Анализ концептуальной структуры идеократической идеологии. Исследование российской консервативной мысли в рамках учений В.С. Соловьева, Л.А. Тихомирова, К.Н. Леонтьева, Н.В. Устрялова. Анализ эволюции идеократического вектора в политической мысли.
При низкой оригинальности работы "Идеократическая традиция в российской консервативной политической мысли", Вы можете повысить уникальность этой работы до 80-100%
Идеократия в какой-то форме и на протяжении некоторых периодов развития СССР, безусловно, наличествовала в качестве смыслового базиса системы; касательно этого утверждения практически все употреблявшие этот термин исследователи во мнениях сходятся, несмотря на смутное и поверхностное понимание сущности идеократического типа. В центральной Европе появляется интеллектуальное направление «консервативной революции», соседствующее в пространстве «правых» идеологий с проявившимся в форме систем «традиционализмом» и, на первый взгляд, противоречивым национал-большевизмом. Классические идеологии, а тем более, идеократия второго периода, представляющаяся тотальной идеологией, в эпоху разложения мета-нарративов бессильны, их выдвижение оказывается равносильным эпатажу или политическому самоубийству. Подобные «изъяны» присутствовали в системах обоих мыслителей, именно изза них эти конструкции оказались неустойчивыми и бесплотными, были заброшены и преданы своими создателями. В некотором смысле, происходит их слияние, что навлекает на автора обвинения в чрезмерном возвеличивании могущества Человека, который сознательными и коллективными трудами способен устроить себе «рай на Земле» и отменить Апокалипсис, трактовавшийся Соловьевым в годы увлечения идеократией скорее как предупреждение человечеству.
Приложение №6. Идеократия «Традиции» и идеократия «Становления»
Введение
Актуальность работы: Обращение к творческому наследию прошлого актуально всегда. Изучение идеологий, сконструированных представителями отечественной мысли, представляет важность для понимания настоящего положения дел в обществе, заданного историей его становления, хранящей в себе преодоленные, исчерпанные, отброшенные и вовсе незамеченные социальные идеалы и преобразовательные проекты. Данная работа посвящена идеократическим идеологиям, исследование которых представляется необходимым для разработки следующих областей научного знания.
Во-первых, наличествует настоятельное требование внести существенные коррективы в научный дискурс, вбирающий в себя нечто, обозначаемое различными авторами термином «идеократия». Таким образом, это нечто должно быть единым и целостным, чтобы избежать проблем непонимания между исследователями. Появление трудов, посвященных исследованию «идеократии», внесет ясность в ее толкование членами научного сообщества, а также даст основания пресекать попытки публицистов и публичных деятелей играть этим ярким словом в статьях и выступлениях, вводя публику в заблуждение относительно смысла сказанного.
Во-вторых, предпринятая попытка конструирования и анализа, схватывания смысла идеократизма представляется значимой для развития методов изучения идеологий в целом. Кроме этого, внедрение в пространство идеологий новой позиции, идеократической, позволит взглянуть по-иному на само это пространство, а значит лучше понять действующие в нем полюса силы и выявить разделительные линии.
В-третьих, обращение к трудам выдающихся отечественных мыслителей видится нам самоценным. Изложение соответствующих систем идей посредством вписывания их в определенный контекст, предоставляемый в данном случае выдвижением понятия идеократии, открывает перспективы выявления иных граней интеллектуального творчества представителей российской социально-политической мысли. Исполнение различных проектов конструирования изложенных идеологий есть важнейший шаг, приближающий нас к пониманию не только преходящих «мнений», высказанных этими идеологами, но и схватыванию тех прозрений в Истину, которые на страницах их произведений содержатся по ту сторону видимого.
В-четвертых, исследование основывается на данных, предоставленных отечественной мыслью, рассматриваются идеологии российских авторов. Как мы знаем, любой одаренный человек бессознательно служит зеркалом своей эпохи, а для нас является летописцем, не только фиксирующим изложением своих «мнений» эпоху, но выносящим ей приговор с позиции вечности. Прикасаясь к их наследию, мы углубляемся в «почву» национальной культуры, обретаем материал, требуемый для созидания интеллектуальной истории России, без которой современная интеллигенция не сможет преодолеть своего духовного отчуждения и по справедливости исполнять миссию «совести» и «судьи» народа и его правителей.
Наконец, неопределенность современной обстановки в сфере идеологий и осмысления социальной реальности, заявленная тезисом о «постсекулярности», настоятельно требует преодоления, достижения некоторой ясности в полагании ценностного единства. Если идеократия хотя бы теоретически может быть явлена в современном мире, хотя бы в России, то крайне важно определить предлагаемый ее сторонниками выход из кризиса «конца идеологий».
В заключение отметим, что, несмотря на то, что автора данного текста нельзя назвать первопроходцем в этой теме, однако «идеократическая идеология» все еще представляется чем-то туманным и ускользающим, вернее балансирующим на грани, отделяющей кристальную ясность смысловой пустоты от вязкого болота неразличимой тотальности.
Объект исследования: Системы смысла, созданные российскими консервативными мыслителями.
Предмет исследования: Идеократические идеологии в российской консервативной мысли.
Цель работы: Определить существование и природу идеократического вектора в российской консервативной политической мысли.
Для ее достижения необходимо решение следующих задач: Во-первых, выяснить концептуальную структуру идеократической идеологии посредством применения адаптированного морфологического метода изучения идеологий. Требуется произвести целостную интеллектуальную конструкцию, обозначив базовые аксиомы системы смысла и проследив их разворачивание в завершенную идеологию.
Во-вторых, совершить сканирование отечественной консервативной мысли на предмет выявления систем смысла, в общих чертах воспроизводящих теоретический шаблон, задающий идеократическую идеологию. Важно подчеркнуть, что мы не предписываем себе задачу предоставления исчерпывающего обзора подобных конструкций. Целесообразным представляется обращение к наиболее значимым для российской политической традиции мыслителям, в творчестве которых оказались отчетливо проявлены идеократический принцип и его неизбежные социально-политические следствия. Кроме этого, нам видится важным, конструирование именно таких идеологий, которые в предельно возможной степени продемонстрировали бы внутреннюю неоднородность идеократии, которая заключается во всеобщем любой идеологии, выведенным для идеократии исполнением первой задачи данного исследования.
В-третьих, подвергнув рассмотрению сконструированные системы, определить наличие идеократического вектора, то есть, изменения самой «идеократии», проявляющейся в изложенных особенных идеологиях отдельных мыслителей в процессе исторического развития России. Определить отношение этого вектора и идеократии в целом к таким направлениям консерватизма, как традиционализм и консервативная революция.
Источниковедческая база. В исследовании представлены идеократические системы следующих российских мыслителей: В.С. Соловьев, Л.А. Тихомиров, К.Н. Леонтьев, Н.В. Устрялов, а также изложены основания «Евразийства». Автор стремился основываться преимущественно на первоисточниках, то есть, оригинальных работах мыслителей. К сожалению, мы столкнулись с существенными пробелами, изучая работы представителей русской эмиграции. Не все опубликовано, многое остается лежать в архивах, расположенных за пределами России. Безусловно, привлекалась и вторичная литература - научные статьи и исследования, посвященные интересующим нас проблемам. Морфологический подход к изучению идеологий частично заимствован у М. Фридена, изложившего свой подход к исследованию в работе «Ideologies: A Conceptual Approach». Специфика идеократического принципа и его философских оснований выявлялась посредством их осмысления через призму воззрений таких мыслителей как: Платон, Т. Гоббс, Ж.Ж. Руссо, И.Г. Фихте, Ф.Г.В. Гегель, Ф. Ницше, Х. Ортега-И-Гесет, Н.А. Бердяев, Н. Н. Лосский, С. Франк, И.А. Ильин, Л.Н. Гумилев. Для ориентации в поле консервативной мысли автор обращался к трудам Э. Никиша, К. Шмитта, О. Штрассера, Э. Юнгера, О. Шпенглера, М. Брука, Р. Генона, Ю. Эволы, К. Маннгейма, С. Хантингтона, С. Льюкса и других. Схватывание специфики современной эпохи оказалось бы невозможным без обращения к феномену «постсекуляризма» и научной литературе, преимущественно статьям на английском языке, посвященным его рассмотрению.
Методы. Исследование базируется на принципах историзма, системности, целостности. Основано на междисциплинарном подходе с использованием общенаучных методов (анализ, синтез, аналогия, типология, классификация). Предполагается, что наше исследование будет проводиться в рамках универсалистской научной парадигмы, не отрицающей, однако, значения и необходимости учета культуральной и исторической специфики сознания исследуемой человеческой общности и отдельных ее представителей.
«Традиция», представленная в названии работы, не призвана отсылать к статичному, лишь утверждающему себя в тождестве с собой комплексу социально-политических институтов и совокупности догм и положений. Наоборот, традиция здесь есть нечто динамичное в себе, развивающееся, становящееся, поэтому можно говорить не только о «идеократической традиции», но и о «идеократическом векторе».
Настоящее исследование в рассмотрении идеократических систем опирается на работы представителей российской консервативной мысли.
Идеократия предписывается исследованию как идеология, идея в моменте субъективности. Таким образом, здесь не будут исследоваться режимы, и подвергаться анализу социально-политические институциональные дизайны.
Автор сознательно воздерживается от приведения внешней критики идеократическим систем. Излагать подобные критические высказывания, во-первых, неконструктивно, ибо они не расширяют наши познания идеократических систем, а освещают позиции, с которых происходит критика этих систем. Во-вторых, это не научно, так как сталкиваются не некие факты с изучаемой идеологией, а две разные, а потому, априори, враждующие системы смысла. В-третьих, это невозможно, так как критика требует данности объекта критики, а именно в его выявлении и конструировании и заключается цель данного исследования.
Наконец, самое главное: идеократическая идеология изучается именно как система смысла, то есть целостная, относительно самодостаточная и различенная в себе. Идеология, согласно данному исходному положению работы, должна быть исследована изнутри ее самой, то есть, не прибегая к внешним объяснениям, задающим подчиненность идеологии, например, условиями социальной среды, классовой принадлежностью автора («ложное сознание»), структурой системы угнетения, особенностями психического склада автора или фактами (немыслимыми вне интерпретации) его биографии. Наиболее адекватным поставленным задачам и выставленным условиям представляется морфологический метод исследования идеологий.
Идеологии исследовались на основе морфологического анализа, согласно которому для выработки адекватного понимания определенной системы необходимо выстроить ее концептуальную структуру, сконструировать систему смысла и представить ее как различенное в себе единое.
Здесь важно провести существенное для всего труда различение. Очередным исходным положением исследования является принятие идеократии не только как идеологии, но и как типа, то есть полагание идеократии свободной от единственного и отдельного воплощения. Иными словами, идеократия считается выходящей за пределы трудов одного некоего мыслителя или относительно единого коллектива авторов. Таким образом, возникает необходимость выявить момент всеобщности, который будучи оторванным от особенности, безусловно, представляет нечто лишь формальное и сущее только как мысль, однако, оказываясь раскрытым, есть закономерность, выстраивающая рассудком различенные моменты идеологии в единство. Тип есть внутренняя сила, полагающая идеологию чем-то большим, нежели совокупностью отдельных высказываний. Знание типа позволяет выяснить необходимые связи между концептами, преодолеть хаос, к которому приводит произвол мыслителя. Идеократия есть нечто разумное, подчиняющее действенностью своего субстанциального принципа течение мысли автора. Моментом особенности в данном случае становится творчество отдельных мыслителей, а конкретной единичностью окажется сущая как определенная идеология идеократия.
Исследование идеократии как типа. Учитывая отсутствие целостных и полноценных исследований, посвященных именно «идеократическим идеологиям», автор вынужден был подойти к предмету, используя трехступенчатый метод схватывания идеологии, где каждая ступень основывается на выводах предыдущей, но появляется лишь в том случае, если эти выводы недостаточны для проектирования законченной системы смысла или слишком произвольны. Эти ступени мы называем «путями». Лишь последовательное прохождение трех путей, ведущих исследующего субъекта к пониманию объекта, создает идею данной идеологии, не только существующей, будучи различенной в себе и отражаемой в отдельных своих моментах рядом мыслителей и публицистов, но и существующей необходимо, то есть занимающей определенное, лишь ей свойственное место в пространстве идеологий.
Исследование отдельных систем: «Ядро», «периферия», «периметр».
