Кавказский вектор внешней политики в период правления Павла I - Дипломная работа

ГЛАВА I: РОССИЙСКО-ГРУЗИНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ С КОНЦА 1796 ПО 1799 г.г § 1. Основные направления кавказской политики, предписываемые Павлом I, их оценка § 2. Ситуация в Закавказье и российско-грузинские отношения в конце 1796 - 1798 г.г § 3. Общая оценка российской кавказской политики конца 1796 - 1798 г.г ГЛАВА II. РОССИЯ И ГРУЗИЯ В 1799 - НАЧАЛЕ 1801 г.г § 1. Российская политика в Восточной Грузии (Картли-Кахетинском царстве) § 2. Мероприятия по присоединению Картли-Кахетинского царства к России и их влияние на общую обстановку в Закавказье ЗАКЛЮЧЕНИЕ СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ ЛИТЕРАТУРЫ ВВЕДЕНИЕ Цели: Является показ особенностей российско-грузинских отношений в 1796 - 1801 гг. Научная новизна: Научная новизна в попытке комплексного рассмотрения специфики российско-грузинских отношений (годы). Последние два десятилетия были отмечены в отечественной исторической науке и публицистике заметным усилением интереса к государственной деятельности Павла I в целом и, в частности, к его мероприятиям на Кавказе, долгое время находившимся либо в зоне умалчивания, либо под прицелом негативных трактовок. Кавказская доктрина Павла I содержала в себе ряд нестандартных подходов как, но отношению к горским народам, так и в контактах с Typцией и Ираном. Тем менее этот видимый недостаток имеет и положительную сторону: так в трудах П.Г.Буткова и Н.Ф.Дубровина собран огромный фактический материал по российско-кавказским, российско-турецким и российско-иранским контактам в правление Павла I. Н.В.Дубровин, оценивая первые политические шаги Павла I на Кавказе, в частности, отзыв из похода против Персии российского корпуса графа В.А.Зубова, считал, что это решение привело к довольно тяжелым последствиям для вассальной к России Грузии, к падению влияния империи на Северном Кавказе, обрекая, вместе с первыми распоряжениями нового-императора по Кавказу, местную российскую администрацию на оборонительный образ действий. Однако российская историческая наука второй половины XIX в. не исследовала социально-экономические, причины набеговой экспансии, поэтому фактор набегов как одной из причин обострения российско-северокавказских отношений в 1796-1801 гг. (как, впрочем, и в предшествующее и в последующее время) не находит у Н.Ф.Дубровина и П.Г.Буткова достаточного объяснения. Работы Н.Ф.Дубровина и П.Г.Буткова, а также сочинения В.А.Потто позволяют утверждать, что присоединение Грузии к России осуществлялось на добровольной основе, и инициатива его исходила от грузинской стороны. Т.Д.Боцвадзе и в дальнейшем продолжает свои изыскания в области грузино-российско-северокавказских взаимоотношений, причем делает периодизацию российско-грузинских связей, последний этап которых заключает в хронологические рамки от 1783 года (заключение Георгиевского трактата) до 1801 года. Признаком выхода исследований политики Павла I на Кавказе на качественно новый уровень явилась коллективная монография Н.С.Киняпиной, М.М.Блиева, В.В.Дегоева Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. Таким образом, книга Н.С.Киняпиной, М.М.Блиева, В.В.Дегоева явилась, как видится, первой, где внимание исследователей было обращено на политику Павла I на Кавказе в той степени, которой она заслуживает. Отзыв российского корпуса с Кавказа считался ослаблением политики России и в дореволюционной историографии, так Н. Дубровин считал, что этот шаг «привел к довольно тяжелым последствиям для вассальной к России Грузии, к падению влияния империи на Северном Кавказе, обрекая, вместе с первыми же распоряжениями нового императора по Кавказу, местную российскую администрацию на оборонительный образ действий (2). Это свидетельствует о долговременной неосведомленности российского правительства о специфике персидских планов и устремлений (20). Весьма своеобразно рисует характерные черты положения Грузии И.Дубровин: со времени заключения с Россией трактата 1783 г., царь, все чины государства и народ грузинский, полагаясь на покровительство России и на ее сильную помощь, перестали заботиться о собственной безопасности и до такой степени утратили бодрость духа, что их устрашала даже молва о том, что лезгины или персияне вторгнутся в Грузию. Борьба за грузинский трон между наследником Георгием (будущим Георгием XII) и партией вдовы Ираклия (мачехи Георгия) царицы Дарьи, стремящейся утвердить своих сыновей-царевичей в правах на престол, отнюдь не способствовала стабилизация положения в Картли-Кахетинском царстве (38). Телохранители и лезгины своевольничали не только в провинции, но и в самом Тифлисе дозволяли себе производить грабежи и насилия (43). Интересно то, что в случае отказа русского двора Георгий XII, видя безвыходность положения своей страны перед лицом Персии, требующей покорности, и внутренних ему смут, думал обратиться к другой державе и отозвать из Петербурга посла кн. Акты Кавказской археографической комиссии (АКАК). Лазарева проследовать в Грузию, статский советник П.И.Коваленский в мае 1799 г. выезжает из Петербурга и в конце июня прибывает на кавказскую линию, в станицу