Особенности трансформации политики Восточного партнерства Европейского Союза - Дипломная работа

С помощью этой программы ЕС намеревался усилить свое влияние в Восточной Европе, диверсифицировать пути и источники поставок энергоносителей в Европу, обеспечить безопасность, бороться с миграцией и преступностью. Странам-партнерам предлагались отношения, построенные на общих ценностях, и широкие перспективы для развития многостороннего сотрудничества в рамках ВП. С помощью теории внешнего управления удалось провести анализ внешней политики ЕС по отношению к Восточному партнерству. Были выявлены причины создания ВП, основные форматы взаимодействия со странами-участницами, а также систематизирована информация о двухсторонних и многосторонних инструментах сотрудничества, в которых большую роль играет принцип политической обусловленности как способ демократизации стран Восточного партнерства. За последние несколько лет произошло усиление различий между странами-участницами Восточного партнерства - только часть из них приняла решение подписать соглашения об ассоциации с ЕС.

С распадом Советского Союза и социалистической системы роль Европейского союза в международных отношениях значительно возросла. Европейская интеграция стала самым успешным проектом по объединению государств на наднациональной основе. В 2004 и 2007 годах состоялись одни из самых масштабных расширений ЕС, что в очередной раз продемонстрировало привлекательность политической и социально-экономической модели Европейского союза для государств Центральной и Восточной Европы.

Расширение 2004 и 2007 года приблизило Европейский Союз к границам России. Между Россией и ЕС находятся государства, долгое время входившие в состав СССР, и до сих пор имеющие с Россией тесные экономические связи. В условиях нестабильных экономических, социальных и политических трансформаций в постсоветских странах, европейская модель вызывает интерес у этих государств.

Появление новой границы между ЕС и странами СНГ послужило толчком к активизации политики ЕС по отношению к восточным соседям. В 2003-2004 была создана Европейская политика соседства (ЕПС), которая в долгосрочной перспективе может перерасти в политику расширения. В 2009 году Европейская политика соседства получила новый виток развития - в Праге прошла учредительная встреча, где состоялось официальное учреждение Восточного партнерства и была принята совместная декларация по основным вопросам. В Пражской декларации указывалось, что в своей деятельности Восточное партнерство будет руководствоваться принципом обусловленности, т.е. продвижением вперед только при условии выполнения странами-участниками определенных требований ЕС.

Актуальность темы исследования определяется тем, что реализация политики Восточного партнерства является важным международно-политическим процессом в современной Европе. Последний саммит Восточного партнерства в Брюсселе принес противоречивые результаты: не были определены сроки возможного принятия Украины в полноценные члены ЕС, президент республики Беларусь Александр Лукашенко не приехал на саммит, хотя представители ЕС (впервые после снятия санкций в 2016 году) направили белорусскому лидеру приглашение на мероприятие, а итоговая декларация пятого саммита ВП вызвала массу споров. Восточное партнерство сегодня находится в стадии трансформации, что требует дальнейшего изучения темы.

Изучение политики ЕС в отношении стран постсоветского пространства и новых форм сотрудничества Евросоюза со странами Восточной Европы представляет интерес, как с научной, так и с практической точки зрения. Россия и ЕС являются важнейшими партнерами, которые взаимодействуют по широкому кругу проблем. Политика Евросоюза в отношении новых независимых государств затрагивает российскую сферу интересов, так как эти страны сохраняют тесные культурные, политические, экономические и социальные связи с Россией. Более того, Россия в настоящее время активно стремится активизировать интеграционные процессы с регионом Восточной Европы с помощью создания Таможенного союза и ЕАЭС и использует позитивный и негативный опыт, накопленный ЕС, чем также объясняется актуальность данного исследования.

Объектом исследования является Европейский союз.

Предмет - трансформация политики Восточного партнерства ЕС

Исследовательский вопрос: Какова траектория трансформации политики Восточного партнерства ЕС?

Гипотеза: За последние несколько лет произошло усиление различий между странами-участницами Восточного партнерства, что привело к дифференциации подхода ЕС к двусторонним отношениям. Для того чтобы достичь целей Восточного партнерства ЕС отказывается от принципа универсальной обусловленности и строгой иерархии во внешнем управлении по отношению к авторитарным странам партнерства, таким как Белоруссия и Азербайджан. Новый подход может позволить ЕС достичь сближения в отдельных областях без принятия странами официальных обязательств, таких как соглашения об ассоциации.

Цель исследования - определить траекторию трансформации политики Восточного партнерства ЕС.

В соответствии с поставленной целью были поставлены следующие задачи: · Исследовать основные теоретические подходы при проведении политики Восточного партнерства

· Проследить процесс становления политики Восточного партнерства ЕС и основных форматов взаимодействия со странами-участниками

· Проанализировать особенности реализации, проблемы и перспективы программы Восточного партнерства в Азербайджане и Белоруссии

Исследованность проблемы: Исследуемая проблема получила широкую академическую популярность, но не стала отдельной сферой исследований в рамках европейских исследований. Основной фокус исследователей Восточного партнерства сосредоточен на теоретическом обосновании политики ЕС на этом направлении.

О. Стокке в работе «Aid and Political Conditionality: Core Issues and State of the Art» придерживается принципа политической обусловленности при исследовании политики Европейского союза по отношению к Восточному партнерству. Дж. Олсен использует теорию европеизации: «европеизация - это экспорт форм определенно европейской политической организации и управления за пределы территории Евросоюза. В процессе европеизации происходит перераспределение ресурсов и властных полномочий между политическими акторами, которые пытаются рационально подсчитать соотношение выгод и издержек от европеизации». Р. Бенгтсон предлагает рассматривать политику Восточного партнерства как политику безопасности ЕС. Он отмечает, что стремление ЕС обеспечить свою безопасность выражается в распространении Евросоюзом европейской системы ценностей на другие страны..

Автор особо выделяет работы С. Лавенекс и Ф. Шиммельфеннинга, которые занимаются исследованием модусов эффективности внешнего управления в различных областях внешней политики ЕС. Отношения Евросоюза со странами-участницами Восточного партнерства исследователи относят к иерархической форме внешнего управления, поскольку они определяются установленными ЕС в одностороннем порядке правилами и процедурами.

Вопросами эффективности Восточного партнерства и его значением для стран-участниц занимались Е. Жуковска «The EU democracy promotion under scrutiny: the Double standards in the case of Belarus and Azerbaijan», С. Фраппи «The EU Eastern Partnership: Common Framework or Wider Opportunity», Т. Пенкова «EU Eastern Partnership Policy: a Second Chance for the EU Transformative Power?», И. Солоненко и Н. Шаповалова «Is the EU"s Eastern Partnership Promoting Europeanisation? ».