Идеология есть система смыслов, охватывающих, как всю реальность, так и некоторые ее аспекты, предлагающих ответы на вызовы современности и варианты решения проблем определенного сообщества, или человечества в целом, человека, как психосоциального существа, взаимодействия социальной среды с физической и определяющих границы и методы взаимодействия со сложившимися и функционирующими в обществе институтами. Идеология создает модели «реальностей», благодаря которым индивид ориентируется в социальном информационном мире и мыслит себя и окружающую его среду. Под «реальностями» будем понимать образы Прошлого (во всей его временной множественности), Настоящего - «истинный лик действительности», Будущего - различные изображения вариантов предстоящего, среди которых могут быть как Идеальные миры, так и антиутопии. Творение нового в сфере Смыслов и Идей, порождение мыслью воображаемых «реальностей» невозможно вне иерархий Ценностей, исповедуемых мыслителем и формирующих его мировоззрение, которому он стремится придать форму истинного через воплощение системы взглядов в текстах и последующее распространение их на сообщество. Именно Ценности порождают Идеологии, создавая системы идеального и определяя допустимость и целесообразность использования тех или иных методов и инструментов для трансформации реальности. Отличность восприятий реального мира от идеального видения этого мира побуждает идеолога, мыслителя искать способы сведения этой отличности к минимуму. Идеология предлагает методы превращения реальности.
Являясь системой, идеология должна стремиться к искоренению внутренних противоречий и гашению негативного воздействия окружающей, в интеллектуальном и реальном плане, среды путем распространения себя на «пространство» и внутреннего развития, углубления. Проводить анализ идеологии необходимо, опираясь на признание важности их морфологии, а именно, той формы, в которую выстраиваются различные идеи, смыслы, их конституирующие. С точки зрения морфологии, всю систему смыслов можно разделить на группы концептов, а именно, «ядро», «периферию» и «периметр».
«Ядро» представляет собой набор наиболее важных идей, представляющих саму сущность всей идеологии. Оно отстранено от действительности, абстрактно. Безусловно, возникает «ядро» и его «идеи» на основе восприятия мыслителем некоторой заданной действительности, однако, впоследствии сам факт укорененности в «конкретном» должен «забыться», ибо развернутая и претендующая на разрешение основных вопросов человеческого и общественного существования система смысла обязана ставить себя в над-временное и сверх пространственное положение, превозмогая мощью мысли преходящее и относительное. «Ядро» системы смысла содержит в себе наиболее философски-отстраненные смыслы и идеи, они возвышаются над социально-политической сферой отношений, как правило, попадающей в фокус внимания исследователей идеологических систем. По нашему мнению, анализировать идеологию лишь на уровне ее оценок и рекомендаций только в области «общественного» не совсем корректно. Хотя, на первый взгляд, многие идеологии интеллектуально «обитают» лишь в этой среде, однако, по нашему мнению, несмотря на то, что идеология посвящена ответам именно на вопросы, связанные с существованием «общества» и, соответственно, помещает их в фокус мысли, она не может извлекать «идеи», оправдывающие и формирующие «социальное», из собственно сугубо «социального». Иными словами, для выстраивания общественных систем и «реальностей» необходимо выйти за пределы «социального» и «политического», в узком смысле этого термина. В данной работе «ядром» будут именоваться именно такие «идеи», которые позволяют схватывать мыслью все человеческое, общественное развитие, разворачивание Истории, отвечать на основные вопросы бытия. Только те идеологии, которые хранят в своих основаниях подобные идеи, способны претендовать на применение своих аксиологических иерархий к действительности и воображение других «реальностей». Безусловно, не каждый мыслитель разрабатывает данные Идеи, иногда их присутствие может даже не упоминаться в работах. Идеолог может быть столь одержим политико-социальной сферой, что «идеи», обусловившие его ответы и предложения, относящиеся к области «общественного», остаются в тени, являясь своеобразным интеллектуальным бэкграундом, который непременно наличествует, но не всегда находит свое символическое оформление на страницах работ погрузившегося в «конкретное» мыслителя. К счастью, все идеологи-конструкторы систем смысла, попавшие в эпицентр данного исследования, в большей или меньшей степени, освещали те «идеи», на которых базируется социально-политический слой их идеологии, и которые автор этой работы именует «ядром» системы смысла. Безусловно, подобный подход, включающий в «идеологию» проблемы, выходящие далеко за пределы собственно отношений, возникающих в некотором социуме, и касающийся проблем «существования» и «Смысла», как такового, может подвергаться критике за неправомерное расширение термина «идеология». Мы осознаем возможные замечания, однако, считаем, что в целях адекватного и полноценного познания социально-политического слоя системы смысла данный подход к интеллектуальному наполнению термина «идеология» приемлем. Конечно, возможно и целесообразно разделение Системы Смысла на уровни, например «философский», затрагивающий «идеи», включенные нами в «ядро» идеологии, и собственно «идеологический», включающий в себя воззрения на социально-политические аспекты существования сообщества. В рамках данной работы, подобного разделения не предусмотрено, и термин «идеология» объединяет оба указанных выше уровня и в этом контексте приравнивается «системе смысла». Беглое изложение идеи «ядра» проливает свет на содержание концептов «периферии» системы смысла. Сущность социально-политических воззрений мыслителя обозначается этим термином.
Однако здесь целесообразно сделать различение между «периферией» и «периметром». Последний обеспечивает связывание системы в целом с конкретной действительностью, и поэтому его содержание определяется интеллектуальным столкновением между «ядром-периферией» и восприятием с точки зрения данной системы смысла действительности. Стоит ли подчеркивать непостоянство и изменчивость идей, входящих в «периметр», связанных с трансформацией окружающей среды? «Периметр» постоянно должен подстраиваться под состояние наличествующего мира, адекватно отвечать на вызовы, которые «среда» бросает интеллектуальной конструкции. «Периметр» не только оберегает, защищает идеологию в целом, но и позволяет ей оказывать влияние на среду, преобразовывать ее по своим шаблонам. Действенность идеологии гарантируется именно этим ее, сугубо прикладным, слоем. В этом отношении система, глубоко развитая в «философском» отношении, но слабая в деле признания и трансформации «реальности», неминуемо проигрывает более простым системам, обладающим грубой силою скорой исполнимости и способностью завлекать активные слои населения ясной и «свободной» от «длинных мыслей», коренящихся в сложившейся действительности и обещающих скорое разрешение проблем. Безусловно, сильный и интеллектуально и практически «периметр», не изменяющий основным идеям «периферии» и, в тоже время, адекватно воспринимающий реальность, знающий способы ее изменения, спроектировать крайне непросто. Подводя итоги, скажем, что «периметр» отвечает на вопрос «Что делать здесь и сейчас?».
Очертив «ядро» и «периметр», вернемся к «периферии», смысловое содержание которой практически полностью прояснено предыдущим беглым изложением. «Периферия» есть Центр идеологии. Образы «идеального», содержание «политического» в широком смысле («Друг-Враг»), проблемы общности - все это содержание «периферии». Именно к этому слою системы смысла, или идеологии, мы относим вопросы, связанные с Государством, Властью, Нацией-Империей, Экономикой, Культурой. Однако здесь стоит заметить следующее: нельзя четко обозначить перечень проблемных вопросов, ответы на которые входят в «периферию» идеологии. Каждая идеология формирует свои ценностные иерархии и структуры смыслов и идей, и соответственно, самостоятельно определяет содержание «периферии» и «периметра». Иными словами, с абсолютной точностью нельзя, до проведения исследования, определить набор заполняемых смыслом категорий, составляющих содержание слоев идеологии. Можно лишь с некоторой долей вероятности предполагать это содержание, очерчивая мыслью круг вопросов и проблем.
В заключение стоит отметить, что смысловое содержание каждого концепта необходимо рассматривать лишь в общей структуре системы смысла. Концепты наполняются смыслами в зависимости, как от времени и культурной традиции, так и от места, занимаемого в структуре системы смысла, и влияний, оказываемых на него другими концептами в рамках данной системы. Нельзя ограничиваться анализом вырванных из контекста «идей», важно рассмотреть систему в ее целостности, что позволит обнаружить и объяснить некоторые аспекты «идей», возникающих лишь в связи с включенностью их в Целое.
Идеологии будут подвергнуты рассмотрению с точки зрения ключевой и основополагающей идеи данного метода, а именно, через выстраивания их смысловой структуры. Необходимо выявить концепты «ядра», а затем разворачивать их через анализ идей мыслителей, относящихся к «периферии» разрабатываемой ими системы смысла. Идеология должна быть выстроена в качестве своеобразного нисходящего смыслового потока - от ключевого смысла к частному и преходящему. Переходы между идеями должны быть обоснованы с точки зрения логики всей системы, определяемой во многом смыслами «ядра». Жесткого разделения между идеями, концептами не будет, ибо задача заключается в точной передаче той тонкой органической интеллектуальной связи, соединяющей различные смыслы между собой. Исходя из выявления скрытых потенций и требований ключевой идеи, определяется некоторая группа перекликающихся между собой смысловых конструкций, существование и сущность которых предопределяется базисом и системообразующими идеями.
«Схватив» сознанием и символами Идеи, необходимо выявить характер их взаимоотношений, обозначить ведущего и ведомого, а именно, понять их внутреннюю ценность для автора системы. Исходя из этого, определить анализируемым идеям место в структуре идеологии по отношению к ключевому смыслу, который в силу своей абсолютной, с точки зрения идеологии, значимости является самоценным, а значит, принимаемым на «веру в качестве аксиомы, и пронизывающим все другие смыслы своим Духом.
Итак: знание типа требуется для выработки понятия идеократии. Без него отсылки как к «идеократии как таковой», так и называние определенных систем смысла идеократическими было бы немыслимым. Конструирование реально существующих идеологий требуется не только для определения ее соответствия критериям идеократизма, но и обоснования действительности идеократических систем, их возможности существовать не только в пространстве мысли об идеологиях, но и в пространстве самих идеологий.
Научная новизна. Исследование вносит в научный дискурс термин «идеократическая идеология». Идеократия преподносится именно как целостная и развернутая система, имеющая своих апологетов, дополнивших моментом особенности всеобщность чистой идеократии и, тем самым, создавшим единичное, то есть реально действовавшие на арене мысли, идеологии.
Значимость исследования. Значимость работы «Идеократическая традиция в российской политической мысли» может быть раскрыта через рассмотрение целостного текста с двух точек зрения. Он может быть рассмотрен как самостоятельная работа и как составная часть, включенная в более масштабные исследования. Его ценность, во-первых, заключается в том, что рассмотренные нами идеологии были представлены в форме целостной Системы. Идеологии возводились как самостоятельные и независимые структуры, они сознательно не вписывались в «контекст» индивидуальной биографии мыслителя или в интеллектуальное «поле» некоторого времени. Безусловно, мы учитывали и «контекст» их возникновения, обстановку, в которой они развивались, а также личности мыслителей, однако, все эти факторы носили в нашем исследовании подчиненный характер по отношению к идеям и смысловым структурам.
Более важным представляется понятие идеократической идеологии. Вся работа посвящена выяснению сущности данной системы смысла, что представляется крайне необходимым сегодня для пресечения произвольных и глубоко ложных употреблений данного понятия в научной, и, особенно, публицистической литературе.
Кроме этого, выявление идеократии в пространстве консервативной мысли позволяет по-иному взглянуть на все идеологическое пространство. Знание идеократии заключает в себе новую позицию, с которой можно обращаться не только к сфере мысли о социальном, но и к общественной действительности в ее объективности.
Возможность включения настоящего исследования в некий более масштабный научный проект открывает многочисленные перспективы расширения нашего знания идеологий в целом и отечественных систем, в частности. Этот текст может стать составной частью, элементом сравнительно-исторического научного исследования, в ходе которого можно будет проследить трансформацию форм, которые приобретал идеократический принцип на протяжении истории. Многообещающим видится проект, посвященный изучению идеократических идеологий в иных странах. Подобное предпринималось нами ранее в работе, посвященной изучению Германского и Российского опыта производства идеологий «национал-большевизма». Здесь мы не затрагиваем современные российские идеологии, а лишь размышляем о способности среды породить идеократические системы и об определенности, которую они могут принять. Поэтому исследование, посвященное изучению работ, появившихся в России после распада СССР, на предмет отражения в них идеократического вектора, лишь намеченного нами, еще ждет своего автора. Наконец, рассмотрение советского интеллектуального наследия может представлять значительный интерес, так как, обращение к идее в моменте ее объективности представляется необходимым для формирования законченного понимания идеократичкской идеологии.
