но, обходя молчанием друзей, Аввакум много уделяет внимания своим врагам: патриарху Никону, архиепископу Илариону Рязанскому, царю Алексею Михайловичу. Впрочем, это всего лишь гипотеза.

Гораздо более подробно рассказывает о Павле Коломенском в «Послании к сыну Максиму» (написанном в конце 1678 - начале 1679 г.) диакон Феодор († 1682), духовный сын и пустозерский соузник протопопа Аввакума. Феодор лично не был знаком с епископом Павлом и писал о нем с чужих слов, возможно по рассказам самого Аввакума или по воспоминаниям людей, бывших свидетелями исповеднического подвига владыки Павла. С такими людьми Феодор мог общаться в Москве, где жил с 1658 г., постоянно посещая ученые собрания и чтения в домах старообрядческих начетчиков. Печальную историю Павла Коломенского молодому диакону мог поведать и архимандрит московского Покровского монастыря Спиридон Потемкин († 1665), признанный апологет «старой веры», которого Феодор почитал своим духовным учителем и наставником. Но наиболее вероятным источником информации о епископе Павле нам представляется бывший игумен Феоктист (ниже мы более подробно расскажем о нем), друг и соратник Иоанна Неронова, который в свою очередь был близким знакомым владыки Павла и состоял в переписке с опальным архиереем. Нам представляется наиболее вероятным, что именно от Феоктиста диакон Феодор получил сведения, изложенные в «Послании к сыну Максиму». Сведения эти необычайно интересны и ценны, без них мы бы ничего не узнали о юродстве владыки Павла и о его мученической кончине.

Не менее информативны свидетельства другого современника трагический событий начала Раскола, греческого путешественника, архидиакона Павла Алеппского, посетившего Россию в 1654-56 гг. в свите своего отца, антиохийского патриарха Макария, и написавшего интереснейший отчет об этом путешествии. В этом отчете содержится подробнейшее описание города Коломны с его соборами, Кремлем и архиерейским домом. Описание это ценно тем, что кафедральный собор и епископская резиденция, современные владыке Павлу, были разобран в 1672 г. по приказу архиепископа Иосифа, тогда же началось строительство ныне существующего собора и нового комплекса владычнего двора, оконченное уже при архиепископе Павле (Моравском) в 1682 году. Описывая Коломну, Павел Алеппский неоднократно упоминает об опальном епископе Павле, рассказывает об обстоятельствах его низложения и ссылки. В этом рассказе имеются и поистине бесценные места, например, фрагмент речи владыки Павла, произнесенной на соборе 1654 г. Заметим, что этим важным рассказом историки и религиоведы обязаны печальному стечению обстоятельств - страшная эпидемия чумы не позволила патриарху Макарию со свитой прибыть в столицу и с 17 августа 1654 г. по 30 января 1655 г. греки пребывали в Коломне, ожидая окончания моровой язвы. Павел Алеппский, томившийся от скуки, как видно из его повествования, взялся за перо и подробно описал место своего невольного заточения - Коломну, оставив нам не только детальное описание соборов, епископского дворца, где поселили греков, но и рассказ о злоключениях своего тезки, русского иерарха, посмевшего восстать против новшеств Никона.

К воспоминаниям современников мы относим и «Житие» суздальского митрополита Илариона (1632-1707), в миру - Ивана Ананьина, которому Павел Коломенский доводился шурином. Житие это было написано сразу же после смерти Илариона со слов его келейника, иеромонаха Мефодия, который «от самых его архиерейских уст неложных много слышаше» (Житие преосвященнейшего Илариона, митрополита Суздальского, с. 156). Таким образом в основе «Жития» лежат подлинные рассказы самого митрополита. «Житие» Илариона является важным источником для восстановления отдельных моментов биографии епископа Павла. Так из «Жития» Илариона мы узнаем, что отец Павла был священником в селе Кирикове, что у Павла была родная сестра Ксения. Вся эта информация представляется нам необычайно ценной и важной.

Третья группа источников - материалы вышедшие изпод пера самого владыки Павла, который, без сомнения, был образованным и начитанным человеком, не чуждым писательству, а возможно и книголюбию. Нам известно, что на соборе 1654 г. коломенский епископ аргументировал свое выступление ссылками на два древних рукописных устава, что может быть косвенным указанием на то, что у Павла имелась библиотека. Российскому книговедению также известен «Летописец епископа Павла» (рукопись XVII в.), хранящийся в Библиотеке Академии Наук (Доброх., № 18). Сведения об этом «Летописце» помещены в статье Б.М. Клосса и Я.С. Лурье «Русские летописи XI-XV вв. (Материалы для описания)» (Методические рекомендации по описанию славянско-русских рукописей, хранящихся в СССР. М., 1976. Вып. 2, ч. 1. С. 92-93). К сожалению, авторов интересует только текстология, а палеография самой рукописи ими не описывается, поэтому мы не знаем на основании чего данный «Летописец» называется «Летописцем епископа Павла», возможно в нем имеются какие-то владельческие записи. Более определенно говорить об этой рукописи мы сможем, только всесторонне изучив ее.