Среди российских исследователей, активно занимающихся Восточным партнерством, необходимо выделить таких авторов, как О.В. Арутюнян, А.А. Сергунин, А. Девятков, А.С. Макарычев, в трудах которых изложены основные характеристики программы, особенности ее исторического развития, а также влияние Восточного партнерства на внешнюю политику России.

Научная новизна исследования: · В отличие от большинства работ по тематике ВП, которые рассматривают общий подход ЕС к политике Восточного партнерства, данное исследование: 1) акцентировано на различиях участников партнерства и сосредоточено на странах, трактуемых ЕС как наиболее авторитарных («countries with autocratic governments»); 2) базируется на установке предыдущих исследований о низкой эффективности ВП и анализирует возможности ее повышения.

· Проведен комплексный анализ итогов реализации программы Восточное партнерство в странах с авторитарным правительством (Белоруссия и Азербайджан).

· Выявлены основные причины низкой эффективности сотрудничества в рамках Восточного партнерства с акцентом на оценке возможности его повышения;

Источниками для исследовательской работы являются: 1) Основополагающие документы Восточного партнерства: материалы саммитов ВП, заключения Евронест, программы действий на ближайшие годы, доклады структур партнерства

2) Документы, относящиеся к двустороннему сотрудничеству ЕС с участниками ВП: соглашения о сотрудничестве и партнерстве, соглашения об ассоциации и соглашения о создании зоны свободной торговли

3) Документы Европейского Союза, регламентирующие взаимодействие ЕС с Белоруссией и Азербайджаном в рамках ВП: решения и доклады Европейской Комиссии, совместные действия и общие позиции, обзор результатов деятельности, совместные коммюнике и др.

Методологическая база исследования представлена общенаучными методами (системным методом, объяснением и описанием). Более того, в работе был использован компаративистский метод - в третьей главе проводится сравнение хода и итогов реализации программы в Белоруссии и Азербайджане. Это позволило выявить, как общие проблемы политики Восточного партнерства, так и индивидуальные сложности в отношениях между отдельными участниками программы и Евросоюзом.

1. Концепция внешнего управления как теоретико-методологический аппарат политики Восточного партнерства ЕС

1.1 Модусы внешнего управления во внешней политике ЕС евросоюз постсоветский политика партнерство

За прошедшие годы европейская интеграция значительно расширилась как по вертикали, так и по горизонтали. Интеграция охватывает новые политики и распространяется на новые географические районы. С позиции глобального управления государства-члены ЕС лидируют по количеству совместных разработок политик и сближения правовых норм. В этом отношении государства-члены ЕС символизируют постмодернистскую форму национальных государств, которая основывается на обоюдном сотрудничестве и отказе от применения силы.

Процесс внутренней интеграции создал «внешние эффекты», и взаимозависимость с другими регионами. Например, разработка общей торговой политики ЕС является прямым последствием слияния национальных рынков государств-членов в единый рынок. Таким же образом, страх перед неконтролируемым потоком мигрантов и политической нестабильностью у границ ЕС породил взаимозависимость между Европейским союзом и его соседями.

Область влияния ЕС напрямую зависит от существующей взаимозависимости и желания стран-партнеров принять европейские нормы и ценности. Особые условия ставятся для кандидатов на вступление в Европейский союз - в 1993 году были приняты Копенгагенские критерии для членства в ЕС. Перспектива вступления в ЕС является наиболее эффективным инструментом для трансформации третьих стран. Однако изза существующих разногласий, на сегодняшний день вопрос о вступлении стран Восточного партнерства в ЕС не подлежит рассмотрению. Так происходит расширение действия acquis communautaire на страны, не являющиеся странами-членами Евросоюза и не находящиеся в процессе вступления в ЕС.

Таким образом, внешнее управление заключается в распространении определенных норм, правил и политик Евросоюза вне стран-членов Европейского союза. С институциональной точки зрения внешнее управление имеет горизонтальную структуру и фокусируется больше на процесс, чем на результат. Особое внимание уделяется добровольным инструментам, а не юридическим обязательствам.

Модусы внешнего управления

С. Лавенекс и Ф. Шиммельфеннинг различают три вида (или модуса) институциональных форм внешнего управления ЕС: иерархический, сетевой и рыночный.

Иерархический модус соотносится с упорядоченным, вертикальным или ассиметричным стилем отношений, основанным на юридических обязательствах, не подлежащих пересмотру. Основными характеристиками этого модуса являются политическая обусловленность и экстернализация. Иерархическое управление базируется на принятии законодательства, нарушение которого может привести к санкциям.

В европейском контексте, иерархия ассоциируется с традиционным «коммунитарным методом» выработки политических решений. Этот модус управления базируется на существовании наднациональных институтов, вовлеченных в создание наднациональных законов, которые осуществляются и утверждаются с помощью Европейского суда. В контексте внешней политики ЕС, термин «иерархия» может быть ограничен, так как формально страны, не входящие в ЕС, сохраняют суверенитет. Однако на деле, несколько типов внешнего управления приближаются к иерархии и влияют на важные области автономии стран через законодательство. Наиболее яркий пример квази-иерархической системы внешнего управления - Европейская экономическая зона.

Сетевой модус управления включает в себя формальное равенство взаимодействующих сторон. Это не исключает возможность асимметрии в соотношении силы, но предполагается, что в институциональном плане акторы имеют равные права и ни одна из сторон не может обязать другую сторону к действиям, без согласия последней. Конфликт интересов при этом решается не с помощью закона, а через переговоры и добровольные соглашения. К сетевому модусу относятся межправительственный и консенсусный способы принятия решений.

В ЕС сетевой модус бросает вызов коммунитарному методу выработки политических решений, особенно в тех областях, где не происходит переход законодательной силы к наднациональным органам. Такая форма «принятия решений без выработки законодательства» характерна для децентрализованных, секторальных органов управления, таких как агентства и комитеты.

Применимо к внешней политике ЕС, сетевое управление определяет институционализированную единую систему непрерывной горизонтальной координации. Расширение нормативно-правовой базы при этом происходит с помощью координации национальных норм, а не за счет выполнения законов ЕС. В контексте Европейской экономической зоны такую координацию осуществляют такие институты как Объединенный комитет (Joint Committee) и его рабочие группы. Некоторые элементы сетевого управления наблюдаются в институциональной структуре Европейской политики соседства (ЕПС): совместная разработка планов действий ЕПС, совместная оценка прогресса ЕПС, стремление установить стабильную коммуникацию между секторальными экспертами в подкомитетах, возможность экспертов принимать участие в программах и агентствах ЕС. Исключая законодательную область и ее институты (Совет ЕС, Парламент, Комиссия), этот модус взаимодействия открывает путь для других организаций, действующих функционально, таких как агентства (например, Европейское агентство по окружающей среде) или координирующие органы (Европол).