Выводы, представленные автором этой работы, требуют дальнейшего уточнения и проверки. Исследования других идеологий позволят внести коррективы не только в измышляемый образ идеократического вектора, пронизывающего историю России последних ста пятидесяти лет, но и в само понятие идеократии, воображение идеократического типа.
Мы считаем, что наличествует множество путей развития данной тематики и интегрирования результатов данного исследования, воплощенных в этом тексте, в научную разработку большего масштаба. Однако это, все же, не отменяет самодостаточности и самостоятельной ценности данной работы, хотя явно промежуточный характер ее выводов заставляет искать и разрабатывать пути ее дальнейшего творческого развития и осмысления.
Структура работы. Работа состоит из четырех глав, введения и заключения. Первые три главы в отдельности представляют различные, но дополняющие друг друга, пути, ведущие к формированию идеократического типа. В последней главе предпринимается попытка разрешения судьбы идеократии в эпоху постсекулярности. Заключение содержит выводы о наличии и сущности идеократического вектора. Весомую часть работы составляют приложения, отдельные тексты, в которых излагаются сконструированные нами системы отдельных российских мыслителей. Дано пять приложений, отражающих системы В.С. Соловьева, Л.А. Тихомирова, К.Н. Леонтьева, Н.В. Устрялова, Евразийцев.
Первый путь к идеократии
Что есть идеократия? Что скрывается за этим термином? Подобные вопросы стояли перед автором данной работы и стали причиной ее возникновения. Идеократия - нераспространенный термин; мыслители сравнительно редко прибегали к нему для обозначения определенных смысловых комплексов. В этой главе мы осуществим два подхода к проявлению смысла этого понятия. Сначала соберем «факты об идеократии», а именно высказывания различных мыслителей, касающиеся интересующего нас термина и проясняющие (задающие) его смысл. Обратимся к выявленному многообразию и определим, наличествует ли возможность свести его к некоторому единству, которое, будучи системой концептов, станет идеальным типом идеократии. Если подобное окажется невозможным, то попытаемся провести конкретизацию понятия самостоятельно, исходя из принятия «необходимых» смысловых элементов, содержащихся в самом слове идеократия. Полученная в результате проделанной операции концептуальная система позволит выявить среди совершенных подходов к пониманию идеократии более и менее корректные, а также продемонстрирует обоснованную связанность отдельных смысловых блоков.
Обратимся к конкретным смысловым блокам, спроектированным различными авторами и связанными ими со словом-символом «идеократия».
В 1865 году в Москве была издана книга И.Г. Блюнчли «Общее государственное право», в которой впервые был употреблен термин «идеократия». Исследователь выделяет четыре вида государственных форм «по способу представления противоположности между правительством и подданными, и особенно в качестве (а не в количестве) правителя». «Первою формой была идеократия, которой высший тип составляет теократия. Здесь народ представляет себе государя, как существо, которое по самой природе выше его, видит в нем более, нежели человека, считает самого Бога истинным правителем государства». «Начало авторитета возводится на сверхчеловеческую высоту. От него зависит вся гражданская и публичная жизнь, он является абсолютным по своей природе». Отметим проводимую Блюнчли связь между формами правления и становлением человечества. Идеократия представлялась правоведу спутником зари человеческою юности, а потому, развив в полной мере благодаря христианству потенциал своей формы, достигла пика могущества в теократии, а затем была вытеснена более совершенными государственными формами. Наряду с формами автор выделяет соответственно четыре типа «характера» государства: «Бывают государства с теократическим характером, хотя в них управление принадлежит не богу, а духовному государю, или жреческой аристократии, или народу, руководимому религиозными постановлениями». Это указание делает «идеократизм» более жизненным. Итог: идеократия есть синоним теократии.
Традиционалист Л.А. Тихомиров в работе «Единоличная власть как принцип государственного строительства» пишет следующее: «Всякая Верховная власть идеократична, то есть, находится под властью своего идеала, безгранично сильна, пока совпадает с ним, и становится узурпацией (тиранией, олигархией, охлократией), когда сама выходит из подчинения ему. Пределы эти, определяющие нравственную законность и незаконность Верховной власти, не подлежат точной формулировке, но всегда прекрасно чувствуются нацией, то послушно подчиняющейся сознаваемой ею основной правде власти, то возмущающейся против узурпации». Согласно приведенному утверждению, идеократизм имманентен суверенности и является его необходимым основанием, а также, одновременно, оказывается критерием легитимности Верховной власти. Смена идеала с неизбежностью приводит к переосмыслению принципа построения государственного организма; предательство идеала обрекает власть на гибель. Евразиец П.Н. Савицкий соглашается с охранителем Л.А. Тихомировым: «Вдумываясь в исторические процессы, можно дать еще более резкую формулировку: всякое длящееся правление, будь оно единодержавным, народодержавным, или иным, есть та или иная форма осуществленного идеалоправства. Более реально и ощутимо, чем люди и учреждения, народами и странами правят идеи. Идеи эти могут быть различной природы: чисто религиозными, религиозно-национальными, по преимуществу национальными, национально-правовыми или чисто правовыми». Итог: идеократизм как становой хребет Верховной власти.
В.В. Кожинов в « Правде о Черной сотне» фактически приравнивает идеократизм к византизму. «Россия, подобно Византии, сложилась и как евразийское, и как идеократическое государство». Далее, автор полагает дихотомию номократия-идеократия, из которой следует, что идеократия есть строй, основанный на «Правде». Учитывая предыдущее утверждение, предположим, что указываемая «правда» с неизбежностью наполняется содержанием, полагаемым «ортодоксальным христианством». Ошибочность данного заключения вскрывается следующей цитатой из книги Кожинова: « Для большевиков власть - в полном соответствии с тысячелетней судьбой России (хотя большевики явно и не помышляли о таком соответствии) - была властью идеи (пусть и совершенно иной, чем ранее), идеократией». Итоговый вывод следующий: идеократия суть строй, пронизанный представлением «Правды» как высшей ценности, осуществление которой во всех сферах жизни общества есть долг, как власти, так и подданных. Подобным образом мыслит идеократизм и В.В. Ильин, который в « Философии истории», излагая причины крушения парламентаризма в России, отмечает в качестве одной из основных, идеократичность русского народа. «В России жизнь ориентирована не на право, а на правду, не на формальные принципы, а на содержательные начала - ценности. Причем, если на Западе вопросы ценностей вследствие атомарности сосредоточены в частной сфере, в России, вследствие синкретичности - во властно-государственной. Развитие социальности здесь подчинено правилу монополизации властью ценностных аспектов жизни. Апофеозом такой монополизации стал тоталитаризм, всецело определявший углы, градиенты аксиологических дрейфов». Этакратизация ценностных отношений, составляющая сущностную черту идеократии, приводит к тоталитаризму. С неизбежностью ли строй «господства правды» вырождается в «тюрьму народов» и «империю зла»? В любом случае, согласно Ильину, идеократизм и тоталитаризм необходимо различать, особенно, ведя размышления о концептах, а не об эмпирической реальности. В.В. Зеньковский в Истории русской философии приравнивает идеократизм к тоталитаризму: «Над современной Россией действительно нависла деспотически проводимая система «идеократии», определяющая до последних мелочей и внешнее поведение, и все мировоззрение населения...». Однако автор не останавливается на столь бескомпромиссном, но в целом понятном, утверждении и добавляет: «Весь этот воинствующий атеизм неомарксизма есть, вне всякого сомнения, явление наносное, продукт фанатической идеократии». Возникает вопрос: является ли «беспочвенность» случайным или необходимым свойством идеократизма? Ф.А. Степун, возможно, ответил бы на этот вопрос утвердительно: «Я определенно и до конца отклоняю всякую идеократию коммунистического, фашистского, расистского или евразийского толка; т.е. всякое насилование народной жизни». Итог: идеократизм как причина применения развитой до предела дисциплинарной техники властвования. Идеократизм осуществляет себя в репрессивном действии идеократии. Близкое родство идеократизма с тоталитаризмом признает и, оплодотворенный евразийством А.Г. Дугин, однако, он делает противоположные выводы относительно ценности идеократизма. Он утверждает, что идеократизм есть благо, нечто возвышенное. Оставаясь в рамках евразийского понимания идеократизма, Дугин пишет о данном концепте следующее: «Итальянский традиционалистский философ Юлиус Эвола называл аналогичную модель общественно-политического устройства “анагогическим тоталитаризмом”, то есть строем, при котором бытие каждого отдельного человека принудительным образом вовлекается в спиралевидное движение общего духовного восхождения, облагораживания, сакрализации».
Jбратимся непосредственно к евразийской мысли, ведь именно в рамках этого интеллектуального движения концепт идеократии обрел наибольшую ясность и полноту, а также, именно к евразийскому
Вывод
Утверждение присутствия идеократического вектора имплицитно заключает его характеристику, а именно выявление направления и качества трансформаций типа, что, в свою очередь, позволяет сравнить обнаруженную тенденцию с общим цивилизационным трендом в области смыслов и идеологических систем.
Изучив ряд идеократических идеологий, а также ознакомившись с современным состоянием среды - постсекулярным - можно попытаться выявить предполагаемый вектор развития идеократического типа. Для этого требуется обозначить зафиксированные отдельными мыслителями и воплощенные в системы смысла моменты становления интересующего нас типа. Любой мыслитель, создатель идеологии, выражает свое время. Его творение запечатлевает некоторое положение дел и несет на себе отметину эпохи и формирующих ее законов. Границами этой работы охвачены три периода, то есть, изложено представление идеократии, порожденное тремя ступенями развития России. Первый этап знаменует расцвет императорской России. На конец девятнадцатого века пришлось творчество В.С. Соловьева, Л.А. Тихомирова и К.Н. Леонтьева, идеологическому наследию которых посвящены отдельные главы исследования. Обращение именно к этим мыслителям представлялось нам обоснованным как избранной темой, так и нехваткой исследовательских ресурсов, ибо позволило охватить многообразие идеократизма. Каждый философ представляет особую грань, по-своему выражает идеократический тип. Можно утверждать, что они относились ка разным направлениям консервативной отечественной мысли. Соловьев с Тихомировым активно враждовали, принадлежа, в интересующие нас моменты их творческой жизни, к разным лагерям российской интеллигенции. Леонтьев же, как нередко подчеркивалось, стоял обособленно и, возможно, представлялся чуждым и непонятным, как государственникам-имперцам, так и религиозным традиционалистам разных направлений. Второй этап воплощают в своих трудах национал-большевик Н.В. Устрялов и коллектив авторов, считающих себя «Евразийцами», представляющих соответственно одноименную идеологию. Их творчество опосредовано, а возможно, и непосредственно создано большевиками, осуществившими Великую Революцию или совершившими переворот и преступление. Мы намеренно не прибегали к советской и определенно предваряющей основания данного строя идеологической литературе. Идеократия в какой-то форме и на протяжении некоторых периодов развития СССР, безусловно, наличествовала в качестве смыслового базиса системы; касательно этого утверждения практически все употреблявшие этот термин исследователи во мнениях сходятся, несмотря на смутное и поверхностное понимание сущности идеократического типа. Возникновение СССР представляется тем центром силы, вокруг которого стали формироваться идеократические конструкции новой формации. В центральной Европе появляется интеллектуальное направление «консервативной революции», соседствующее в пространстве «правых» идеологий с проявившимся в форме систем «традиционализмом» и, на первый взгляд, противоречивым национал-большевизмом. Российская эмиграция производит колоссальное множество движений, значительная часть стремится измыслить некий идеологический продукт, однако, лишь немногим удается породить нечто действительно ценное не только с точки зрения временных политико-административных и пропагандистских нужд, но и с позиции истории развития мысли о власти и обществе. Избранные нами для данного исследования системы представляют «взгляд извне» на советскую систему. Кроме того, выводы, к которым они приходят относительно ценности и значимости опыта СССР, оказываются различными. Специфика третьего этапа лишь предполагается нами на основе исследования тенденций, подчиняющих пространство идеологий в современном мире. В ситуации постсекулярности ряд идеократических альтернатив становится просто немыслимым. Классические идеологии, а тем более, идеократия второго периода, представляющаяся тотальной идеологией, в эпоху разложения мета-нарративов бессильны, их выдвижение оказывается равносильным эпатажу или политическому самоубийству. Однако идеократический тип хранит в себе возможности адаптации к новым условиям, таким образом, возможно, развитие мира согласно постсекулярным тенденциям действительно откроет третий этап становления идеократии.