Итак, мы знаем, что владыка Павел не был чужд литературному жанру, однако его писаний практически не сохранилось. Достоверно известно лишь о том, что он находился в переписке с протопопом Иоанном Нероновым и неким Игнатием Ивановым. Фрагменты этой переписки были обнаружены в 1666 г. в архиве отца Феоктиста, бывшего игумена московского Златоустовского монастыря. К величайшему сожалению, большинство документов из архива Феоктиста, насчитывавшего по «росписи» 88 названий, пропало. Среди этих документов под № 41 числилась «отписка коломенскаго епископа Павла к протопопу Ивану Неронову на осми столбцах и иные отписки» (Материалы, с. 331). Эти письма оказались у Феоктиста благодаря тому, что он долгие годы был близким сподвижником Неронова и выполнял при нем обязанности личного секретаря (Бубнов, с. 51).

Под № 85 в описи значилось «отписка х коломенскому епископу от Игнатья Иванова» (Материалы, с. 338). Нам достоверно не известно, кто этот Игнатий. Профессор Н.И. Субботин, опубликовавший «роспись» архива Феоктиста, предложил отождествлять Игнатия Иванова с Игнатием, упомянутым протопопом Аввакумом в послании к «горемыкам миленьким» (Материалы, с. 337, примечание 2). В этом послании среди чад «святыя соборныя и апостольския церкви» Игнатий называется вместе с некоею Ксениею (Аввакум, с. 244). Если Игнатий Иванов, писавший Павлу Коломенскому, и Игнатий, упомянутый Аввакумом - это один и тот же человек, то можно предположить, что Ксения - это Ксения Ивановна (Иванова). Она названа среди адресатов Аввакумовского «Послания Симеону, Ксении Ивановне и Александре Григорьевне» (Аввакум, с. 260-276). Специально для Ксении Аввакум берется истолковать CIII псалом - «Ксения Ивановна, учила ли ся еси, госпоже моя, псалмом, и како приносиши вечернюю песнь, и словесную службу Сыну Божию Христу? Разумно ли поешь псалом «Благослови, душе моя, Господа» о мирстем бытии или учиться требуешь еще?» (Аввакум, с. 262). Ксения Иванова была служанкой боярыни Ф.П. Морозовой, ревностной защитницы «древляго благочестия». Когда в ночь на 16 ноября 1671 г. архимандрит Чудова монастыря Иоаким (будущий патриарх) проводя обыск в доме Морозовой, «нача истязати рабынь ея и аще кии обрящутся от них ревнующе в вере госпожи своей» (Повесть о боярыне Морозовой, с. 135), то обнаружилось, что Ксения Иванова складывает крестное знамение и молится по старому обряду. Если наши рассуждения верны, то выходит, что брат и сестра Игнатий и Ксения Ивановы (Иванов в данном случае не фамилия, а отчество) были «рабами» (слугами) боярыни Морозовой. Возникает вопрос, что могло связывать их с Павлом Коломенским? Пока, к сожалению, мы не видим ответа на этот вопрос…

В отличие от таких видных деятелей раннего старообрядчества, как протопопы Аввакум, Иоанн Неронов, священник Лазарь или диакон Феодор, епископ Павел не оставил после себя сочинений полемического или апологетического характера. Во всяком случае, подобные сочинения нигде не упоминаются. Ничего не знали о них и такие маститые книжники, как братья Денисовы, тщательно собиравшие все памятники литературного творчества первых оппозиционеров реформам Никона. Выученик Денисовых, Григорий Яковлев (1703-1756), бывший насельник Выговской пустыни, оставивший Поморское согласие и присоединившийся к Синодальной церкви, в своем сочинении «Испытание о раскольнических мнениях и исповедание о единой соборной истинной и православной церкви, вкупе и извещение праведное о расколе беспоповщины» (1748) пишет следующее: «бяше бо в них токмо един епископ Павел Коломенский (муж аще и честнаго жития, но писания ведением неискусный, понеже никогда сочинений его ни листка не слышится нигде)» (Яковлев, с. 160). Из этих слов следует, что на Выгу не знали не только о литературных произведениях епископа Павла, но и его письмах, которые были совершенно утеряны по прошествии менее ста лет со времени мученической кончины владыки.