Учитывая его добровольную основу, сетевой модус управления предоставляет благоприятные условия для влияния с помощью социализации, социального обучения и коммуникации. Шиммелльфеннинг и Садельмайер отмечают, что такие качества сетевого модуса как процессы обсуждения, совместного владения и плотности взаимодействия могут укрепить легитимность норм и привести к их распространению. Таким образом, сетевой модус предоставляет участникам переговоров больше пространства для маневра, а внешнее управление также может осуществляться на основе совместных правил и норм, таких как международные нормы.

Третий тип внешнего управления, рыночный модус, является результатом соревнования между формально самостоятельными акторами. В этом случае, принятие правил может произойти или с помощью общего признания, или же через давление и конкуренцию. Лавенекс отмечает, что потребность рынка может привести к формальному принятию законов и норм. Такая потребность объясняется тем, что потребители стремятся к высокому качеству продуктов, производимых в ЕС, или же стремятся получить выход к европейскому рынку.

В ЕС типичной формой институционализированного рыночного управления является принцип взаимного признания. Взаимное признание способствует тому, что на европейском рынке преобладают конкурирующие товары, пользующиеся общественным спросом. Это может привести к добровольному фактическому сближению законодательства на основе соответствующего производства и стандартам сервиса. Во внешней политике рыночный принцип внешнего управления применяется в Европейской экономической зоне, где произошел полный переход на законодательство Единого рынка.

Условия для внешнего управления.

Лавенекс и Шиммельфеннинг выделяют три ряда факторов, на основании которых можно объяснить эффективность управления между странами и регионами.

Первый ряд факторов относится к институтам, и предполагается, что внутренние структуры ЕС, отвечающие за выработку политик определяют модус внешнего управления. Они служат образцом распространения политик, правил и модусов управления ЕС. Эффективность внешнего управления также основывается на существующих институтах. Институционалисткий подход апеллирует следующими гипотезами: 1) Модус внешнего управления определяется модусом внутреннего управления

2) Эффективность внешнего управления повышается при: а) легализации правил и предписаний б) легитимности правил и предписаний

3) Иерархический модус внешнего управления является наиболее эффективным

Следующий ряд факторов основывается на позиции силы (power-based explanation). В этом случае, важным является степень зависимости стран от Европейского союза (и наоборот), а влияние ЕС противопоставляется влиянию других источников управления, например, как Россия или США. В этом случае, модусы внешнего управления соотносятся не с внутренними институтами и структурами ЕС, а с внешними структурами силы и взаимозависимости. Иерархический модус управления применяется при следующих условиях: 1) страны зависят от ЕС 2) страны зависят от ЕС больше чем от какого-либо иного источника управления. Примером может случить восточное расширение ЕС в 2004 году. Без такой же сильной и асимметричной зависимости, ЕС будет не способен эффективно применить иерархический модус по отношению к другим странам. Рыночное управление предусматривает значительную рыночную интеграцию и высокий и симметричный уровень взаимозависимости. Сетевое управление сочетается с симметричным распределением силы и средним уровнем взаимозависимости.

С этой точки зрения, сила и взаимозависимость также способствуют эффективности внешнего управления. Переговорный потенциал ЕС определяет будут ли приняты правила ЕС за основу для взаимодействия и будут ли эти правила выполнены на деле. Процесс вступления в ЕС является ярким примером переговорного потенциала Евросоюза. Перспектива вступления в ЕС является сильнейшим стимулом для стран-кандидатов. В то же время, страны-кандидаты как правило гораздо больше зависят от ЕС чем visa versa. Это условие ставит ЕС в позицию, при которой Союз может требовать полного принятия acquis communautaire. Вне контекста расширения, переговорный потенциал ЕС слабее и варьируется в зависимости от стран и политик.

Суммируя, объяснение с позиции фактор силы предполагает, что модусы и эффективность внешнего управления ЕС исходят из зависимости между ЕС и другими странами. Лавенекс и Ф. Шиммельфеннинг выводят следующие закономерности: 1. Модусы внешнего управления варьируются в зависимости от структур силы и взаимозависимости: 1) высокая и асимметричная взаимозависимость по отношению к проводнику внешнего управления приводит к использованию иерархического модуса управления; 2) высокая и симметрическая зависимость характерна для рыночного управления; 3) средняя взаимозависимость характерна для сетевого модуса.

2. Эффективность внешнего управления возрастает при высоком переговорном потенциале проводника внешнего управления.

3. Иерархический модус внешнего управления является наиболее эффективным.

Третий ряд факторов относится к внутренней структуре стран. В этом случае, выбор модуса внешнего управления по отношению к другому государству зависит от внутренней политики этой страны. Согласно этому объяснению, внутренняя политика влияет на эффективность внешнего управления. Правила ЕС с большей вероятностью будут применяться, если они находят отклик с внутренними правилами, традициями и практиками. На этом основании могут быть применены следующие гипотезы: 1. Модус внешнего управления следует модусу внутреннего управления

2. Эффективность внешнего управления повышается при условии: 1) резонирования с правилами ЕС; 2) совместимости ЕС с внутренними институтами;

1.2 Принцип политической обусловленности во внешнем управлении ЕС

Принцип иерархии, описанный в предыдущем параграфе, понимается как отношения, построенные на превосходстве и зависимом положении. При этом одна из сторон распространяет часть нормативных установок на другую, не позволяя при этом зависимой стороне участвовать в определении этих правил и установок. Основная характеристика иерархического модуса внешнего управления - применение принципа политической обусловленности, который воспринимается многими исследователями как главный принцип внешнего управления в политике расширения ЕС.

Принцип обусловленности концептуально представляется как стратегия, ориентированная на правительства других стран с целью склонить их к демократическим изменениям в государственных институтах. Согласно Шиммельфеннингу (2005) политическая обусловленность - это переговорной процесс между органами развития демократии и государством-объектом. Исход переговорного процесса зависит от переговорного потенциала сторон или рычагов влияния. Те акторы, которые меньше всего нуждаются в определенных соглашениях, могут угрожать другим акторам в отказе от сотрудничества и, таким образом, принуждать их идти на уступки.

В контексте расширения ЕС, рычаги давления зависят от уровня привлекательности членства в Евросоюзе для стран-объектов обусловленности. Это создает высокую ассиметричную взаимозависимость в пользу ЕС. Шиммельфеннинг (2006) различает две категории обусловленности: демократическую обусловленность и нормативно-правовую обусловленность. В целом, демократия зачастую означает потерю власти и самостоятельности для правительств, которые вынуждены установить честные и свободные выборы, компетенцию судов и парламентов, права оппозиции и национальных меньшинств, свободу слова и печати. Демократическая обусловленность ЕС фокусируется на принятии демократических стандартов, и затем переходит к нормативно-правовой обусловленности, которая нацелена на принятие правил ЕС.