Итак, имеем три «точки» истории идеократии, однако, есть ли в этой истории некий смысл, можно ли зарегистрировать развитие принципа, и необходимо ли оно? Охарактеризуем специфику этапов. Идеологии Соловьева и Тихомирова очевидно нестабильны, их разрывает существенное противоречие между трансцендентными основаниями системы и рядом ключевых для ее существования обоснований. Оба мыслителя глубоко религиозны, их сознание пронизано христианством. Кроме этого, важно подчеркнуть, что их христианство традиционно, то есть, влияние догматов, писаний и предания в целом крайне велико. Безусловно, наличествует разница, которая, однако, имеет значимость лишь для споров, разрывающих само христианство, а не для исследователей, вынужденных наблюдать этот конфликт с позиции идеологии. Тихомиров оставался верным догматам Православия, а Соловьев писал свои основные идеократические труды под влиянием иудейской и католической традиций. Религиозные тексты, христианские заветы, религиозные формы в целом суть основные судьи в идеологических спорах. Развитие системы смысла не могло вступать в явные противоречия с Традицией, можно сказать, полагающей и приоткрывающей Трансцендентное, которое суть личный и всемогущий Бог. Идеологические следствия должны были пройти проверку столкновением с незыблемыми основами: если первые выдержат, значит, они столь же незыблемы, а соответственно, истинны. Однако всецело «христианское» миросозерцание, теоретически, не может быть транслировано в идеологию. Христианство слишком личностная религия, полагающая, в первую очередь, идеалы спасения единичной души; его рождение завершает разрушение субстанциальности народного духа, выдвигая и развивая начало единичности, отельной и свободной от оков всеобщего Я. Лишь существенная «порча» гармонии религиозной идеи позволит породить идеологию на почве христианства. Подобные «изъяны» присутствовали в системах обоих мыслителей, именно изза них эти конструкции оказались неустойчивыми и бесплотными, были заброшены и преданы своими создателями. В чем же они заключаются?
Начнем с «охранения» Л.А. Тихомирова. В его системе на главенствующие позиции выходит Нация (Народ), которая, несмотря на неспособность корректно излагать свои духовные запросы и формулировать свой нравственный идеал, является источником и целью деятельности Власти. Христианская религия и Православная Церковь лишь приходит к народу, отвечает на его жажду веры и спасения. Все построения мыслителя основаны на двух аксиомах: русский народ есть глубоко христианский; русский народ любит Самодержавного Православного Монарха. Эти утверждения априорны и абсолютно достоверны, нигде нельзя обнаружить сомнения Тихомирова в их истинности. «Монархическая государственность», вселенские миссии России, наконец, само Ортодоксальное, а потому истинное, христианство, - все эти системообразующие идеократию Тихомирова блоки растворяются вместе с увяданием этих глубинных чувств народа. Несмотря на решительное предательство революционных идей, Тихомиров остался народником. Конечно, народ трактуется Тихомировым специфическим образом, что оставляет его в стане авторитарных консерваторов, а не уводит его к демократам и либералам, выступающим скорее за «народ-общество». Мыслитель словно ищет обоснования необходимости определенной религии для русского народа, а также пытается оправдать пресечение универсалистских тенденций христианства ссылками на народные духи и национальные характеры, препятствующие или способствующие усвоению тех или иных ценностей. Вместо желаемого укрепления позиций Православия достигается прямо противоположный эффект: обоснование превращается в основание.
Обратимся к «папо-цезаризму» В. С. Соловьева. Мыслитель, выдвигая проект универсальной империи, ориентируется на построение Христианского Царства на земле, которое весьма напоминает Царство Бога, устанавливаемое самим Христом после Страшного Суда. В некотором смысле, происходит их слияние, что навлекает на автора обвинения в чрезмерном возвеличивании могущества Человека, который сознательными и коллективными трудами способен устроить себе «рай на Земле» и отменить Апокалипсис, трактовавшийся Соловьевым в годы увлечения идеократией скорее как предупреждение человечеству. Философ также выдвигает значительный по социально-политическим последствиям для всего мира преобразовательный проект, истинность которого заимствуется из Преданий, обретая при этом значительное развитие. Он опирается на Идею, которую желает положить в основание нового порядка, точнее возвести оный согласно Идее. Соловьев выбирает Традицию, предписывает ее разумное развитие свободным верующим-исследователем из нее самой, а затем утверждает необходимость волевого установления некоего истинного Порядка. Достоверность частично переносится из Трансцендентного в деятельное и сознательное Я отдельного индивида. Несколько огрубляя идеократические идеи Соловьева, скажем, что они определены религиозным волюнтаризмом, влекущим к масштабным политико-социальным преобразованиям, затрагивающим международную систему в целом.
К.Н. Леонтьев, «пламенный реакционер», заключает в своей системе иное противоречие. «Византизм» - весьма точная характеристика политических взглядов мыслителя, но не исчерпывающая, не достаточная для понимания «цветущей сложности» мировоззрения Леонтьева. Действительно, наиболее известной и весьма важной составляющей философии К.Л. Леонтьева является продвижение идеалов Монархизма, вернее даже культа Самодержавной Власти и жесткости дисциплинарной Церкви, кующей, «дробя стекло», человеческие души. Широко известен клич мыслителя «подморозить» Россию, спасти ее от разложения. Однако частные высказывания и конкретные предложения кажутся преходящими и необоснованными, если за границами понимания оказываются смысловые опоры, непосредственно достоверные, аксиомы мысли. «Эстетизм» - верховенствующий принцип, направлявший Леонтьева и призванный провести читателя через его творчество. Напряжение, создаваемое противоречиями, страстями и социальными иерархиями, имеет своим плодом цветущее многообразие, которое будучи скованным и пронизанным жестким внутренним единством, представляется мыслителю прекрасным и возвышенным, а значит, эстетически ценным. Здесь нельзя допустить ошибку интерпретации, неверно расставив приоритеты. Леонтьев своей «волей к власти» утверждает определенные критерии ценности, возводя специфическим образом положенный принцип эстетизма на вершину иерархии ценностей. Он творит ценности. Возможно, проводя, как некоторые мыслители, параллели между идеями Ф. Ницше и К.Н. Леонтьева, мы схватываем саму суть мировоззрения русского мыслителя. Обращение к «естественным» законам и к «природе», создание теории развития цивилизаций, служат лишь обоснованием его ценностных критериев. Несложно помыслить идеолога, разделяющего идею Леонтьева, согласно которой со временем происходит смешение сословий и уравнение индивидов, а затем и народов, а также угашение религиозного чувства и исчезновение страстей и войн, однако, выступающего за поддержку этих тенденций и дающего высокую моральную оценку предполагаемым результатам подобного «прогресса». Воля осуществлять суд первична, а «научные» обоснования со ссылкой на «мир» вторичны. Несмотря на это, Леонтьев - явный «традиционалист», держащийся существующих в его время организационных форм, точнее, форм «золотого века». Он не предлагает нового проекта общественного устройства, измышленного, опираясь исключительно на выдвинутый им принцип ценения и коренящиеся в «природной» жизни обоснования его «истинности». Но есть ли в системе Леонтьева противоречие? С позиции самой системы, безусловно. «Византизм» и «объективный эстетический критерий» и составляют идеологию, которая разрушается выявлением «произвола» ее создателя, скрываемого, но остающегося необходимым для самой системы. Отмена определенных форм общественного устройства возможна, однако, вместе с ними падет и сама «система», то есть, идеология. Леонтьев дает лишь намек на этот «второй», динамический ярус конструкции, но не развивает его в достаточной для поддержания цельной и развитой идеологии. Кроме этого, отсылки к кругу жизни «организмов» и отсутствие идеи становления делает его систему пассивной и косной, даже открывает перспективы ее отмены.
Подведем итог: на первом этапе становления идекратического принципа мы имеем противоречивую идеологию, моменты которой не примирены, не выстроены иерархически. Конструкции Тихомирова и Соловьева суть системы Традиции Трансцендентного, становящиеся соответствующими своему понятию - идеологии - лишь посредством прорыва целостности и непосредственности этого верховного принципа началами Я - сознательной индивидуальности (Соловьев)- и Естественного (Тихомиров). Однако верховенство этого начала не оспаривается: мыслители скорее откажутся от России, ее народа и показаний своего разума, чем усомнятся в некоторых незыблемых истинах Христианства. К.Н. Леонтьев инициирует переворот, выступает на границе ступеней типа. Содержание идеологии составляет Традиция («Византизм»), но ведущим принципом оказывается уже Я, ищущим подтверждений своей истинности у Природы, ее необходимости. Леонтьев приходит к Традиции через принятие объективных эстетических критериев, выведенных из природной жизни. Необходимость Традиции обосновывается уже не из нее самой. У всех этих мыслителей, на поверхности лежит утверждение Традиции, некоторого Иного, данного, находящегося как бы вне настоящего общества и воли отдельного субъекта, но каждый из них выращивал в своих сочинениях «червя», точащего эту Традицию, подрывающего ее непосредственную достоверность. Обусловленность «безусловности» Традиции - исток и смерть идеократий первого периода.
Вместе с началом второго этапа жизни идеократического типа, Традиционные обоснования Иного окончательно утрачивают свою значимость. Обратимся к национал-большевизму Н.В. Устрялова. Для харбинского мыслителя Традиция Трансцендентного значения практически не имеет. В его произведениях не уделяется внимания Церкви и христианской религии в целом. Причем атеистом он не был, посещал Православный Храм. Личная вера, не столь интенсивная, чтобы объективироваться в религиозных трактатах и соответствующей общественной деятельности, не становилась основанием статей на социально-политические темы. Не только Традиционные формы, но и какие-либо определенные формы общественного устройства виделись Устряловым преходящими. В его национал-большевизме главным представляется не признание революционной власти и даже не патриотизм, приобретающий фашистские черты, а становление, История человеческих общностей. Но какой принцип положен в основание истории? Мы убеждены, что именно принцип могущества и напряжения. Устрялов, последователь Леонтьева, наметил контуры системы эстетического понимания Истории, где ценно и истинно то, что хранит в себе и выражает собой возрастание силы. Прогрессивны лишь общества, способные оказаться на высоте выдвинутых ими из себя Идей, полагающих необходимость достижения определенных Целей, масштабы которых превосходят задачи прошлого. Такие общества не могут быть осуждены или остановлены в своем рывке к новым рубежам, ибо на их стороне Разум самой Истории, в них отражена сама сущность Человека. Заметно влияние Гегеля, проявляющееся во всей своей полноте вместе с утверждением Устряловым «культа фактичности», из которого следует признание пост-революционной государственности. Всегда ли Разумна новая власть? Вероятно, сама узнать она этого не может. Лишь после исполнения ею своей задачи, некто может судить ее историческую роль с позиций Разума: Наполеон - Бог, но сам он этого не знал, необходим был Гегель, выявивший глубинную разумность преобразовательной деятельности этого Героя Истории. Однако будущая Разумность предзадана напряженностью деятельности: эстет чувствует пульс Истории, а философ регистрирует его по исходам. Обоснование критериев, порожденных самим Я мыслителя, происходит посредством отсылки не к Традиции или Природе, а к самому духу, началу сознающей себя деятельности. Низшее начало не оценивает и не судит высшее: природа не определяет историю, творчество объективного духа. Здесь совершен шаг вперед относительно «органицизма» Леонтьева. Слабость идеологической позиции Устрялова с точки зрения идеократического типа кроется именно в этой фактичности: мыслитель остается лишь наблюдателем и судьей, но даже не претендует на разворачивание проективной деятельности. Большевистский план оказывается стержнем этого «первого уровня» этой системы, но одновременно «большевизм» есть по отношению к ней нечто внешнее, данное, не выработанное. Конечно, можно утверждать, что «большевизм» Устрялова отличен от «большевизма» Ленина, то есть, идеолог «националистического» правого фланга вменяет достижениям революции иные смыслы. Таким образом, мы сталкиваемся с иной конструкцией, «воображенной» Устряловым посредством некоего интеллектуального и физического толчка, произведенного переворотами и лозунгами новой власти. Действительно, это, вероятно, обоснованное заключение; лишь его принятие открывает доступ к интерпретации идеологии национал-большевизма, как отдельного и самостоятельного явления смыслового конструирования.