Все вышеупомянутые послания были написаны уже после собора 1654 года, во время темничного заключения или ссылки Павла. Однако понятно, что и до своей опалы, находясь на коломенской кафедре и отправляя архиерейское служение, Павел часто рассылал грамоты и послания по различным вопросам епархиальной жизни и управления. Так, в челобитной Даниила Карпова, воеводы города Ефремова, упоминается грамота епископа Павла ефремовскому поповскому старосте, попу Ефрему, присланная в город 23 марта 7161 (1653) г. (см. Приложения). Нет необходимости доказывать, что находка подобных документов или иного фрагмента письменного наследия, связанного с именем первомученика старообрядчества, была б просто неоценима, явившись настоящей сенсацией. В результате наших архивных изысканий был найден подобный уникальный документ, связанный с именем владыки Павла. Это грамота коломенского епископа от 19 марта 7161 (1653) г. к архимандриту Кирилло-Белозерского монастыря Митрофану, хранящаяся в РГАДА (см. Приложения). На настоящий день, эта грамота является единственным письменным памятником, относящимся к литературному творчеству коломенского епископа, который мы с радостью предлагаем вниманию читателей.

Четвертая группа источников - это позднейшая разнообразная старообрядческая литература, которая служила целям сохранения исторической памяти, связи с прошлым. «Вынужденные переселиться на окраины России, уйти из обжитых мест в леса и пустыни, старообрядцы свою изолированность от внешнего мира восполняли исторической памятью, осознанием непрерывающейся духовной связи с прежней, дониконовской Россией, с ее традициями, с ее обителями и подвижниками» (Юхименко, с. 354).

Особое место здесь отводится двум книгам XVIII в. - «Винограду российскому» и «Истории о бегствующем священстве». Автор мартиролога «Виноград российский», знаменитый выговский настоятель Симеон Денисов (1682-1740), создавая свой рассказ о Павле Коломенском, определенно ориентировался на устную традицию, что придает его произведению особенною ценность. Так, например, рассказывая о соборе 1654 г. и о том, как русские архиереи подписывались под соборным деянием, Денисов делает оговорку «глаголют же неции» (Д, л. 14 об.), что указывает на существование устного первоисточника этой информации. В общем, рассказ Денисова очень интересен и представляет несомненную ценность, как письменная фиксация устных старообрядческих преданий, но он не может рассказать нам ничего ценного, ничего нового о епископе Павле, что впрочем, не умаляет значения «Винограда российского» в истории менталитета и культуры староверия. Ведь эта книга, переписанная сотни раз и неоднократно напечатанная в старообрядческих типографиях, на протяжении почти двух с половиной веков была главнейшим, а часто и единственным, источником знаний, сокровищницей исторической памяти, откуда староверы черпали сведения о мучениках за «древлее благочестие», в том числе и о Павле Коломенском.

Другим наиболее интересным из оригинальных сочинений о Павле Коломенском является вышеупомянутая «История о бегствующем священстве», которую в 1779 году привез в Москву, на поповский собор, проходивший на Рогожском кладбище, ученый монах Иона (Курносый, Курносов). Этот собор, рассматривал вопрос чиноприема в старообрядчество «беглых попов». Требовалось выработать единообразную практику, поскольку в разных местностях новообрядческих иереев принимали по разному. На этот собор и приезжал инок Иона, один из самых образованных и начитанных староверов той эпохи. Согласно «Истории», привезенной отцом Ионой, епископ Павел Коломенский заповедал первым старообрядцам принимать в свое общество через миропомазание священников, приходящих от новообрядческой церкви. «История» эта лишь однажды была опубликована Г. Есиповым в книге «Раскольничьи дела XVIII столетия. Извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии» (СПБ., 1863. Т. II. С.178-189). Принято считать, что автором этого сочинения был сам инок Иона, но он утверждал, что «списал историю с готовой, а кто тую историю писал, того не ведает». В «Истории» есть очень интересные сообщения о том, какова была строгость содержания ссыльного владыки Павла в новгородском Хутынском монастыре, о том, что перед смертью архиерея пытали. Но, на наш взгляд, в «Истории» есть один более любопытный фрагмент, обращающий на себя внимание исследователя - это описание встречи в тюрьме епископа Павла и его ризничего, иеродиакона Илариона (Ивана Ананьина). Откуда автор мог заимствовать эту сцену, показанную столь ярко и подробно? Откуда взят рассказ о том, как Павел Коломенский рассказывал «с плачем» о своих злоключениях, про епископскую просьбу к Илариону приехать к нему в ссылку и привезти «духовныя вещи», откуда подробное перечисление самих присланных ризничим «духовных вещей»? Ничего подобного нет в «Житии» митрополита Илариона Суздальского, откуда неизвестный автор «Истории» мог бы заимствовать этот фрагмент. Может быть, анонимный сочинитель заимствовал свои сведения из бесед с самим суздальским архиереем? Нам подобное предположение кажется весьма вероятным. Не будем забывать, что Иларион был близким родственником владыки Павла, что именно Павел постриг Илариона в монахи и научил его иноческому житию. И хотя жизненные пути родственников разошлись, но, не исключено, что Иларион до смерти сохранял добрую память о владыке Павле, а возможно и тайно сочувствовал старообрядцам, как многие русские иерархи. Мы допускаем, что Иларион мог посвящать для староверов священников. Один из таких иереев или иной, близкий Илариону старообрядец, слышавший от митрополита воспоминания о владыке Павле мог записать их или передать ком-либо другому, сочинившему «Историю о бегствующем священстве».