Исследователи выделяют политическую обусловленность ЕС как единственный фактор, содействующий продвижению демократии и прав человека. Обусловленность может принимать как негативную, так и позитивную форму. Она связывает требования ЕС (например, политические реформы) со стимулами, которые предлагает партнерам Евросоюз (доступ к рынкам, макро-финансовая помощь и т.д.).

Выдвижение требований и влияние на политические элиты стран через обусловленность имеет свои ограничения для ЕС. Прежде всего это связано с перспективами членства в ЕС. Рычаги воздействия эффективны в тех случаях, где конкретные (материальные и политические), а также нематериальные (социальные и символические) преимущества от ЕС превышают внутренние затраты на выполнение правил ЕС. Эффективность и доверие к выдвигаемым требованиям зависит от четкости и определенности условий.

Позитивная обусловленность: перспективы вступления в ЕС и либерализация визового режима.

Развитие концепции обусловленности в контексте Европейской политики соседства и Восточного партнерства неразрывно связано с процессом расширения, особенно с опытом ЕС в расширении 2004 года. Отсутствие перспективы вступления для стран Восточного партнерства значительно ослабило применение принципа обусловленности в этом регионе и привело к ослаблению взаимных отношений. Опрос, проводимый научным центром Dostal et al. (2015) среди различных заинтересованных участников из стран Восточного партнерства показало, что недостаток перспектив вступления вызывает озабоченность в разных странах. Более того, 91.1% участников опроса выразили желание видеть связь в членстве в Восточном партнерстве и возможном вступлении в ЕС в будущем. И хотя Восточное партнерство нацелено на экспорт норм, ценностей и правил ЕС, ВП не может быть рассмотрено как альтернатива расширению, так как формирует установку, которая оставляет достаточно места для индивидуальных предпочтений и интересов отдельных стран-членов ЕС.

Отсутствие перспективы вступления повлияло на легитимность Восточного партнерства, подрывая ожидания некоторых стран-участниц ВП, в особенности Украину, Молдову и Грузию. Другие страны, такие как Армения и Белоруссия, восприняли отсутствие перспектив вступления как доказательство, что преимущества Восточного партнерства не перевешивают преимущества приоритетных отношений с Российской Федерацией. Тем не менее, несколько стран ВП провели реформы, поддавшись воздействию конкретных альтернативных стимулов, таких как либерализация виз, подписания соглашений об ассоциации, а также предоставление финансовой и технической помощи.

Когда ЕС не способен предложить перспективы членства, распространение демократии основывается на добровольных обязательствах правящих элит государств-партнеров. Однако подобные стимулы, такие как доступы к рынкам и визовый диалог не всегда являются достаточно существенными, чтобы окупать цену политических реформ, которые подрывают опору правящей власти. Согласно Борзель и Лебанидзе (2015), это особенно актуально для реформ, связанных с широкой целью демократизации, такие как реформы государственных институтов и верховенства закона, и в меньшей степени для некоторых секторальных реформ, например, в области миграции, энергетики и защиты окружающей среды.

В конечном счете, эффективность обусловленности ЕС зависит от расчета затрат и выгод, сделанных национальными политическими элитами. В регионе Восточной Европы основным трансформационным инструментом ЕС является либерализация визового режима. ЕС использует обусловленность для стимулирования партнеров к принятию определенных политик в обмен на предоставление безвизового режима в ЕС. Несмотря на то, что либерализация виз рассматривается как один из самых эффективных инструментов обусловленности в ВП, Сагрера (2014) отмечает, что создание стандартизированного пути к либерализации виз далеко от реальности. В 2014 году Молдова стала лишь второй страной из участниц ЕПС (после Израиля), где был установлен безвизовый режим с ЕС. Достижение успешного соглашения между Молдовой и ЕС в этом ключе увеличило авторитет ЕС среди его партнеров, показав обязательство ЕС к существующим соглашениям.

Подводя итог, при рассмотрении позитивной обусловленности Восточного партнерства исследователи обращают внимание на недостаток перспектив вступления в Евросоюз для стран-участниц ЕПС и ВП. Отсутствие перспективы вступления ограничивает эффективность обусловленности и трансформационной силы ЕС в этом регионе. В то же время, визовый диалог представляет некую альтернативу вступлению и является наиболее важным и ощутимым стимулом для стран-партнеров.

Негативная обусловленность.

ЕС использует негативную обусловленность против некоторых соседей на юге и востоке, применяя принцип «наказания» как санкционный механизм в случае несоблюдения требований ЕС. Дулеба (2012) отмечает, что растущий акцент на политические и нормативные темы (такие как «Европейские ценности») в отношениях ЕС и Украины в результате представляют собой препятствие для укрепления взаимного сотрудничества. Исследователь считает, что такой подход может принести больше рисков, чем преимуществ. Политика, основанная на нормативно-правовых отношениях, может столкнуться с интересами в области безопасности или энергетики отдельных стран-членов ЕС.

С другой стороны, многие заинтересованные стороны ЕС выступают за строгую обусловленность ЕС по отношению к республике Молдова. Они критикуют бюджет Евросоюза на поддержку Молдове, который основан на «мягкой» обусловленности и не эффективен в плане результатов, а также поддерживают приостановку бюджетной поддержки Молдовы после событий 2015 года и считают, что это должно было произойти ранее. «Недостаточно строгая обусловленность со стороны ЕС ущемляет жителей Молдовы» - считают в Брюсселе. Факт, что молдавская общественная поддержка за интеграцию с ЕС возросла после приостановления финансовой поддержки, иллюстрирует этот довод.

Эффективность негативной обусловленности вызывает сомнения в отношении приднестровского конфликта. Тогда ЕС использовал запреты на поездки в Евросоюз для политических элит приднестровского региона. Эта практика была впервые применена в 2003 году и была нацелена на решение приднестровского конфликта. Этот подход, в сочетании с другими инструментами давления, привел к изоляции некоторых акторов, ограничивая их возможности и подрывая легитимность. С другой стороны, ряд исследований обнаружил просчеты и риски, связанные с подобной стратегией. Существует мнение, что санкции не помогают, а, наоборот, оказывают негативное воздействие на конфликт и ослабляют роль ЕС в регионе и эффективность общей стратегии.

Анализируя санкции ЕС 2008-2010 года против Белоруссии и их последующее ослабление, Портела (2012) считает, что влияние санкций на отношения ЕС с Белоруссией было минимальным. Выполнение Белоруссией правил ЕС было связано с предполагаемыми экономическими выгодами от сотрудничества с ЕС.