Прейдем к «Евразийству», целому направлению отечественной интеллектуальной традиции, объединявшему разных по духу мыслителей выдвижением верховной Идеи - Евразии - уникального культурно-исторического пространства, вернее, Мира. О Евразийстве трудно размышлять, ибо моментально под сомнение попадает изначальное утверждение его целостности и единства. Оно переживало расколы, менялся состав авторов, кто-то торжественно отрекался от идеократических «соблазнов», некто лишь единожды печатался в евразийских сборниках, сторонники естественно-научных обоснований соседствовали на страницах коллективных трудов с религиозными философами. Впрочем, здесь нам важно выхватить суть евразийства и определить его роль в становлении интересующего нас типа. Подходя к евразийству как целому, отдельной идеологии, можно отметить, что в этой системе структура отношений между Иным и Миром, Традиционным и Естественным обоснованиями кажется зеркальным отражением соответствующей структуры, выраженной в работах мыслителей первого этапа. Вспомним, что основоположников Евразийства - П.П. Савицкого и Н.С. Трубецкого - можно назвать учеными: первый был географом, а второй этнологом. Евразия положена как нечто целое, завершенное и склонное к обособленности и выращиванию в себе уникальной цивилизации не какими-то преходящими и «произвольными» религиозными и философскими построениями, а самой структурой континента, распространением климатических зон, рисунком карты высот и предопределенным географическими факторами движением и столкновением различных народов, которые должны были слиться в некое единое национальное образование. Ни установление власти монгольской империи на большей части территории Евразии, ни правление Православных Монархов московского княжества, ни, наконец, строительство по планам и проектам «бюрократической» Петровской Империи, не изменили внутреннюю суть этого мира. Идеи, по их содержанию, представляются вторичными. Таким образом, установление Советского Режима ничего принципиально в евразийской жизни не изменит. Однако это не означает, что никакие Идеи не нужны, наоборот, они неизбежны и возникают согласно велениям самих внутренних ритмов культурно-исторического мира - Евразии. Вновь вспомним о теории Л.Н. Гумилева, продолжателя дела евразийцев, в которой полагаются этнические доминанты - масштабные идеологии, скрепляющие этнос воедино и канализирующие поток внутренней избыточной энергии. Но это не значит, что Идея может быть совершенно произвольной, например, либерализм, по единогласному убеждению создателей системы, прижиться на почве «Большой России» не мог, его торжество значило бы гибель массивного организма «Евразии». Выдвижение характеристик, которым должна удовлетворять «Идея-Правительница», уводит мыслителей от Естественного к некоему Иному, философским утверждениям, полагающимся на идеи Блага, Справедливости, Добродетели и Человечности. Идея должна быть великой и возвышенной, чтобы объединить разбросанные по «Миру» племена, возвышающей человеческий дух посредством полагания определенных Добродетелей господствующими, предписывающей преобразовательное Цели, требуемые для поддержания напряжения, то есть, «цветения» и настоящей Жизни внутри Нации, задаваемой как единое и объективное обширным миф-символическим комплексом. Из самой естественной жизни, поставленной за ориентир, подобных критериев, выходящих за ее пределы, вывести нельзя, вмешивается некое Иное. Но что она из себя представляет? Ответом на этот вопрос служат работы, например Л.П. Карсавина. Религиозный мыслитель не предлагает возврата к Традиции, а разрабатывает свое уникальное учение о коллективных Личностях. Конечно, он не отказывается от христианства, высказывая идеалы Полноты бытия, однако, и Гегель не отвергал эту религию. Осмелимся утверждать, что оба мыслителя преодолели загрубевшие и ограничивающие движение человеческого разума формы христианства, сохранив его истину. Путь, указанный Соловьевым, не был заброшен. Религиозную традицию отстаивал Г.В. Флоровский, но тем показательнее его уход. Возможно, глубоко Православный мыслитель отчетливо ощутил в евразийстве отрицание ортодоксальных форм. Наконец, целая плеяда мыслителей, преимущественно историков и правоведов, отстаивали идеал «Правды», возводя его к временам царствования Ивана Третьего. Не Традиция ли это? Нельзя упустить постановку вопроса о том, не является ли это «Царство Правды» лишь «Золотым веком», миф о котором преследует российскую мысль еще со времен первых славянофилов? Московская Русь, вероятно, явила некоторые ростки идеальной Государственности евразийцев, которую они вообразили в виде платоновского проекта. Соответственно, высочайшую ценность, устройство, беременное Иваном Грозным, приобрело лишь благодаря философским и правовым убеждениям самих мыслителей. Оно само в себе ценности не заключало, его возвысили не изза его Традиционности и не по Воле Бога, оно не осуществленный пророками прорыв Трансцендентного. Не реакция и не консерватизм, а консервативная революция. Подведем итог: религиозная идея замещается философской-, пожалуй именно так в краткой формулировке можно наиболее адекватно выразить роль евразийской доктрины в процессе преобразований идеократического типа. Если проводить различия между национал-большевизмом и евразийством, то пассивность по отношению к современности первого отчетливо отделяется от жажды деятельности последнего, стремящегося заменить большевистский, «ложно идеократический» режим своим «истинно идеократическим».
Второй этап отражает отход от Традиции, происходит имманентизация идеологических обоснований. Идеология, претендуя на тотальность, стремится заключить в себя все возможные позиции. Однако опосредование личности философскими мета-нарративами, претендующими на объективность и всеобщность, все еще требуется. Именно оно и создает идеократическую идеологию. Постулируются идеи «Истории» или «Культурно-исторического мира», они становятся в рамках идеологий неизбежными, словно навязанными индивиду мыслящему и действующему извне, но не из самого процесса его естественной жизни. Полагается, что они обуславливают эту «видимую» жизнь, оказываясь инстанцией действительного, а значит истинного. Требуется их разрушение, чтобы или уничтожить саму возможность рождения идеократических идеологий, или перевести идеократический тип на новую ступень развития.
Возможен ли некий третий этап? Пафос тезиса о «конце идеологий» обоснован лишь при условии его отношения к системам второго этапа. «Иное» общности и личности, каким бы оно ни было, разрушено стараниями постмодернистов. Классические идеологии действительно утрачивают почву. Современные системы смысла представляют собой редуцированные и компромиссные версии своих могучих предков. Например, «неоевразийство» А.Г. Дугина развивается на основе мысли первой половины двадцатого века, эпохи тотальных систем. Сегодня старые проекты уже не работает, и мы не станем погружаться в размышления о глубинных причинах подобного исхода: люди стали то ли сильнее и умнее, то ли слабее и глупее. Найти подтверждения можно обоим позициям. Истина либо с краю, либо в глубине. Вероятно, интеллектуальные поиски Дугина некой «Изначальной Традиции», со стороны кажущиеся порождающими эклектическую, то есть допустимую в современных условиях «идеологию», а также попытки некоторых современных публичных фигур, например Лимонова, установить не смысловые конструкции, а «стили» политического поведения, служат ответом на идеологический КРИЗИС. «Идеологии» «catch all» являются практическим и временным решением этой проблемы. Но можно ли ее снять на уровне идеологии и из нее самой? Вероятно, нет. Третий этап, знаменующий ее разрешение, должен выражать единство понимаемого состояния среды и возникающих в ней идеологий. Поясним. Как мы указывали в главе, посвященной идеократическим перспективам в эпоху постсекуляризма, «идеократия» может состояться лишь при условии радикально агонистического сценария упорядочивания созданных и обостренных «духом времени» противоречий. Однако этого недостаточно: активные процессы формообразования идеологий и борьба между их апологетами возможна только при наличии массового запроса на Смысл, обретение инстанции, опосредующей и преодолевающей (осмысляющей) личность, а также на конфликт. Иначе, анагонистическая система перестанет функционировать согласно своему понятию, ибо не будет никакого совершенствования человека, его разума, чувств и воли в дисциплине и борьбе. Исходя из этого, вопрошаем: можно ли мыслить себе такую систему, которая признавала бы истину Агона, и одновременно, выступала на состязательную арену со своим «мифом» и «мета-нарративом»? Положительный ответ и привел автора работы к третьему этапу идеократического типа, который стоит именовать «чистым идеократизмом». Но с его полаганием, не покидаем ли мы пространство идеологий, не окажется ли эта «идеократия» стилем мысли и действия? Нет, ибо мысль, облаченная в форму системы о подобной мысли (действии) есть идеология. Высказывания Ф. Ницше о «Воле» и «могуществе» и Ю. Эволы о «солярности», переложенные на язык идеологии могут стать основанием подобной системы, «чистой идеократии». Безусловно, здесь мы лишь предполагаем возможные варианты развития, однако, все же, опираясь на понимание современных тенденций, а также не забывая о намечаемом нами идеократическом векторе. Кстати о векторе: наблюдаем постепенное преодоление «грубых» обоснований, видим путь от «внешнего» и «данного» к «внутреннему» и «извлекаемому», причем, как в сфере обоснований положений, так и касательно выдвижения самих изначальных положений. «Конечной» точкой, таким образом, становится свободная и все в себе потенциально содержащая личность, творящая для себя инстанции ее опосредующие, тем самым полагая себя в движении к завершенной актуализации. Наконец, все инстанции были превращены в производное от воли Я. Что это? Разрушение или созидание, конец или начало, забывание Истины или обнаружение действительного за видимым? Ответ не зависит от «мнения», а заключается в утверждении самой альтернативы.
Идеократический вектор в российской политической мысли наличествует, а изложение его характеристики позволяет заключить, что по своему направлению он соответствует вектору развития мысли западной цивилизации в целом, который в свою очередь характеризуется процессом секуляризации, отменяющего самого себя в момент триумфа. Конечно, тезис секуляризации подвергается в настоящее время серьезной критике, однако основные постулаты, в целом, сохраняются. Согласно этим постулатам, в ходе развития европейской цивилизации, разрушаются позиции иного, трансцендентные обоснования идеологий заменяются имманентными, вместе с гибелью таких концептов как, например, «История» или «Нация», обессмысливается индивидуальное и коллективное существование, разлагаются всеохватывающие мета-нарративы. Идеократический тип, согласно проведенному исследованию, подчинен секуляризационному тренду, разворачивание и углубление секуляризации стимулировало, делало возможным трансформации форм идеократии. Ирония заключается в стремлении идеократов контролировать ход становления человечества. Их выступления были направлены на переламывание уравнительных и демократических тенденций; идеократы имели многочисленные точки соприкосновения с традиционалистами и революционными консерваторами, которые призывали к «восстанию против современного мира», его усыпляющей суеты.
Список литературы
1. Biggar N. «God» in Public Reason/Studies in Christian Ethic 19.1, 2006. P. 9-19.
2. Braeckman A. Habermas and Gauchet on religion in postsecular society. A critical assessment/Contemporary Philosophy Review, Vol. 42, 2009. P. 279-296.
3. Bretherton L. A postsecular Politics? Inter-Faith Relations as a Civic Practice/ Journal of the American Academy of Religion, June 2011, Vol. 79, No. 2. P. 346-377.
4. Brittain C.C. Political Theology at a Standstill: Adorno and Agamben on the Messianic/Thesis Eleven 102(1) 39-56.
5. Cooke M. A Secular State for a Postsecular Society? Postmetaphysical Political Theory and the Place of Religion/Constellations Vol. 14, No 2, 2007. P. 224-238.
6. Crowder G. Chantal Mouffe’s Agonistic Democracy/Paper presented to the Australian Political Studies Association conference University of Newcastle, 25-27 September, 2006. P. 2-28.
7. Curry P. POSTSECULAR Nature: Principles and Politics/Worldviews 11, 2007. С. 284-304.
8. Dalferth I.U. Postsecular Society: Christianity and the Dialectics of the Secular/Journal of the American Academy of Religion, Vol. 78, No. 2, June 2010. P. 317-345.
9. Dallmayr F. POSTSECULAR Faith: Toward a Religion of Service/Revista de Ciencia Politica, Vol. 28, №2, 2008. P. 3-15.
10. Dallmayr F.Post-Secularity and Global Politics: The Need for a Radical Redefinition (Lecture (28.19.2011) Abstract). - URL: http://internationalpostsecular.wordpress.com/abstracts. Дата обращения: 31.05.2013.
11. Duvenage P. Communicative Reason and Religion: The Case of Habermas/Springer Science Business Media B.V., 2010 49:343-357.
12. Eggemeier T. A POSTSECULAR Modernity? Jurgen Habermas, Joseph Ratzinger, and Johann Baptist Metz on Religion, Reason, and Politics/The Heytorp Journal, Vol. 53, 2012.
13. Ferrara A. The separation of religion and politics in a postsecular society/Philosophy Social Criticism, vol 35 nos 1-2, P. 77-91.