Завершая настоящую дипломную работу, мы можем подвести следующий итог: нами установлена степень участия Павла Коломенского в формировании старообрядческой идеологии, а также восстановлена в значительном объеме биография епископа Павла. В результате напряженной исследовательской работы в библиотечных и, прежде всего, в архивных фондах, нами установлены доселе неизвестные факты из жизни владыки Павла и найдены уникальные документы, рассказывающие о коломенском епископе. Прежде всего, отметим, что нами вновь обнаружена приписка в «Просветителе» Иосифа Волоцкого, опубликованная А.Х. Востоковым, сообщающая о месте пострижения Павла -ТМАКАРЬЕВО-Желтоводском монастыре, позволившая расширить не только наши сведения об этом иерархе, но и по-новому взглянуть на участников Кружка ревнителей благочестия, обратиться к проблеме генезиса боголюбческого движения. Во-вторых, нами установлено, на основании завещания строителя Авраамия, что в Желтоводской обители Павел занимал должность казначея. В-третьих, нами возвращены в научный оборот и изучены, опубликованные С.А. Белокуровым, материалы об избрании Никона на патриарший престол.

В результате наших исследований установлен неизвестный доселе факт участия кандидатуры игумена Пафнутьев-Боровского монастыря Павла, будущего коломенского епископа, в выборах московского патриарха. В-четвертых, нами найден уникальный исторический документ - грамота епископа Павла к архимандриту Кирилло-Белозерского монастыря Митрофану. В настоящее время эта грамота является единственным литературным памятником, связанным с именем владыки Павла. Находка этой грамоты вселяет в нас надежду на то, что в ходе дальнейших архивных поисков удастся найти новые документы, связанные с Павлом. В-пятых, нами исследована и опубликована челобитная Даниила Карпова, воеводы города Ефремова, написанная на имя царя Алексея Михайловича и содержащая жалобу на действия коломенского епископа. Этот документ является одним из немногих подлинных документов, связанных с именем владыки Павла и позволяет составить представление о деятельности Павла на архиерейской кафедре. В-шестых, нами изучен и проанализирован значительный объем старообрядческой литературы, посвященный Павлу Коломенскому. В ходе исследования старообрядческих рукописей нами также обнаружено несколько произведений, ранее не привлекавших к себе внимания исследователей. Это два беспоповских сочинения XIX в., имеющие, очевидно, филипповское происхождение: «Показание потомственнаго велекущагося (sic!) от древняго благочестия пострежения иноческаго чина и предподающагося благословения приемной друг другу и поднесь» (РГБ, ф. 579, № 58) и «Благоплодное древо иноческаго пострижения» (РГБ, ф. 17, № 526), где рассказывается о легендарном родословии иночества Филипповского согласия, которое через самого отца Филиппа и инока Геннадия возводится к Павлу Коломенскому.

Третьим оригинальным старообрядческим литературным произведением, обнаруженным нами, является интереснейшее поморское сочинение «Суд святейшаго священноепископа Павла Коломенскаго последующих его учению и протчих древнему благочестию учащих честнейших учителей: Андрея Дионисиевича, Феодосия Васильевича, Симеона Дионисиевича, и инока Филиппа». Это сочинение обнаружено нами в единственном варианте (неполном) в составе «Сборника старообрядческих сочинений XVIII в.» (РГБ, ф. 17, № 976). «Суд» написан в жанре «Разговоров в царстве мертвых», необычном для старообрядческой письменности, но частым в светской литературе XVIII в. На основании анализа обширного комплекса сочинений, посвященных владыке Павлу, мы можем определить его роль в формировании старообрядческой идеологии.

Как нам представляется, роль эта была косвенной. Павел Коломенский погиб еще до того, как произошло решительное размежевание Русской церкви на старо- и новоообрядцев, на гонимых и гонителей. Павел и не предполагал, что раскол, произведенный реформою Никона, зайдет столь далеко, что разделит русский народ на два враждебных лагеря. Павел Коломенский принадлежал к «самому первому поколению» старообрядцев, которым казалось, что временное «помрачение» высшей государственной и церковной власти будет вот-вот преодолено, все возвратится «на круги своя» и задача в том, чтобы дождаться этого, не поколебавшись в истине. Психологию владыки Павла можно сравнить с психологией белогвардейцев или послереволюционных эмигрантов первой волны, которым казалось, что революция 1917 г. - это просто досадное недоразумение, которое в ближайшее время будет ликвидировано. Поэтому Павел Коломенский, не принимая новшеств Никона, все же надеялся на благополучный исход церковных нестроений. Он, конечно же, призывал народ не покоряться реформам, остерегаться новин, проповедовал верность отеческому «древлему благочестию», но не делал никаких распоряжений относительно духовного управления и окормления будущего старообрядческого общества, ожидая окончания «зимы еретической». Павел Коломенский не оказал непосредственного влияния на старообрядческую идеологию, но та косвенная роль, которую он сыграл в формировании старообрядческого менталитета и духовной культуры, поистине огромна.