Более того, ЕС отличается избирательностью и непоследовательностью в применении обусловленности. К примеру, ЕС стратегически заинтересован в попытке убедить Азербайджан поддержать проект строительства трубопровода «Набукко», но если ЕС станет активно навязывать европейские ценности отношения с авторитарным Азербайджаном могут быть ослаблены. Этот стратегический интерес объясняет почему ЕС проводит более жесткую политику по отношению к Белоруссии чем к Азербайджану, несмотря на то что в Баку больше политических заключенных чем в Минске. ЕС не изменил свой политике по отношению к Азербайджану, не смотря на фальсификацию выборов 2005 года и последующего жестокого подавления протестов. ЕС предпочел не портить отношения с важным региональным и энергетическим партнером, и, в то же время, использовал широкий спектр негативной обусловленности по отношению к государствам, где интерес ЕС был минимальным.

Эффективность обусловленности ЕС.

Обусловленность понимается как переговорный процесс, в котором ЕС обещает награду, если страна-объект обусловленности выполняет поставленные условия и перенимает необходимые демократические институты и практики.

Лавенекс и Шиммельфеннинг разработали ряд критериев эффективности обусловленности с целью подчеркнуть ее ограничения как механизма развития демократии ЕС в других странах: 1. Ощутимое вознаграждение является необходимым условием для эффективности рычагов влияния.

2. «Эффективность вознаграждения увеличивается с его размером», что означает, к примеру, что перспектива членства ЕС будет более весомым чем предложение об ассоциации или взаимопомощи.

3. Эффективность награды «увеличивается с ее надежностью». Это означает, что ЕС должен быть способен предоставить награду, и также, что надежность обещания ослабевает, когда выплата награды является отдаленной.

4. «Эффективность рычагов влияния ЕС возрастает вместе с силой и определенностью условий». Сила зависит от того насколько последовательно и конкретно организация связывает награду с выполнением условий, тогда как определенность зависит от ясности и формальности правил.

5. «Эффективность рычагов влияния ЕС зависит от политических издержек от демократических реформ в государствах-объектах». Это означает, что авторитарные режимы не отреагируют на обусловленность ЕС, так как выполнение условий ЕС приведет к потере власти. И, наоборот, демократическая обусловленность будет наиболее эффективной, если принятие условий ЕС повысит шансы правительства сохранить или удержать власть.

Таким образом, политическая обусловленность ЕС обеспечит максимальную эффективность при следующих условиях: 1) ЕС выдвигает четкие условия и предоставляет надежную и быструю награду;

2) Взаимозависимость между ЕС и страной-объектов отличается асимметричностью в пользу ЕС

3) Внутренние затраты на выполнения условий являются не высокими для правительства страны-объекта обусловленности.

Подводя итог первой главы исследования, внешнее управление в контексте политики ЕС - это распространение норм и правил ЕС за пределами Евросоюза. Наиболее активно внешнее управление применяется по отношению к ближайшим соседям на Западе, которые взяли на себя обязательства принять значительную часть acquis ЕС, но также активизируется в странах-участницах Европейской политики соседства и Восточного Партнерства. Этот процесс расширяет возможности европейской интеграции и значительно отличается от способа, при котором Евросоюз распространяет свои нормы на страны-кандидаты на вступление в ЕС.

Политика Восточного партнерства содержит как иерархический модус, который напоминает подход ЕС к расширению, так и более горизонтальные элементы. В отношении иерархии, ЕС требует от стран-участниц сближения законодательной базы и использует механизм контроля с помощью отчетов Комиссии. Однако, в отличие от подхода ЕС к расширению, применение принципа политической обусловленности происходит не так прямолинейно и не так эффективно.

Страны Восточного партнерства подписавшие соглашения об ассоциации (Украина, Молдова, Грузия) определенно следуют иерархическому модусу в отношениях с Европейским союзом. Эти государства приняли на себя обязательства принять часть acquis EC в области внутреннего рынка, взамен на дополнительные торговые преимущества. Более того, они дали согласие, что ЕС в праве устанавливать особые торговые ограничения, если в этих странах будут нарушать права человека и основные свободы.

Отношения ЕС с Белоруссией и Азербайджаном, хотя и являются формально иерархичными и нацеленными на экономическую интеграцию с помощью сближения с нормами ЕС, на практике ограничиваются сотрудничеством в области энергетики и транзита и основаны на равных правах сторон и на сетевом модусе управления.

2. Становление политики Восточного партнерства ЕС и основных форматов взаимодействия со странами-участницами

2.1 Причины создания Восточного партнерства

В 2004 году, незадолго до крупнейшего расширения ЕС, была создана Европейская политика соседства (ЕПС), включающая в себя Восточную Европу и Южное Средиземноморье. Главная цель ЕПС - укрепление безопасности и стабильности и повышение благосостояния всех заинтересованных стран. Участниками программы стали 16 стран: государства- партнеры на юге (Алжир, Иордания, Египет, Израиль, Ливия, Ливан, Марокко, Палестина и Тунис) и на востоке (Азербайджан, Армения, республика Беларусь, республика Молдова и Украина).

В скором времени встал вопрос о необходимости разделения ЕПС для усиления ее эффективности. Это привело к созданию 13 июля 2008 Союза для Средиземноморья, а в мае 2008 года Польша и Швеция выступили с предложением о создании Восточного партнерства. ЕС поддержал инициативу в июне 2008. Российско-грузинская война летом 2008 года ускорила процесс создания Восточного партнерства (ВП), и в 2009 году состоялся официальный старт программы.

К причинам создания Восточного партнерства можно отнести: 1. Низкая результативность «планов действий» ЕПС. В рамках Европейской политики соседства были подписаны «Планы действий», целью которых было демократическое реформирование институтов всех стран, входящих в Восточное партнерство, кроме Белоруссии. Однако большинство из восточных соседей, подписавших соглашения с ЕС и обладающих договорной базой сотрудничества, не достигли прогресса в отношении верховенства права и качества управления.

2. Низкая эффективность Европейской политики соседства на восточном направлении. Авторитарные страны остались авторитарными, а демократии региона - хрупкими. Не был решен ни один из конфликтов в регионе (Абхазия, Нагорный Карабах, Приднестровье).

3. Нестабильность региона восточной Европы, политические конфликты. Военный конфликт в Южной Осетии 2008 года с участием России и Грузии дал понять Европейскому союзу, что события, происходящие на восточных границах ЕС, угрожают стабильности региона. Рационализация экономической политики России по отношению к странам постсоветского пространства, а также «газовые войны» с Украиной встревожили Брюссель своей непредсказуемостью.