14. Franke W. The Deaths of God in Hegel and Nietzsche and the Crisis of Values in Secular Modernity and Postsecular Postmodernity/Religion and the Arts, Vol. 11,2007. P. 214 -241.
15. Freeden M. Ideologies and Political Theory: A Conceptual Approach. - Oxford: Clarendon Press, 1996.- 592 с.
16. Ignazi P. Extreme Right Parties in Western Europe, Oxford: Oxford University Press, 2003. - 259p.
17. Kaufmann M. Locating the Postsecular/Religion & Literature, Vol. 41, No. 3. P. 68-73.
18. Kohrsen J. How religious is the public sphere? A critical stance on the debate about public religion and post-secularity/Acta Sociologica, 55(3), 2012. P. 273-288.
19. Kyrlezhev A. The Postsecular Age: Religion and Culture Today, Religion, State and Society, 36:1, 2008. P. 21-34.
20. Lafont C. Religion in the Public Sphere: Remarks on Habermas’s Conception of Public Deliberation in Postsecular Societies/Constellations Volume 14, No 2, 2007. P. 239-259.
21. Malachuk D.S. Human Rights and POSTSECULAR Religion of Humanity/Journal of human rights, 9: 127-142, 2012. P. 127-142.
22. MCKNIGHT D. Beyond Right and Left. New politics and the culture wars. - Sydney: Griffin Press, 2005.- 301р.
23. MCLENNAN G. The Postsecular Turn/ Theory, Culture & Society, Vol. 27(4), 2010. P.3-20.
24. Megill A. History and Its Limits Human, Animal Violence. By Dominick LACARPA/ Ithaca, NY: Cornell University Press, 2009. P. 110-129.
25. Metz J. B. Suffering Unto God/Critical Inquiry, Vol. 20, No. 4, Symposium on "God", 1994. P. 611-622.
26. Morozov A. Has the Postsecular Age Begun?/Religion, State & Society, Vol. 36, No. 1, March 2008. P. 39-48.
27. Mouffe C. Deliberative Democracy or Agonistic Pluralism?/ Social Research, Vol. 66, No. 3. P. 743-768.
28. Shantz D.H. The Place of Religion in a Secular Age: Charles Taylor’s Explanation of the Rise and Significance of Secularism in the West/The Iwaasa Lecture on Urban Theology held at Foothills Alliance), P. 1-43. - URL http://www.ucalgary.ca/christchair/files/christchair/Charles Taylor lecture.pdf. Дата обращения: (31.05.2013).
29. Sigurdson O. Beyond Secularism? Towards a POSTSECULAR Political Theology/Modern Theology, 26:2 April 2010. P. 177-196.
30. Springs J.A. On Giving Religious Intolerance its Due: Prospects for Transforming Conflict in a Postsecular Society/The Journal of Religion, 2012. P. 1-30.
31. Stoeckl K European integration and Russian Orthodoxy: Two multiple modernities perspectives/European Journal of Social Theory, 14(2), 2011. P. 217-233.
32. Torpey J. A (Post-) Secular Age? Religion and the Two Exceptionalisms/Social Research;Spring2010, Vol. 77 Issue 1. P. 269-296.
33. Ward G. The Future of Religion/ Journal of the American Academy of Religion March 2006, Vol. 74, No. 1. P. 179-186.
34. Ward G. Theology and Postmodernism: Is It All Over?/Journal of the American Academy of Religion, Vol. 80, No.2, June 2012. P. 466-484.
35. Ziebertz H. G. Riegel U. Europe: A Postsecular Society/IJPT, Vol. 13, 2009. P. 293 - 308.
36. Аксючиц В. Часть II Идеократия в России (ХХ век)//Миссия России, М.: Белый Город, 2009.- 624 с.
37. Алексеев Н.Н На путях к будущей России (советский строй и его будущие возможности). - Париж, 1927.- 78 с.
38. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. - М.: Аграф, 2003.- 640 с.
39. Алексеев Н.Н. Собственность и социализм. Опыт обоснования социально-экономической программы евразийства. - Париж, 1928.- 83 с.
40. Алексеев Н.Н. Советский федерализм//Евразийский временник Кн.5.- Париж: Евразийское книгоиздательство, 1927. С. 250-286.
41. Анкудинов К. Н. Современная неоромантическая поэзия как «параллельная культура»/ Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2007. №2. С.137-143.
42. Багдасарян В.Э. Николай Васильевич Устрялов. Идейная эволюция в контексте времени//Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. С. 5-33.
43. Бадью А. Этика. - М.: Machina, 2006.- 128 с.
44. Баторова Э.А. Шевченко А.А. Политическая субъектность в постсекулярном мире/Вестник НГУ, Серия: Философия, Том 8, выпуск 1, 2010. С. 10-19.
45. Бенуа А. Либерализм//К четвертой политической теории. - СПБ.: Амфора, 2009.- 476 с.
46. Бердяев Н.А. К. Леонтьев - философ реакционной романтики//К.Н. Леонтьев: Pro et Contra. СПБ: Издательство Русского Христианского гуманитарного инстаитута, 1995, Т.1. С. 208-234.
47. Бердяев Н.А. Константин Леонтьев. Очерк из истории русской религиозной мысли//К.Н. Леонтьев: Pro et Contra. СПБ: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1995, Т.2. С. 29- 179.
48. Бердяев Н.А. Философия неравенства. - М.: АСТ, 2006.- 349 с.
49. Бицилли П.М. «Восток» и «запад» в истории Старого Света//На путях. Утверждения евразийцев. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1922. С. 200-246.
50. Бицилли П.М. «Соединение церквей» в исторической действительности//Россия и Латинство. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1923. С. 80-121.
51. Блюнчли И.Г. Общее государственное право. - М.: Университетская типография Катков и Ко, 1865, Т.1.- 462 с.
52. Бородаевский В. О религиозной правде Константина Леонтьева//К.Н. Леонтьев: Pro et Contra. СПБ: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1995, Т.1. С. 253- 264.
53. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество (Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции)//Вехи//Манифесты русского идеализма. - М.: Издательство Астрель, 2009. С. 472-509.
54. Булгаков С.Н. Победитель - Побежденный//К.Н. Леонтьев: Pro et Contra. СПБ: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1995, Т.1. С. 376- 392.
55. Вейль Э. Гегель и государство. - СПБ: Владимир Даль, 2009.- 282 с.
56. Вернадский Г.В, Монгольское иго в русской истории//Евразийский временник Кн.5.- Париж: Евразийское книгоиздательство, 1927. С. 236-250.
57. Вернадский Г.В. Два подвига св. Александра Невского//Евразийский временник Кн.4. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1925. С. 395- 421.
58. Воронов Ю.М., Резаев А.В. Феномен идеократии: Возможность и действительность социально-политического анализа. - СПБ: Изд-во СПБГУ, 1999. - 137 с.
59. Гегель Г.В.Ф. Философия Истории. - СПБ: Наука, 1993.- 477 с.
60. Гегель Г.В.Ф. Философия Права. - М.: мир книги, Литература, 2009.- 462 с.
61. Генон Р. Восток и Запад. - М.: Беловодье, 2005.- 240 с.
62. Генон Р. Духовное владычество и мирская власть. - М.: Беловодье, 2012.-208 с.
63. Генон Р. Кризис современного мира, - М.: Арктогея, 1991.- 160 с.
64. Генон Р. Символы священной науки. - М.: Беловодье, 2002.- 496 с.
65. Генон Р. Царство количества и знамения времени. - М.: Беловодье,2011.-304 с.
66. Гоббс Т. Левиафан. - М.: Мысль, 2001.- 476 с.
67. Голынко-Вольфсон Д. И.П. Смирнов. Кризис современности. М.: Новое литературное обозрение, 2010//Laboratorium. Журнал социальных исследований. 2012. №1. С.183-186.
68. Гончаров Е. Логика идеократии, или роль систематизированной репрессии в идеократическом государстве. - URL: http://stalinism.narod.ru/docs/sakralnoe/ideokrat.htm. Дата обращения: 31.05.2013.
69. Гордейчик Е. Консервативный экуменизм: эсхатология Льва Тихомирова/Правая.ru. Радикальная Ортодоксия. - URL: http://www.pravaya.ru/ludi/450/1143. Дата обращения: 31.05.2013.
70. Горшколепов А.А. Идеократическая государственность: политико-правовой анализ: ДИСС., кан. юр. наук, РЮИ, Ростов-на-Дону, 2001.- 175 с.
71. Гройс Б. Коммунистический постскриптум. - М.: ООО Издательство Ад Маргинем, 2007.- 128 с.
72. Гройс Б. Коммунистический постскриптум.- М.: ООО Издательство Ад Маргинем, 2007.- 128 с.
73. Джентиле Дж. Введение в философию. - М.: Алатейя, 2000.- 470 с.
74. Дугин А.Г. Мартин Хайдеггер и возможность русской философии, М.: Академический Проект, Гаудеамус.- 500 с.
75. Дугин А.Г. Основы геополитики. - М.: Арктогея, 1997.- 606 с.
76. Дугин А.Г. Преодоление Запада (эссе о Николае Сергеевиче Трубецком)/Арктогея. Философский портал. - URL: http://www.arcto.ru/article/937. Дата обращения: 31.05.2013.
77. Дугин А.Г. Философия политики. - М.: Арктогея, 2003. - URL: http://www.arcto.ru/article/1188. Дата обращения: 31.05.2013.
78. Дугин А.Г. Философия традиционализма. - М.: Арктогея-Центр, 2002.- 624 с.
79. Дятлов А. В. Инновационные группы населения: в поисках социетальности//Общество: политика, экономика, право. 2007. №2 С. 50-66.
80. Емельянов-Лукьянчиков М.А. «Proteia Antropolatria»: Диагноз болезни от Константина Леонтьева. - URL: http://www.nostras.ru/filosofiya/proteia_antropolatria_diagnoz_bolezni_ot.html. Дата обращения: 31.05.2013
81. Емельянов-Лукьянчиков М.А. Традиция и антрополатрия в наследии К.Н. Леонтьева. - URL: http://www.portal-slovo.ru/history/35126.php. Дата обращения: 31.05.2013
82. Жувенель Б. Власть. Естественная история ее возрастания. - М.: Ирисэн, Мысль, 2010.-544 с.
83. Зеньковский В.В. История русской философии. - М.: Академический проект, Раритет, 2001.- 880 с.
84. Зорин В. «Евразийская мудрость от а до Я», толковый словарь, Идеократия. - URL: http://www.terme.ru/dictionary/470/word/ideokratija. Дата обращения: 31.05.2013.
85. Иванников Г. Е. В. Автаркический принцип культурфилософии Евразийства//СИСП, 2012, №5. С. 35-43.
86. Иванов А.В., Попков Ю.В., Тюгашев Е.А., Шишин М.Ю. Евразийство: ключевые идеи, ценности, политические приоритеты. - Барнаул, 2007.- 246 с.
87. Ильин В.В. Философия истории. - М.: Издательство Московского Университета, 2003.- 380 с.
88. Ильин В.Н. К взаимоотношению права и нравственности//Евразийский временник Кн.4. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1925. С. 131-175.
89. Ильин В.Н. К проблеме литургии в Православии и Католицизм//Россия и Латинство. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1923. С. 177-219.
99. Карсавин Л.П. Церковь, личность и государство//Лев Платонович Карсавин. Малые сочинения. - СПБ: Алатейя, 1994. С. 414-447.
100. Карташев А.В. Пути единения//Россия и Латинство. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1923. С. 141-152.
101. Карташев А.В. Реформа, реформация, исполнение Церкви//На путях. Утверждения евразийцев. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1922. С. 32-56.
102. Квакин А.В. «Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего пути». - М.: Центрполиграф, 2006.- 414 с.
103. Кожинов В.В. Правда «Черной сотни». - М.: Алгоритм, Эксмо, 2006.- 384 с.
104. Корольков А.А. Константин Леонтьев и судьбы культуры//К.Н. Леонтьев: Pro et Contra. СПБ: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1995, Т.1. С. 2-13.
105. Куклярский Ф.Ф. К. Леонтьев и Фр. Ницше как предатели человека//К.Н. Леонтьев: Pro et Contra. СПБ: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1995, Т.1. С. 272- 293.
106. Кырлежев А.И. Эра постсекуляризма/Православие и мир, 20 февраля 2013. - URL: http://www.pravmir.ru/era-postsekulyarizma. Дата обращения: 31.05.2013.