Можно смело утверждать, что эта роль была более значительна, чем роль протопопа Аввакума, которого принято считать признанным идеологом и вождем старообрядчества. Влияние Павла огромно даже не смотря даже на то, что он, в отличие от Аввакума, не оставил после себя ни одного сочинения полемического или апологетического характера. Нам кажется, что подобное уважение к фигуре владыки Павла в среде староверов объяснялось тем, что он был единственным епископом, выступившим в защиту старого обряда. Высокий архиерейский сан и мученическая кончина были теми составными частями, из которых складывался облик Павла Коломенского, как страдальца за веру, своею кровью запечатлевшего верность «древлему благочестию». В епископе Павле старообрядческое движение (особенно раннее) видело как бы своего лидера, главу. Не имея продолжительное время епископов, но испытывая острую нужду в их архипастырском руководстве, старообрядцы постоянно обращались к памяти владыки Павла, к его архиерейскому имени и авторитету. Важно отметить тот факт, что владыка Павел был единственным старообрядческим святым, почитавшимся одинаково всеми согласиями и толками.

Почитание епископа Павла, как великого Божьего угодника, страстотерпца и исповедника восходит еще к раннему старообрядчеству и началось вскоре после его гибели. Именно после своей мученической кончины Павел, а точнее его имя, историческая память о нем, стал оказывать влияние на старообрядческую идеологию, которое продолжается до сих пор. Приписываемые владыке Павлу взгляды и высказывания о возможности существования священства в «последние времена» повлияли на возникновение двух направлений в старообрядчестве (поповство и беспоповство) и формирование их вероучения.

В заключение мы хотим обратить внимание историков и религиоведов на необходимость изучения, а, желательно, и составления, по возможности полной биографии Павла Коломенского, для чего, как обнаружили наши исследования, имеется достаточно материалов. Необходимость тщательного изучения жизни епископа Павла объясняется тем, что он во многом является важнейшей ключевой фигурой не только в трагической истории Раскола, но и вообще в истории русской религиозности. Исследование биографии владыки Павла и его роли в формировании старообрядческой идеологии являться одной из первостепенных задач современных ученых, занимающихся не только старообрядчеством, но и вообще историей русского православия, Российской державы. Для изучения биографии Павла Коломенского имеется множество причин, важнейшими из которых, на наш взгляд, являются следующие: во-первых, Павел был единственны русским иерархом, решительно воспротивившимся реформам Никона и принявшим сторону поборников старины. Этим объясняется огромный прижизненный и посмертный авторитет владыки Павла среди староверов, определивший его роль в формировании старообрядческой идеологии. Во-вторых, за всю многовековую историю как Греческой, так и Русской церквей Павел был единственным епископом, принявшим подвиг юродства. Ни до Павла, ни после него мы не видим архиереев, проходивших «юродственное житие». Эти две причины являются тем минимумом, который способен привлечь внимание исследователя к личности Павла Коломенского. Особый интерес изучение биографии владыки Павла обуславливается и тем, что в будущем году исполнится 350 лет его епископской хиротонии.

Автор настоящего исследования считает своим приятным долгом сердечно поблагодарить доктора филологических наук Елену Михайловну Юхименко за любезно оказанную помощь и большое содействие в работе.

1. Благоплодное древо иноческого пострижения. XIX в., 4 л. РГБ, Ф. 17 (собр. Е.В. Барсова), № 526. «Просветитель» Иосифа Волоцкого. XVI в., 491 л. РГБ, Ф. 256 (собр. Румянцевского музея), № 204.

2. Показание потомственнаго велекущагося от древняго благочестия пострежения иноческаго чина и предподающагося благословения приемной друг другу и поднесь. XIX в., 4 л. РГБ, Ф. 579 (собр. Братства Петра митрополита), № 58.

3. Сборник. XVIII в., 317 л. ГИМ, Ф.17, (собр. А.С. Уварова). Оп. 2. Ед. хр. 198.

4. Сборник старообрядческих сочинений. Отрывки. XVIII в., 13 л. РГБ, Ф. 17 (собр. Е.В. Барсова), № 976.

