Феномен дуэли в русской литературе - Реферат

Муниципальное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа № 5Дуэль, как обычай, в Россию пришла с Запада. Дуэль - это как раз тот любопытнейший казус, когда мораль и право постоянно противоречат друг другу и когда понятие о защите чести и достоинства с оружием в руках сталкивается с неизменным стремлением государства регулировать эти вопросы правовыми средствами, с помощью суда. Подобно смертной казни, дуэль была ритуализованным актом насилия, с которым обществу по большей части приходилось мириться, подобно войне и смертной казни, дуэль предназначалась для наказания трансгрессора и восстановления справедливости. При слове "дуэль" можно представить поединок двух джентльменов, застывших друг против друга с нацеленными шпагами или пистолетами в руках. В литературной истории русской дуэли есть три соотнесенные между собою эпизода: поединок Онегина с Ленским, дуэль Печорина с Грушницким и дуэль Павла Петровича Кирсанова с Евгением Базаровым.Онегин и Зарецкий - оба нарушают правила дуэли, первый, чтобы продемонстрировать свое раздраженное презрение к истории, в которую он попал против собственной воли и в серьезность которой все еще не верит, а Зарецкий потому, что видит в дуэли забавную, хотя порой и кровавую историю, предмет сплетен и розыгрышей…В «Евгении Онегине» Зарецкий был единственным распорядителем дуэли, потому что «в дуэлях классик и педант», он вел дело с большими упущениями, сознательно игнорируя все, что могло устранить кровавый исход и он обязан был обсудить возможности примирения. Зарецкий мог остановить дуэль и в другой момент: появление Онегина со слугой вместо секунданта было ему прямым оскорблением (секунданты, как и противники, должны быть социально равными), а одновременно и грубым нарушением правил, так как секунданты должны были встретиться накануне без противников и составить правила поединка. В дуэли Ленского с Онегиным все нелепо, противники до последней минуты не испытывают друг к другу настоящей вражды: "Не засмеяться ль им, пока не обагрилась их рука?" Быть может, нашел бы Онегин в себе смелость засмеяться, протянуть другу руку, переступить через ложный стыд - все повернулось бы иначе, но он этого не делает, Ленский продолжает свою опасную игру, а в руках у секундантов уже не игрушки: Вот теперь они уже окончательно стали врагами. Но тот Грушницкий готовился бы стреляться на самом деле, рисковать своей жизнью, а этот Грушницкий, который принял вызов Печорина, идет на обман, ему нечего страшиться, незачем волноваться за свою жизнь: заряжен будет только его пистолет... Через полтора месяца после дуэли Печорин откровенно признается в дневнике, что сознательно поставил Грушницкого перед выбором: убить безоружного или опозорить себя, но понимает Печорин и другое; в душе Грушницкого "самолюбие и слабость характера должны были торжествовать!.." Поведение Печорина трудно назвать вполне благородным, потому что у него все время двойные, противоречивые устремления: с одной стороны, он как будто озабочен судьбой Грушницкого, хочет заставить его отказаться от бесчестного поступка, но, с другой стороны, больше всего заботит Печорина собственная совесть, от которой он наперед откупается на случай, если произойдет непоправимое и Грушницкий превратится из заговорщика в жертву.