107. Кырлежев А.И. Постсекулярное: краткая интерпретация//Философско-литературный журнал Логос, М.: Издательство института Гайдара, 3(82), 2011
108. Кырлежев А.И. Секуляризация и постсекулярное общество/Научный Богословский портал Богослов.ru, 24 ноября 2010. - URL: http://www.bogoslov.ru/text/1314267.html. Дата обращения: 31.05.2013.
109. Лазаревич А. Советия: Размышления о происхождении, истории и будущем советской цивилизации, о ее нынешнем кризисе и путях выхода из него, предварительная редакция книги "Советия" от 2 ноября 2001 года, Идеократия. - URL: http://technocosm.narod.ru/k2f/ideocracy.htm. Дата обращения: 31.05.2013.
110. Ларюэль М. Идеология русского евразийства, или Мысли о величии империи. - М.: Наталис, 2004.- 287 с.
111. Леонтьев К.Н. А.И. Кошелев и община в московском журнале «Русская мысль»//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 596-607.
112. Леонтьев К.Н. Византизм и славянство//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 34-173.
113. Леонтьев К.Н. Владимир Соловьев против Данилевского//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 813-913.
114. Леонтьев К.Н. Враги ли мы с греками?//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 575-580.
115. Леонтьев К.Н. Г-н Катков и его враги на празднике Пушкина//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 700-721.
116. Леонтьев К.Н. Грамотность и народность//Константин Леонтьев. Поздняя осень России. - М.: Аграф, 2000. С. 157-196.
117. Леонтьев К.Н. Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 758-776.
118. Леонтьев К.Н. Записка о необходимости новой большой газеты в С.-Петербурге. - URL: http://az.lib.ru/l/leontxew_k_n/text_0360.shtml. Дата обращения: 31.05.2013.
119. Леонтьев К.Н. Кто правее? Письма к Владимиру Сергевичу Соловьеву. О нацинализме политическом и культурном//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 969-1086.
120. Леонтьев К.Н. Культурный идеал и племенная политика. Письма г-ну Астафьеву//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 913-969.
121. Леонтьев К.Н. Над могилой Пазухина//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 788-803.
122. Леонтьев К.Н. Национальная политика как орудие всемирной революции. Письма к отцу И. Фуделю//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 277-328.
123. Леонтьев К.Н. Наше болгаробесие//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 580-590.
124. Леонтьев К.Н. Не кстати и кстати//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 776-788.
125. Леонтьев К.Н. Несколько слов и мыслей о покойном Ап. Григорьеве. Письмо к Николаю Николаевичу Страхову//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 681-700.
126. Леонтьев К.Н. О Владимире Соловьеве и эстетике жизни (по двум письмам)//Вл. Соловьев Pro et Contra.-СПБ.: Издательство РХГИ, 2002, Т.2, С. 238-264
127. Леонтьев К.Н. О всемирной любви. Речь Ф.М. Достоевского на Пушкинском празднике//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 721-758.
128. Леонтьев К.Н. О либерализме вообще//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С.25-34.
129. Леонтьев К.Н. Панславизм и греки//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 485-517.
130. Леонтьев К.Н. Панславизм//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 590-596.
131. Леонтьев К.Н. Плоды национальных движений на Православном востоке//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 607-681.
132. Леонтьев К.Н. Православие и католицизм в Польше//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 365-376.
133. Леонтьев К.Н. Религия-краеугольный камень охранения//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 328-334.
134. Леонтьев К.Н. Славянофильство теории и славянофильство жизни // Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 803-813.
135. Леонтьев К.Н. Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 198-268.
136. Леонтьев К.Н. Страх Божий и любовь к человечеству//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 346-365.
137. Леонтьев К.Н. Храм и Церквовь//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 334-346.
138. Леонтьев К.Н. Чем и как либерализм наш вреден?//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 173-198.
139. Логинов А.В. Диалектика секулярного и постсекулярного в социальной теории Ю. Хабермаса. - URL: http://ff-rggu.ru/filemanager/download/778. Дата обращения: 31.05.2013.
140. Лосев А.В. Вещь и имя//Бытие, Имя, КОСМОС. - М.: Издательство Мысль, 1993. С.802-881.
141. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. - М.: Молодая гвардия, 2000.- 614 с.
142. Лосский Н.О. История русской философии. - М.: Трикста, Академический Проект, 2011.- 560 с.
143. Лущ У.И. К вопросу об определении современности: постсекулярность или секуляризация в действии?/Грамота №5 (31), 2013, часть 1.
144. Лысенко Е.А. История идеологии Национал-большевизма Н.В. Устрялова (1900-е гг.-1925г.).//Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - СПБ, 2007- 307 с.
145. Люкс Л. «Особые пути» России и Германии на примере евразийства и «консервативной революции»//Идеология «особого пути» в России и Германии: истоки, содержание, последствия. - М.: Три квадрата, 2010. С. 96-118.
146. Манхейм К. Консервативная мысль//Диагноз нашего времени. - М.: Юрист, 1994. С. 572-671.
147. Мережковский Д.С. Страшное дитя//К.Н. Леонтьев: Pro et Contra. СПБ: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1995, Т.1. С. 241-249.
148. Милевский О.А. Программа «национальных реформ» Л.А.Тихомирова: социально-экономический аспект//Алтайский отдел Союза Русского Народа. - URL: http://www.alt-srn.ru/categoryblog/1028-milevsky-programma.html. Дата обращения: 31.05.2013.
149. Минченко Т. П. Кризис идей секуляризма и религиозности в постсекулярном общества/Вестник Томского государственного университета, № 368, 2013. С. 51-53.
150. Минченко Т.П. Проблема мировоззренческой идентичности и принцип свободы совести в постсекулярном мире/ Вестник Томского государственного университета, №345, 2011. С. 47-51.
151. Мишель А. Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времен Революции. - М.: Территория будущего, 2008.- 535 с.
152. Мочульский К.В. Владимир Соловьев. Жизнь и учение// Вл. Соловьев Pro et Contra.-СПБ.: Издательство РХГИ, 2002, Т.1. С. 556-829.
153. Мусихин Г.И. Власть перед вызовом современности. Сравнительный анализ российского и немецкого опыта конца XVIII - начала XX веков. - СПБ: Алатейя, 2004.- 285 с.
154. Мусихин Г.И. Власть перед вызовом современности. Сравнительный анализ российского и немецкого опыта конца XVIII - начала XX веков. - СПБ: Алатейя, 2004.-285 с.
155. Неклесса А.И. Будущее и грядущее: кризис современного мира/ПОЛИС. Политические исследования, №2, 2012. С. 70-84.
156. Нестеренко Ю. Интеллектократия. - URL: http://warrax.net/46_47/intellectocratia.html. Дата обращения: 31.05.2013.
157. Никитенко Е. В. Идеологические установки пражского и парижского (кламарского) центров евразийского движения: сравнительный анализ//Вестн. Том. ГОС. ун-та, 2011, №344. С.84-86.
158. Никитин В. П. Иран, Туран и Россия//Евразийский временник Кн.5.- Париж: Евразийское книгоиздательство, 1927. С. 197-236.
159. Ницше Ф. Воля к Власти. - Минск: Харвест, 2009. С. 587-920.
160. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. - Минск: Харвест, 2009. С. 3-287.
161. Ницше, Ф. К генеалогии морали. - Минск: Харвест, 2009. С. 287-435.
162. Основы Евразийства/ Под. ред. А.Г. Дугина.- М.: Арктогея-Центр, 2002.- 800 с.
163. Пленков О.Ю. Триумф мифа над разумом. - СПБ: «Владимир Даль», 2011.- 606 с.
164. Пленков О.Ю. Эрнст Никиш: попытка синтеза большевизма и прусской этики//Эрнст Никиш: Политические сочинения.- СПБ: «Владимир Даль», 2011. С. 5-35.
165. Поппер К. Р. Открытое общество и его враги. Т.1: Чары Платона- М.: Изд. Международный фонд “ Культурная инициатива”,1992, 448 С.
166. Посадский С.В., Посадский А.В. Духовные основы истории. - URL: http://www.pokrov-forum.ru/science/prav_phil_kult/kniga_tihomirov. Дата обращения: 31.05.2013.
167. Пушкарев С.Г. Россия и Европа в историческом прошлом//Евразийский временник Кн.5.- Париж: Евразийское книгоиздательство, 1927. С. 286-334.
168. Ратцингер Й. Чем держится мир. Дополитические моральные основы либерального государства/Диалектика секулярности. О разуме и религии, М.: Библейско-Богословский институт Св. Апостола Андрея, 2006. С. 77-108.
169. Репников А.В. Лев Тихомиров: возвращение к истокам//Эволюция консерватизма: европейская традиция и русский опыт: Материалы международной научной конференции. Самара, 26-29 апреля 2002 года. Самара, 2002. С. 226-239.
170. Рожанский М. Я. «Евразия»: Власть идеи, продуманной до конца//Вестник Евразии, 1999, №1-2. С. 5-18.
171. Розанов В.В. Эстетическое понимание истории//К.Н. Леонтьев: Pro et Contra. СПБ: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1995, Т.1. С. 27- 122 .
172. Рокуччи А. Размышления о постсекуляризме и о секуляризации в истории России в новейшее время/Гуманитарный альманах "Человек.RU". 2012. № 8.
173. Романовский В.К. Николай Васильевич Устрялов. От либерализма к консерватизму. - Н.Новгород: НИРО, 2010.- 474 с.
174. Руссо Ж.Ж. Об Общественном договоре, или Принципы политического Права// Жан Жак Руссо. Авторский сборник. - М.: Терра-Книжный Клуб, Канон-Пресс-Ц, 2000. С. 195-322.
175. Савицкий П.Н. В борьбе за Евразийство//Континент Евразия. - М.: Аграф, 1997. С. 153-199.
176. Савицкий П.Н. Два мира//На путях. Утверждения евразийцев. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1922. С. 3-32.
177. Савицкий П.Н. Евразийская библиография 1921-1931. Путеводитель по евразийской литературе//Петр Николаевич Савицкий Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. С. 412- 450.
178. Савицкий П.Н. Евразийская концепция русской истории//Континент Евразия. - М.: Аграф, 1997. С. 98-153.
179. Савицкий П.Н. Евразийство как исторический замысел. - Прага, 1927.- 50 с.
181. Савицкий П.Н. Европа и Евразия//Континент Евразия. - М.: Аграф, 1997. С. 34-98.
182. Савицкий П.Н. К вопросу о государственном и частном начале промышленности//Евразийский временник Кн.5.- Париж: Евразийское книгоиздательство, 1927. С. 127-154.
183. Савицкий П.Н. Континент - Океан (Россия и мировой рынок)//Исход к востоку. Предчувствия и свершения. - София: Евразийское книгоиздательство, 1921. С. 145-165.
184. Савицкий П.Н. Континент Евразия. - М.: Аграф, 1997.- 464 с.
185. Савицкий П.Н. Миграция культуры//Исход к востоку. Предчувствия и свершения. - София: Евразийское книгоиздательство, 1921. 63-80.
186. Савицкий П.Н. Петр Николаевич Савицкий Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010.- 776 с.
187. Савицкий П.Н. Поворот к Востоку//Исход к востоку. Предчувствия и свершения. - София: Евразийское книгоиздательство, 1921. С. 3-15.
189. Савицкий П.Н. Производительные силы России//Евразийский временник Кн.3. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1923. С. 245-283.
190. Савицкий П.Н. Россия и Латинство//Россия и Латинство. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1923. С. 6-16.
191. Савицкий П.Н. Степь и оседлость//На путях. Утверждения евразийцев. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1922. С. 246-299.
192. Савицкий П.Н. Хозяин и хозяйство//Евразийский временник Кн.4. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1925. С. 270-343.
193. Савицкий П.Н., Трубецкой Н.С., Сувчинский П.П. и другие Евразийство (опыт систематического изложения). - Прага: Евразийское книгоиздательство, 1926.- 97 с.
194. Самохин А. В. Концепции политического устройства России в классическом евразийстве//Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М.А. Шолохова. История и политология, 2010, №2,. С. 98-106.
195. Саркисянц М. Английские корни немецкого фашизма. От британской к австро-баварской "расе господ". - М.: Академический проект, 2003.- 400 с.
196. Саркисянц М. Россия и мессианизм. - СПБ.: Изд-во СПБГУ, 2005.- 272 с.
197. Святополк-Мирский Д.П. О московской литературе и протопопе Аввакуме (два отрывка)//Евразийский временник Кн.4. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1925. С. 251-270.
198. Сеземан В.Э. Сократ и проблема самопознания//Евразийский временник Кн.4. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1925. С. 216-251.