5. Собор 1656 года, генваря 7. В Куржецкой обители на нкионовское нововводство бывший великими святителями Российской Церкви. Гектограф кон. XIX в., 12 л. РГБ, Ф. 579 (собр. Братства Петра митрополита), № 306.

6. Аввакум, протопоп. Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. М., 1960.

7. Авраамий. Духовная изустная память строителя Макарьев-Желтоводского монастыря Аврамия// Временник Общества истории и древностей российских. М., 1850. Кн. VIII. Смесь, с. 43-50.

8. Алексеев И. История о бегствующем священстве// Братское слово. 1889, № 6. С. 429-443.

9. Белокуров С.А. Материалы: Чин избрания, наречения, благовестия, посвящения и шествия около города патриарха Никона. Список с настольной грамоты патриарху московскому Никону// Христианское чтение. 1882, № 7-8. С. 287-320.

10. Белокуров С.А. Сказания о Павле, епископе Коломенском († ок. 1655 г.). М., 1905. Вып. I.

11. Белокуров С.А. Сказания о Павле, епископе Коломенском († ок. 1655 г.). М., 1905. Вып. II.

12. Брещинский Д.Н. Житие Корнилия Выговского в Пахомиевской редакции (тексты)// Древнерусская книжность. По материалам Пушкинского дома. Сборник научных трудов. Л., 1985. С. 62-107.

13. Бубнов Н.Ю. Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в. Источники, типы, эволюция. СПБ., 1995.

14. Востоков А.Х. Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума. СПБ., 1842.

15. Вургафт С.Г., Ушаков И.А. Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996.

16. Грамота константинопольского патриарха Паисия I к московскому патриарху Никону// Христианское чтение. 1881, № 5-6. С. 539-595.

17. Демкова Н.С. «Жалобница» поморских старцев против самосожжений (1691 г.)// Памятники старообрядческой письменности. СПБ., 1998. С. 139-168.

18. Деяние московского собора, бывшего в царских палатах в лето от создания мира 7162. М., 1873.

19. Денисов С. Виноград российский или описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие. М., 1906.

20. Добавления к актам историческим. СПБ., 1872. Т. 12.

21. Дружинин В.Г. Писания русских старообрядцев. Перечень списков, составленный по печатным описаниям рукописных собраний. М., 1912.

22. Житие преосвященнейшего Илариона, митрополита Суздальского, бывшего Флорищевой пустыни первого строителя: Памятник начала XVIII века. Казань, 1868.

23. Заволоко И.Н. История церкви Христовой. Рига, 1937.

24. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: Духовные движения семнадцатого века. Мюнхен, 1970. (М., 1995).

25. Ивановский Н.И. Измышленный старообрядческий собор. Разбор раскольнической рукописи// Православный собеседник. 1882. Ч. I. С. 167-193.

26. Иткина Е.И. Рисованные настенные картинки на тему житий протопопа Аввакума и боярыни Морозовой// Старообрядчество в России (XVII-XX вв.): Сборник научных трудов. М., 1999. С. 419-427.

27. Историческое исследование дела патриарха Никона. СПБ., 1884. Ч. II.

28. История о бегствующем священстве// Раскольничьи дела XVIII столетия. Извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии Г. Есиповым. СПБ., 1863. Т. II. С.178-189.

29. История Русской православной церкви в документах региональных архивов России. Аннотированный справочник-указатель. М., 1993.

30. Канон священномученику и исповеднику Павлу, епископу Коломенскому// Православный старообрядческий церковный календарь на 1997 г. М., 1996. С. 88-91.

31. Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Сергиев Посад, 1909. (М., 1996). Т. I.

32. Карманова О.Я. Автобиографическая записка соловецкого инока Епифания (к проблеме мотивации текста)// Старообрядчество в России (XVII-XX вв.): Сборник научных трудов. М., 1999. С. 247-260.

33. Клосс Б.М., Лурье Я.С. Русские летописи XI-XV вв. (Материалы для описания)// Методические рекомендации по описанию славянско-русских рукописей, хранящихся в СССР. М., 1976. Вып. 2, ч. 1. С. 75-101.

34. Козлов В.П. Тайны фальсификации. Анализ подделок исторических источников XVIII-XIX веков. М., 1996.

35. Кормчая (Номоканон). Отпечатана с оригинала патриарха Иосифа. М., 1912 (СПБ., 1997).

36. Краткая история Древлеправославной российской церкви благочестивого священства. Яссы, 1878.

37. Лазарь (Баранович), архиепископ. Письма преосвященного Лазаря Барановича. Чернигов, 1865.

38. Леонид (Кавелин), архимандрит. Историко-археологическое и статистическое описание Боровского Пафнутьева монастыря. Калуга, 1894.

39. Леонид (Кавелин), архимандрит. Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа А.С. Уварова. М., 1894. Ч. III.