2.2 Официальный подход к созданию Восточного партнерства: цели, способы сотрудничес

Проект Восточного партнерства был создан с целью интеграции шести стран Восточной Европы в Европейский союз. С помощью этой программы ЕС намеревался усилить свое влияние в Восточной Европе, диверсифицировать пути и источники поставок энергоносителей в Европу, обеспечить безопасность, бороться с миграцией и преступностью. Странам-партнерам предлагались отношения, построенные на общих ценностях, и широкие перспективы для развития многостороннего сотрудничества в рамках ВП.

Проект Восточного партнерства стал важным шагом на пути к региональной дифференциации Европейской политики соседства. Тем не менее эта амбициозная инициатива за 10 лет своего существования не принесла ЕС желаемых результатов. К причинам неудачи можно отнести растущее влияние России в этом регионе, универсальный подход ЕС к взаимодействию с партнерскими государствами, а также недостаточное финансирование программы, несоизмеримое с поставленными целями.

С помощью теории внешнего управления удалось провести анализ внешней политики ЕС по отношению к Восточному партнерству. Были выявлены причины создания ВП, основные форматы взаимодействия со странами-участницами, а также систематизирована информация о двухсторонних и многосторонних инструментах сотрудничества, в которых большую роль играет принцип политической обусловленности как способ демократизации стран Восточного партнерства. ЕС использует как позитивную (либерализация виз, подписания соглашений об ассоциации, финансовая и техническая помощь), так и негативную (применение санкций) обусловленность. Было установлено, что отсутствие перспективы вступления в ЕС значительно ослабило эффективность применения принципа обусловленности в странах Восточного партнерства.

Результаты проведенного исследования подтвердили выдвинутую автором гипотезу: ЕС постепенно приходит к принятию того, что не все партнеры могут и хотят соответствовать правилам и стандартам ЕС. За последние несколько лет произошло усиление различий между странами-участницами Восточного партнерства - только часть из них приняла решение подписать соглашения об ассоциации с ЕС. Новый дифференцированный подход Евросоюза дает новый импульс для развития отношений между ЕС и некоторыми странами-партнерами (Украина, Молдова и Грузия), наиболее заинтересованными в интеграции с Европой. Эти государства обязались принять часть правил и норм EC в области внутреннего рынка, взамен на дополнительные торговые преимущества. Более того, они дали согласие на то, что ЕС в праве устанавливать особые торговые ограничения, если в этих странах будут нарушать права человека и основные свободы.

Страны с авторитарным правительством, такие как Белоруссия и Азербайджан, рассчитывают на партнерские отношения с ЕС, основанные на взаимном экономическом сотрудничестве. Требования ЕС расцениваются в этих странах как вмешательство во внутреннюю политику и угроза потери власти. Белоруссия в рамках Восточного партнерства твердо диктует свои условия, давая понять Евросоюзу, что взаимодействие с Западом будет направлено в первую очередь на развитие экономических связей и не будет означать какой-либо политической либерализации в стране. Схожая ситуация складывается и в отношениях ЕС с Азербайджаном, которые ограничиваются сотрудничеством в области энергетики и транзита. В Азербайджане процесс европейской интеграции также затрудняется изза позиции Запада по поводу нагорно-карабахского конфликта. Этот фактор сдерживает не только политический диалог, но и экономическое сотрудничество.

Как показывает представленный в этой работе анализ политики Восточного партнерства Евросоюза, траектория трансформации ВП заключается в его последующей дифференциации. ЕС будет вынужден отказаться от принципа универсальной обусловленности и строгой иерархии по отношению к авторитарным странам, таким как Белоруссия и Азербайджан, что предполагает тенденцию к применению более практичного и гибкого подхода ЕС к взаимоотношениям с восточными соседями.

1. A new response to a changing neighbourhood. A review of European Neighbourhood policy // European Commission and High Representative of the Union. 2011.

2. Agreement between the European Union and the Republic of Azerbaijan on the facilitation of the issuance of visas - Official Journal of the European Union.

3. Council conclusions on Belarus. 2974th External Relations Council meeting // Council of the European Union. 2009.

4. Council conclusions on Belarus. 3065th Foreign Affairs Council meeting // Council of the European Union. 2011.

5. Draft report on “Engaging in a stronger partnership between the EU and Eastern European partner countries through the European Neighbourhood Instrument for 2014- 2020” // Euronest Parliamentary Assembly Committee on Political Affairs, Human Rights and Democracy, AP101.482v02-00. 2014.

6. EU Neighborhood policy - An official website of the European Union.

7. EU report: Azerbaijan renews engagement and dialogue - An official website of EU.

8. EU-Azerbaijan ENP Action Plan // European External Action Service.

9. EURONEST and the Eastern Partnership - An official website of EURONEST Parliamentary Assembly.

10. European Integration Index 2014 for Eastern Partnership Countries.

11. European Parliament resolution of 18 September 2014 on the situation in Ukraine and the state of play of EU-Russia relations - An official website of European Parliament.

12. European Parliament resolution on the situation in Belarus // European Parliament. 2011.

13. European Union - Azerbaijan Partnership and Cooperation Agreement // European External Action Service.

14. Freedom in the World 2014 - An official website of Freedom House.

15. Fule. S. Address at the extraordinary meeting of the AFET on Belarus. Speech. Brussels, 2011.

16. Gas from Azerbaijan: Commission welcomes final investment decision to extract gas pledged for Europe // European Commission.

17. Implementation of the European Neighbourhood Policy in Azerbaijan: Progress in 2014 and recommendations for actions // European Commission.

18. Joint Declaration of the Prague Eastern Partnership Summit, Prague, 7 May 2009 // The Council of the European Union - An official website of the European Union.

19. Joint Declaration of the Riga Eastern Partnership Summit // Council of the European Union. 2015 - An official website of EU.

20. Memorandum of understanding on a strategic partnership between the European union and Azerbaijan in the field of energy.

21. Resolution on challenges for the future of democracy, including the question of free and independent media in Eastern Partnership and EU countries // Euronest Parliamentary Assembly. AP 101.197v04-00. 2012.

22. Resolutions adopted at the 8th Annual Assembly of the Eastern Partnership Civil Society Forum - An official website of EAP Civil Society Forum.

23. Review of the European Neighbourhood Policy (ENP): Stronger Partnerships for a Stronger Neighbourhood // European Commission. 2015.

24. Russia’s neighbors: primary colours // Financial Times.

25. Statement by the Ministry of Foreign Affairs of the Republic of Azerbaijan, 31 August 2015 // Journal of the Ministry of Foreign Affairs of the Republic of Azerbaijan.