199. Сергеев К.С. «Окончательное смешение» или «Новое созидание». - URL: http://knleontiev.narod.ru/aboutl/sergeev_socialism.htm. Дата обращения: 31.05.2013.
200. Словарь Брокгауза и Эфрона/Идеократия, идеократизм. - URL: http://www.vehi.net/brokgauz/index.html. Дата обращения: 31.05.2013.
201. Смолин М.Б. Л.А. Тихомиров и революция//образовательный портал «Слово». - URL: http://www.portal-slovo.ru/history/35354.php?PRINT=Y. Дата обращения: 31.05.2013.
202. Соловьев В.С. Великий спор и христианская политика//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914, Т.4. С. 3-11.
203. Соловьев В.С. Византизм и Россия//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914, Т.7. С. 285-329.
204. Соловьев В.С. Еврейство и христианский вопрос//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914, Т.4. С. 142-189.
205. Соловьев В.С. Идея сверхчеловека//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914, Т.9. С. 265-277.
206. Соловьев В.С. Из философии истории//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914, Т.6. С. 340-363.
207. Соловьев В.С. История и будущность теократии//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914, Т.4. С. 243-642.
208. Соловьев В.С. Критика отвлеченных начал//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1912, Т.2.- 433 с.
209. Соловьев В.С. Национальный вопрос в России//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914, Т.5. С. 3-405.
210. Соловьев В.С. Россия и вселенская церковь. - М.: Товарищество типографии А.И. Мамонтова, 1911.- 449 с.
211. Соловьев В.С. Русский национальный идеал//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914, Т.5. С. 416-426.
212. Соловьев В.С. Тайна прогресса//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914, Т.9. С. 84-89.
213. Соловьев В.С. Том Девятый/Собрание сочинений. - СПБ: Книгоиздетельское Товарищество «Просвещение», 1912.- 444 с.
214. Соловьев В.С. Том Пятый/Собрание сочинений. - СПБ: Книгоиздетельское Товарищество «Просвещение», 1914.- 488 с.
215. Соловьев В.С. Том Седьмой/Собрание сочинений. - СПБ: Книгоиздетельское Товарищество «Просвещение», 1912.- 395 с.
216. Соловьев В.С. Том Третий/Собрание сочинений. - СПБ: Книгоиздетельское Товарищество «Просвещение», 1912.- 440 с.
217. Соловьев В.С. Том Четвертый/Собрание сочинений. - СПБ: Книгоиздетельское Товарищество «Просвещение», 1914.- 665 с.
218. Соловьев В.С. Том Шестой/Собрание сочинений. - СПБ: Книгоиздетельское Товарищество «Просвещение», 1912.- 486 с.
219. Соловьев В.С. Три речи в память Достоевского//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1912, Т.3. С. 186-227.
220. Соловьев В.С. Три силы//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1911, Т.1. С. 227-240.
221. Соловьев В.С. Философские начала цельного знания//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1911, Т.1. С. 250-407.
222. Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве//Соловьев В.С. Собр. соч.: В 10т. СПБ.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1912, Т.3. С. 3-186.
223. Степанова Е. А. Вера и неверие в эпоху секулярности: проблема адекватной интерпретации (размышления о книге Чарльза Тейлора "Эра секулярности")/Вопросы философии, № 6, Июнь 2011. C. 158-168.
224. Степанова Е. А. Новая духовность и старые религии/Свободная мысль, №11, 2010. С. 113-126.
225. Степун Ф. А. Мысли о России//Сочинения. - М.: РОССПЭН, 2000. С. 201-425.
226. Субетто А.И. Сочинения. Ноосферизм. Том третий. Россия в XXI веке в контексте действия ноосферного и социалистического императивов/Под ред. Л.А. Зеленова. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2006.- 482 с.
228. Сувчинский П.П. Идеи и методы//Евразийский временник Кн.4. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1925. С. 70-98.
229. Сувчинский П.П. К познанию современности//Евразийский временник Кн.5.- Париж: Евразийское книгоиздательство, 1927. С. 154-197.
230. Сувчинский П.П. К преодолению революция//Евразийский временник Кн.3. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1923. С. 58-101.
231. Сувчинский П.П. Сила слабых//Исход к востоку. Предчувствия и свершения. - София: Евразийское книгоиздательство, 1921. С. 15-26.
232. Сувчинский П.П. Страсти и опасность//Россия и Латинство. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1923. С. 16-40.
233. Сувчинский П.П. Типы творчества (памяти А. Блока)//На путях. Утверждения евразийцев. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1922. С. 70-84.
234. Сувчинский П.П. Эпоха Веры//Исход к востоку. Предчувствия и свершения. - София: Евразийское книгоиздательство, 1921. С. 212-244.
235. Сумин О. Гегель как судьба России. - СПБ: Глагол, 2005. - 364с.
236. Тарасов К. Н. Влияние монголо-татарского ига на процесс формирования российской государственности во взглядах евразийца Н.С. Трубецкого (в контексте консервативного подхода к определению цивилизационных особенностей России)//Вестн. Том. гос. ун-та. 2012. №354. С.113-116.
237. Тихомиров Л.А. Национальный пророк интеллигенции (о Достоевском)
238. Тихомиров Л.А. Демократия либеральная и социальная
239. Тихомиров Л.А. Демократия либеральная и социальная. - СПБ, 1896. - URL: http://dugward.ru/library/alexandr3/tihomyrov_soc_mirag.html. Дата обращения: 31.05.2013.
240. Тихомиров Л.А. Конституционалисты в эпоху 1881 года. - СПБ, 1895. - URL: http://dugward.ru/library/tihomirov/tihomirov_konstitucionalisty.html. Дата обращения: 31.05.2013.
241. Тихомиров Л.А. Критика демократии. Статьи из журнала «Русское обозрение» 1892-1897 гг./ Отв. ред. М. Смолин. - М.: Наука, 1997. - URL: http://rusk.com.ru/lib/rus/tikhom_ro.htm. Дата обращения: 31.05.2013.
242. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. - М.: Российский Имперский Союз-Орден, 1992.- 702 с.
243. Тихомиров Л.А. Национальный пророк интеллигенции (о Достоевском). - СПБ, 1911. - URL: http://dugward.ru/library/dostoevskiy/tihomirov_nac_pror.html. Дата обращения: 31.05.2013.
244. Тихомиров Л.А. Начала и концы. Либералы и террористы. - СПБ, 1890. - URL: http://dugward.ru/library/tihomirov/tihomirov_nachala_i_kon.html. Дата обращения: 31.05.2013.
245. Тихомиров Л.А. Почему я перестал быть революционером. - М.: Типография Вильде, 1895.- 133 с.
246. Тихомиров Л.А. Рабочие и государство. - СПБ, 1908. - URL: http://dugward.ru/library/xxvek/tihomirov_rabochije_gos.html. Дата обращения: 31.05.2013.
247. Тихомиров Л.А. Религиозно-философские основы истории.- М.: "Москва" 1997.- 592 с.
248. Тихомиров Л.А. Руководящие идеи русской жизни./Отв. ред. О. Платонов. - М.: Институт русской цивилизации, 2008.- 640 с.
249. Тихомиров Л.А. Русские идеалы и К.Н. Леонтьев//Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 1086-1103.
250. Тихомиров Л.А. Самодержавие и народное представительство. - URL: http://samoderjavie.ru/tih_sam. Дата обращения: 31.05.2013.
256. Трубецкой Н.С. Вавилонская башня и смешение языков//Евразийский временник Кн.3. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1923. С. 149-183.
257. Трубецкой Н.С. Верхи и низы русской культуры (этническая база русской культуры)//Исход к востоку. Предчувствия и свершения. - София: Евразийское книгоиздательство, 1921, 120-145
258. Трубецкой Н.С. Взгляд на русскую историю не с «запада», а с «востока»//Наследие Чингисхана. - М.: Эксмо, 2007. С. 6- 86.
259. Трубецкой Н.С. Евразийство и белое движение//Наследие Чингисхана. - М.: Эксмо, 1999. С. 240-287.
260. Трубецкой Н.С. Идеократия и армия//Наследие Чингисхана. - М.: Эксмо, 2007. С. 380-410.
261. Трубецкой Н.С. Мы и другие//Евразийский временник Кн.4. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1925. С. 34-70.
262. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. - М.: Директмедиа Паблишинг, 2007.- 982 с.
263. Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре//Евразийский временник Кн.4. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1925. С. 421-456.
264. Трубецкой Н.С. Об Идее-правительнице//Наследие Чингисхана. - М.: Эксмо, 2007. С. 410-434.
265. Трубецкой Н.С. Об истинном и ложном национализме//Исход к востоку. Предчувствия и свершения. - София: Евразийское книгоиздательство, 1921. С. 98-117.
266. Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм//Наследие Чингисхана. - М.: Эксмо, 2007. С. 368-410.
267. Трубецкой Н.С. Общеславянский элемент в русской культуре//Наследие Чингисхана. - М.: Эксмо, 2007. С. 330-368.
268. Трубецкой Н.С. Религия Индии и Христианство//На путях. Утверждения евразийцев. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1922. С. 83-120.
269. Трубецкой Н.С. Соблазны единения//Россия и Латинство. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1923. С. 121-141.
270. Трубецкой Н.С. У дверей (Реакция? Революция?)//Евразийский временник Кн.3. - Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1923. С. 26-58.
271. Трубецкой С.Н. Разочарованный славянофил//К.Н. Леонтьев: Pro et Contra. СПБ: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1995, Т.1. С. 123-159.
272. Трубецкой. Н.С. Европа и человечество. - София, 1920.
273. Тэйлор Ч. К новому секуляризму: в качестве введения/Гуманитарный альманах "Человек.RU". 2012. № 8.
274. Тэйлор Ч. Структуры закрытого мира/Философско-литературный журнал Логос, М.: Издательство института Гайдара, 3(82), 2011.
276. Устрялов Н.В. Белый Омск. Дневник колчаковца.//Альманах "Русское прошлое", 1991, № 2. СПБ.: Изд. советско-американского СП "Свелен". С. 283-338.
277. Устрялов Н.В. В борьбе за Россию//Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. С. 87-156.
278. Устрялов Н.В. Гений веков//"Известия", 18 декабря 1936.
279. Устрялов Н.В. Германия. В круговороте фашистской свастики/Николай Устрялов. - М.: Алгоритм, 2012. - 272 с.
280. Устрялов Н.В. Документ мирового резонанса//"Известия", №36(6198), 10 февраля 1937
281. Устрялов Н.В. Зарубежная смена//Орган объединения пореволюционных течений, №3, 1932. - URL: http://www.magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry031.htm. Дата обращения: 31.05.2013.
282. Устрялов Н.В. Здесь Родос, здесь надо прыгать! - Харбин, 2009. - URL: http://magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry021.htm. Дата обращения: 31.05.2013.
283. Устрялов Н.В. Из письма (О Федорове)//Вселенские дела, вып.2. Рига, 1934. - URL: http://www.magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry012.htm. Дата обращения: 31.05.2013.
284. Устрялов Н.В. Италия - колыбель фашизма/Николай Устрялов. - М.: Алгоритм, 2012.- 240 с.
285. Устрялов Н.В. К вопросу о русском империализме»//Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. С. 35-45.
286. Устрялов Н.В. К вопросу о сущности «Национализма»//Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. С. 45-52.
287. Устрялов Н.В. Мнимый тупик//Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. С. 83-87.
288. Устрялов Н.В. На новом этапе//Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. С. 694-739.
289. Устрялов Н.В. Наше время//Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. С. 739-825.
290. Устрялов Н.В. О политическом идеале Платона. - Харбин, 1929. - URL: http://sbiblio.com/biblio/archive/ustrjalov_o. Дата обращения: 31.05.2013.
291. Устрялов Н.В. От НЭПА к советскому социализму. - Шанхай, 1934. - URL: http://books.vmg.pp.ua/Гуманитарное/Философия/философия 7112/Н_ Устрялов_ От нэпа к советскому социализму_ihtik.htm. Дата обращения: 31.05.2013.
292. Устрялов Н.В. Под знаком революции//Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. С. 197-674.
293. Устрялов Н.В. Политическая доктрина славянофильства//Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. С. 156-197.
294. Устрялов Н.В. Понятие государства. - Харбин, 1931. - URL: http://www.magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry008.htm. Дата обращения: 31.05.2013.
295. Устрялов Н.В. Проблема Пан-Европы//Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. - М.:
Вы можете ЗАГРУЗИТЬ и ПОВЫСИТЬ уникальность своей работы