40. Любомиров П.Г. Виноград российский (Выговское общежительство). М., 1992.

Грамота коломенского и каширского епископа павла архимандриту кирилло-белозерского монастыря митрофану

В пречестную и великую лавру Пречистыя Владычицы нашея Богородицы, честнаго и славнаго Ея Успения и преподобнаго отца нашего Кирила Белоозерскаго чюдотворца, тоя пречистыя лавры архимориту Митрофану коломенской епископ вел, Бога моля, благословяю и челом бью.

Как тобя Всесилный Владыка, в Троице славимый, Господь Бог наш и Пречистая Богородица в твоих в духовных и в боголюбезных подвизех милостию Своею сохраняет? А пожалуеш, изволиш своею духовною любовию про наше недостоиное жителство воспросити. Мы же, милостию Всещедраго общего Владыки, Творца и Содетеля нашего, Христа Бога и Пречистыя Владычицы нашея Богородицы, честнаго и славнаго Ея Успения на Коломне, в дому Пречистыя Богородицы марта по 19 день жив есмь.

Марта ж во 18 день подал мне Кирилова монастыря слуга Михаила Никиты сын Семеновскои от тобя, великого господина, отписку, а в отписке твоей написано. Писали мы к тебе, чтобы ты изволил по своей духовной добродетели допросити Кирилова монастыря чернова священника Иону про черного ж священника Боголепа: он ли, Иона, его, Боголепа, постригал, и сын ли ему духовной, и грамоты ставленыя и отпускьная бывшего брата нашего Рофаила епископа у него были ль, и в Кирилове монастыре он священствовал ли? А, допрося, пожаловал бы ты по своей духовной добродетели, к нам отписал. И ты-де, великий господин, его, священника Иону, допрашивал и сказку его за своею архиморичьею и за его Иониною рукою к нам прислал с тем же слугою, с Михаилом Семеновьским. И я на твоеи духовной добродетели челом бью.

А милость Божия и Пречистыя Богородицы и всех святых молитвы и нашего смирения благословение да есть и будет с твоим пречестным преподобием всегда, ныне и во веки.

Челобитная ефремовского воеводы Даниила Карпова царю Алексею Михайловичу

Государю, царю и великому князю Алексею Михаиловичю всеа Руси холоп твой Данилка Карпов челом бьет. В прошлом, государь, во 160 году июля в 16 был суд в Ефремове передо мною холопам твоим. Ефремовском уезду у Сергеевского попа Максима с ефремовцем сыном боярским Свиридом Поволяевым по веданой записи во шти рублех. И тот, государь, поп в том иску во шти рублех по судному делу обвинен. И умысле, государь, тот поп Максим - воровски бил челом на меня холопа твоево епископу Павлу Коломенскому и Коширскому, бутто б в том иску обвинен не делом. И в нынешнем, государь, во 161 году, марта в 23 по таму ево попову Максимову челобитью прислана с Коломны епископя грамота в Ефремов, к старосте поповскому, к пятнитцкому попу, к Ефрему.

А по тои, государь, епископове грамоте велена меня холопа твоево з женишкою и з детишкоми и моим людишком зопретить, в церковь Божию не пускать. И в дом ко мне молебнов петь и со светынею входить посадцким всем попом не велена. Да по тои жа, государь, ево епископове грамоте запрещене ж твоей, государь, приказной избы подьячим: Давыду Лобысцову (?) да Тимофею Безсонову. А я холоп твои никакой запрещеной вины за собою не ведаю. Учинил запрещенья мне холопу твоему епископ Павел Коломенской и Каширск…ску поверил ж оному челобитью а тот, государь, поп Максим бил челом епископу, чтоб ему то судное дела изволочить неправдою. Великий государь, царь и великий князь Алексей Михаилович всеа Русии! Пожалуй меня холопа своево, не вели, государь, меня со всем моим домишком от церкви Божией отженать безвинно и без сыску. Я холоп твой и человечишка старой и от ран увечен. Чтоб мне холопу твоему без сыску в запрещенье не быть и чтоб, государь, в домишку моем без молебеннова и без светых не были. И в домишку б, государь, моему от рожениц, и от всякой сверности во сквернех не быть. И болным бы, государь, в моем домишку без покоянии не умирать. А тот, государь, поп безчинный в прошлом, во 160 году бил он ефремовца сына боярского Клемена Кренева (?) до крови ослоп и кистенем своими руками. Да он жа бил другова сына боярского Родивона Степанина ослопам и кистенем своими руками, до крови. И те, государь, дети боярские в Ефремове к приказной избе привожены и записки биты в крови. И как, государь, он епископ ныне приезжал в Ефремов и я холоп твой ему извещал на тово попа Максима в том ево безчинстве. И он епископ ему попу Максиму за то ево безчинство ничево не ученил, а тем детем боярским велел быть на Коломну и велел им на том попе Максиме искать судом. Да в нынешнем, государь, во 161 году, в Великой пост, на первой неделе, во вторник, после ево епископа, как он епископ из Ефремова поехал, тот жа поп Максим приехов к ефремовцу сыну боярскому, к Савелию к Офонову (?) с мещняны, детми боярскими. И на улице, государь, заставливал сына боярского Акима Хотяинцова силно пить вино, и тот сын боярской вина у него пить не стал, для нынешнего Великого поста. И тот, государь, поп Максим за то тово сына боярского Акима бил ослопом и кистенем, и топтунами.