26. Strategy paper. Multiannual Indicative Programme. Belarus. 2014-2017 Summary. EUEA

27. The European Neighbourhood Instrument (ENI) - An official website of EU Neighbours.

28. The European Union and its Eastern Partners. Current Approaches to Regional Cooperation - Report of the Eastern Partnership Reflection Forum.

29. Trading insults: a trade war sputters as the tussle over Ukraine’s future intensifies // The Economist.

30. Vademecum on Financing in the Frame of the Eastern Partnership // European Commission External Relations Directorate General. Directorate European Neighbourhood Policy. 2010.

31. Wider Europe - Neighbourhood: A New Framework for Relations with our Eastern and Southern Neighbours - Communication From The Commission To The Council And The European Parliament.

32. Восточное партнерство не работает, Интервью с Павлом Ковалем (Pawel Kowal) - депутатом Европарламента, лидером партии «Польша важнее всего» (PJN) // ИНОСМИ.

33. Подписан документ между Азербайджаном и Европейским Союзом - Официальный сайт президента Азербайджанской республики.

34. Ahmadov E. Foreign Policy of Azerbaijan: Relations with the International Security and Cooperation Institutes. Baku: Letterpress, 2013. P. 335.

35. Bengtsson R. Constructing Interfaces: the Neighborhood discourse in EU external policy // Journal of European Integration. 2008. No. 5. P. 597 - 616.

36. Benz A. Entwicklung von Governance im Mehrebenensystem der EU // Tommel Ingeborg (Hrsg.): Die ... PVS-Sonderheft 4/2007, Wiesbade. 2008. P. 36 - 57

37. Borzel T.A., Lebanidze B. European Neighbourhood Policy at the Crossroads Evaluating the Past to Shape the Future. Maximizing the integration capacity of the European Union: Lessons of and prospects for enlargement and beyond. // MAXCAP Working Paper. 2015. No. 12. P. 25 - 33.

38. Borzel, T. Verhandlungen UNDWETTBEWERB im Schatten der Hierarchie // European Governance // Ed. by I. Tommel. Governance und Policy - Making in der Europaischen Union, Wiesbaden: VS. 2007. Р. 61-91.

39. Bosse G., Korosteleva-Polglase E. 2009. Changing Belarus?: The Limits of EU Governance in Eastern Europe and the Promise of Partnership // Cooperation and Conflict: Journal of the Nordic International Studies Association. 2009. No. 2. P. 233-234.

40. Bosse, G. Challenges for EU governance through the Neighborhood policy and Easter Partnership // Contemporary Politics. 2009. No. 2. P. 211 - 223.

41. Cadier D. Is the European Neighbourhood Policy a substitute for enlargement?, in The Crisis of EU Enlargement // LSE Ideas Special Report, LSE Ideas. 2013. No. 18. P. 52 - 58.

42. Comelli M. Potential and Limits of EU Policies in the Neighbourhood. // Notre Europe-Jacques Delors Institute Policy Papers, Paris and Berlin. 2013. No. 68. P. 158 - 163.

43. Cooper R. The New Liberal Imperialism // The Guardian. https://www.theguardian.com/world/2002/apr/07/1.

44. Coppieters M., Bruno V. Europeanization and Conflict Resolution: Case Studies from European Periphery // Journal on Ethnopolitics and Minority Issues in Europe. 2004. № 1. P. 219 - 253.

45. Delcour L., Kostanyan H. Towards a Fragmented Neighbourhood: Policies of the EU and Russia and their consequences for the area that lies in between // CEPS Essay. 2014. No. 17. P. 6 - 15.

46. Delcour L., Wolczuk K. Approximation of the national legislation of Eastern Partnership countries with EU legislation in the economic field, Directorate-General for External Policies of the Union, European Parliament. 2013. P. 21.

47. Duleba A., Benc V., Bilcik V. Policy Impact of the Eastern Partnership on Ukraine: trade, energy, and visa dialogue. Bratislava: Research Center of the Slovak Foreign Policy Association. 2012. P. 73-74.

48. Dura G. The EU’s limited response to Belarus’ pseudo ‘New Foreign Policy’ // CEPS Foreign Policy Brief. 2008. No. 151. P. 1-10.

49. Ferrero-Waldner B. The European Union and Belarus: moving closer together? Speech. Minsk, 2009. P. 284.

50. Frappi C., Pashayeva, G. The EU Eastern Partnership: Common Framework or Wider Opportunity. Milano: Egea, 2012. P. 275.

51. Garces de los Fayos F. The signature of the Eurasian Union Treaty: A difficult birth, an uncertain future // Directorate General for External Policies of the Union, European Parliament.

52. Giragosian R. Armenia"s Strategic U-Turn // Protecting the European Choice / Ed. by Wilson A. European Council on Foreign Relations (ECFR). London, 2014. No. 3. P. 59 - 70.

53. Giumelli F. EU Restrictive Measures on the Transnistrian Leaders: Assessing Effectiveness in a Strategy of Divide and Influence // European Foreign Affairs Review. 2011. No. 3. P. 359 - 378.

54. Giumelli F. How EU sanctions work: A new narrative // EUISS Chaillot Paper, EU Institute for Security Studies. 2013. No. 129. P. 73 - 85.

55. Grabbe H. The EU’s Transformative Power: Europeanization Through Conditionality in Central and Eastern Europe. Basingstoke and New York: Palgrave Macmillian, 2005. P. 340.

56. Gromadzki G., The Eastern Partnership After Five Years: Time For Deep Rethinking. Belgium: European Union, 2015. P. 74.

57. Heriter, A. New Modes of Governance in Europe: POLICYMAKING without Legislating? // Ed. by Heritier A. - Common Good: Reinventing European and International Governance. Boston, Mass, Lanham, Md.: Rowman & Littlefield, 2002. P. 105 - 127.

58. Hulten T. Swedish EU-Scepticism: How is it Compatible with the Support for Enlargement?

59. Jarabik B., Silicki V. Belarus: Into the Buffer Zone. In M. Emerson & R. Youngs, eds. Democracy’s Plight in the European Neighbourhood: Struggling Transitions and Proliferating Dynasties. Centre for European Studies. 2009. P.130-138.

60. Kobzova J., Alieva L. The EU and Azerbaijan: Beyond Oil // European Council on Foreign Relations (ECFR) Policy. 2012.

61. Kostanyan H. The Civil Society Forum of the Eastern Partnership Four Years On: progress, challenges and prospects. Centre for European Policy Studies (CEPS) Special Report. 2014.

62. Kostanyan H., Vandecasteele B. The EURONEST Parliamentary Assembly: The European Parliament as a Socializer of its Counterparts in the EU"s Eastern Neighbourhood? // EU Diplomacy Papers. 2013. No. 5, P. 17 - 18.