И убил ево до полусмерти. И тово, государь, сына боярского в город привозили и записки. Да в ту, государь, пору был съезд детем боярским для твоево государева стругового дела. И тово, государь, сына боярского в крови битова видели и староста, государь, поповской, пятницкой поп Ефрем, и соборной поп ево видели битова в крови. И за то, государь, ево попова Максимово безчинство он епископ ничево ему не ученил же. И не простясь, государь, с ними тот поп Максим поет литоргеи Богу. А тех, государь, детей боярских разпросные речи в Ефремове, в приказной избе.

Подложное деяние «Куржецкого собора»

Во славу Всевышняго Бога и во утверждение Христовой церкви, текущаго ныне лета седмыя тысячи сто шестьдесят четвертаго, генваря 7 числа.

Мы сочлены церкви Христа Бога нашего, оставшиеся в тяжком гонении и чистоте евангельской истинны: уклоншася от суетного сонма Никона Патриарха, предзнаменованнаго во Апокалипсии седмиглавнаго зверя; при орошении текущих слез во образе пришедшее грядущее божественное пророчество разсыпания руки людей освященных: и в разсеявшейся церкви неимущей образ правления и мудрых в ней постановлений, долгое время, возревнуя поревновах по Бозе израилеве.

Мы споспешествованием святаго духа, собравшиеся успешно в Куржецкой святой обители, что в Соловецком уезде, из всего священноначалия, всех крестоносных и страданием помазанных мужей, и всякаго сословия мирских, мудростию и благочестием украшенных.

И там мы всяческих довольно и с великим вниманием разсматривахом и судили о всех нечестивых догматах и церковных чиноположений всякаго богослужения, внесенных ныне в Россию Никоном Патриархом.

Наконец всех сих глубоких размышлений, по данной нам благодати от Христа Бога нашего, и по правилам Святых Апостол, и вселенских бывших соборов; навечно днесь поставляем и узаконяем всей Христовой церкви: дабы все церковныя тайны и обряды богослужения, производимыя по печатным книгам Никона Патриарха, или ему последующих отныне бы отнюд за священныя и благодатию осененныя не признавать и не веровать.

В случае же обращающихся от Никонианской церкви к нашему благочестивому согласию, то таковых паки подобает нам СОВЕРШЕННО КРЕСТИТИ…

А хиротонисанных всякаго чина, тоже паки рукополагать Архиерею.

Все злочестивыя Никона Патриарха догматы и его преданий, приемлющих и чествующих оныя, утверждаем присно быти под отлучением от Христа, и предаем их все мы единодушно анафеме, и всем клятвам, клятвам изображенным на вселенских святых соборах и девяти поместных, аминь. К сему священному узаконению Христовой церкви, я смиренный Цареградский Патриарх Афанасий подписуюсь.

Смиренный Митрополит Нова Града, Макарий утверждаю.

Смиренный Павел епископ Коломенский и юзник христов тако верую.

Смиренный Архиепископ Вологодский Маркел воистину тако исповедую.

Смиренный епископ Александр града Вятцкаго, сердечно тако мудрствую

Священный Архимандрит Никандр царский духовник подписуюсь.

Грешный Игумен Досифей Беседованнаго монастыря тако исповедую.

Многогрешный Протопоп Аввакум такожде мудрствую и утвержаю.

Недостойный Протопоп Благовещенскаго собора Иван Неронов, сему священному положению согласуюсь.

Грешный Диакон и еклезиарх Соловецкой киновии Игнатий тако мудрствую и утверждаю быти свято.

Той же Лавры соборной, старец многогрешный Герасим Фирсов, к сему же сердечно согласуюсь.

Грешный Священник Лазарь тако исповедую и всегда мудрствую.

Грешный и недостойный диакон благовещенскаго собора Феодор.

Грешный Инок Соловецкой Святой обители Епифаний.

Многогрешныя и недостойныя протопопы: Даниил, Варлаам, и Логин.

И священники: Пафнутий, Ануфрий, Александр и прочия, за себя и за всех проичх зде сущих ста пятидесяти и шести ревностных и благочестивых мужей подписуемся веруем и утверждаем быти тако за свято. Аминь.

Размещено на .ru