63. Krishtalyev Y. Azerbaijan Prefers to Buy from Russia // Informational and Analytical Centre, in Russian.

64. Lavenex S. EU external governance in ‘wider Europe’ // Journal of European Public Policy. 2004. No. 11. Р. 680-700.

65. Lavenex S., Lehmkuhl D., Wichmann N. Modes of external governance: a cross-national and cross-sectoral comparison // Journal of European Public Policy. 2009. No. 6. P. 813 - 833.

66. Lavenex S., Schimmelfennig F. EU democracy promotion in the neighbourhood: From leverage to governance? // Democratization. 2011. No. 4. P. 885-909.

67. Lavenex S., Schimmelfennig F. EU rules beyond EU borders: theorizing external governance in European politics // Journal of European Public Policy. 2009. No. 6. P. 791-812.

68. Lavenex, S. A governance perspective on the European neighbourhood policy: integration beyond conditionality? // Journal of European Public Policy. 2008. No. 6. Р. 935 - 940.

69. Magen A. Transformative Engagement through Law: The Acquis Communautaire as an Instrument of EU. External Influence // European Journal of Law Reform. 2007. No. 3. P. 372-373.

70. Makarychev A., Deviatkov A. Eastern Partnership: Still a missing link in EU strategy? // CEPS Commentary. 2012. Р. 1 - 5.

71. Makarychev A., Sergunin A. The EU, Russia and Models of International Society in a Wider Europe // Journal of Contemporary European Research. 2013. № 2. P. 313-329.

72. Mammadov N. The Azerbaijani Model of Foreign Policy, 1997-2011. Chashioglu, 2012. P. 282 - 285.

73. Montesano F.S., Van der Togt T., Zweers W. “The Europeanisation of Moldova: Is the EU on the Right Track? // Clingendael Report, Clingendael Netherlands Institute of International Relations. 2016. P. 45 - 49.

74. Olsen J.P. The Many Faces of Europeanization // JCMS. 2002. No. 5. P. 921 - 952.

75. Penkova, T. EU Eastern Partnership Policy: A second chance for the EU transformative power? Monograph on EU-Azerbaijan relations. Milan: Franco Angeli, 2012. P. 309.

76. Portela C. The EU sanctions operation in Syria: Conflict management by other means // UNISCI Discussion Paper. Singapore Management University. 2012. No. 30. P. 151-158.

77. Sagrera. The Impact of Visa Liberalisation in Eastern Partnership Countries, Russia and Turkey on Trans-Border Mobility // CEPS Paper in Liberty and Security in Europeб Centre for European Policy Studies. 2014. No. 63. P. 415 - 427.

78. Samadashvili S. Building a Lifeline for Freedom: Eastern Partnership 2.0. Brussels: Wilfried Martens Centre for European Studies, 2014. P. 65.

79. Schimmelfennig F., Sedelmeier U. Candidate countries and conditionality in „Europeanization: new research agendas”. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2006. P. 88-101.

80. Schimmelfennig F., Sedelmeier U. Governance by conditionality: EU rule transfer to the candidate countries of Central and Eastern Europe // Journal of European public policy. 2004 . No. 4. P. 661-679.

81. Schimmelfennig F., Sedelmeier U. Theorizing EU enlargement: research focus, hypotheses, and the state of research // Journal of European Public Policy. 2002. No. 4. P. 500-528.

82. Shapovalova N. Visa-free travel for the EU’s Eastern partners: Time to act // FRIDE Policy Brief. 2013. No. 165. P. 134 - 151.

83. Socor V. Azerbaijan-Russia Gas Agreement: Implications for Nabucco // Eurasia Daily Monitor. 2009. No. 189. P. 5 - 12.

84. Solonenko I., Shapovalova N. Is the EU"s Eastern Partnership Promoting Europeanisation? // FRIDE, Policy Brief. 2011. No. 97. P. 1 - 8.

85. Stokke O. Aid and Political Conditionality: Core Issues and State of the Art // Stokke O. (ed.) Aid and Political Conditionality. L.: Frank Cass, 1995. P. 1 - 88.

86. Tariverdiyeva E. EU issues mandate for negotiations on readmission and visa facilitation with Azerbaijan. // Trend new agency.

87. Vilpisauskas R., Alisauskas R. Eurasian Union: a Challenge for the European Union and Eastern Partnership Countries // Public Institution Eastern EUROPESTUDIES Centre. 2012. No. 5. P. 50 - 59.

88. Vlasov A. Azerbaijan and the CIS: What Kind of Integration Do We Reject? // Informational and Analytical Centre, in Russian - http://www.ia-centr.ru/expert/1053/

89. Youngs R. Europe’s Eastern Crisis. The Geopolitics of Asymmetry. Cambridge: Cambridge University Press, 2017. P. 89.

90. Zagorski A. EU Policies towards Russia, Ukraine, Moldova and Belarus, in European Union Foreign and Security Policies, toward a Neighbourhood Strategy. Ed. by Danreuther R. London: Routledge, 2004. P. 91.

91. Zukowska E. The EU democracy promotion under scrutiny: the double standards in the case of Belarus and Azerbaijan. // EUPRINT. Centre For European Studies. 2016. No. 3. P. 79 - 95.

92. Арутюнян О.В., Сергунин А.А. Восточное партнерство ЕС: «Второе дыхание» // Обозреватель. 2012. № 1. С. 90-97.

93. Арутюнян О.В., Сергунин А.А. Между Сциллой и Харибдой: программа «Восточного партнерства» на перекрестье геополитических интересов Евросоюза и России // Вестник СПБГУ. 2015. №2. С. 108 - 119.

94. Гасанов А. Современные международные отношения и внешняя политика Азербайджана. - Баку: Зердаби, 2013. С. 649.

95. Мекель М., Мильбрадт Г., Пфлюгер Ф. Внешняя политика Германии и «Восточное партнерство», Позиционный документ экспертной группы «Восточное партнерство» // DGAPSTANDPUNKT. 2012. No. 1. С. 1 - 7.

96. Мельянцев Д. В тупике: Развитие отношений Белоруссии и Европейского Союза. // Белорусский ежегодник. Сборник обзорных и аналитических материалов по развитию ситуации в Республике Беларусь / Белорус. Институт стратегических исследований. - Минск, 2012. С. 76 - 91.

97. Сергунин А.А. «Восточное партнерство»: вызов российской дипломатии в Восточной Европе // Вестник Воронежского государственного университета. Сер.: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2010. № 1. С. 205 - 210.

98. Сергунин А.А. Восточное партнерство и российские интересы на Кавказе // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Сер. Общественные науки. 2010. № 4. С. 35 - 39.

Размещено на .ru