Содержание солидарности, эмпатии и соучастия в различных социально-статусных или этнических групп. Необходимость солидарности и соучастия в жизни каждого человека и общества в целом. Модель устройства общества, основанная на христианских ценностях.
На фоне массового ожесточения нашего общества, ухода людей в свои собственные проблемы, когда забота проявляется в лучшем случае о членах семьи, а сострадание к слабым выдается за анахронизм, темы деятельного сочувствия и солидарности могут показаться отжившими или представляющими только академический интерес. Солидарность можно рассматривать на различных уровнях: индивида, социальной группы, нации…Сегодня, быстрое увеличение путей и средств коммуникаций в "режиме реального времени", например телекоммуникация, необычайный прогресс информатики, увеличение товарообмена и обмена информацией, процессы урбанизации и глобализации, формируют новые отношения между людьми. предложить модель устройства общества, основанную на солидарности и христианских ценностях. Как я уже отмечала выше, солидарность рождается из потребности жить в обществе, из необходимости в совместном сотрудничестве, органически требующем взаимопомощи. В человеческом обществе инстинктивная солидарность членов общества, перешедшая к человечеству от сообществ животных и насекомых, дополнилась еще солидарностью прочувствованной, т.е. солидарностью любви, солидарностью в борьбе за наслаждения, а затем и осознанной солидарностью в борьбе за нравственный идеал.Год проходит за годом, столетие за столетием, меняется мир вокруг нас, но солидарность и соучастие продолжают оставаться важнейшими ценностями в нашей жизни. Государственные и международные социально-экономические проблемы не могут быть разрешены иначе, как с использованием всех форм солидарности: солидарности бедных между собой, богатых - с бедными, трудящихся - между собой, работодателей и работников на предприятиях, солидарности между нациями и народами. В заключение можно сказать, что: Основой стабильного развития любого общества может быть только конструктивное взаимодействие социальных институтов, социальных групп и отдельных граждан на основе взаимопонимания, а значит - эмпатии, согласия. У Дюркгейма солидарность связывается с общественным разделением труда: солидарность - это согласие в обществе без каких-либо кардинальных изменений в нем. Энгельса солидарность рассматривается через конфликт: она объединяет неимущих с целью революционного преобразования общества.
Введение
На фоне массового ожесточения нашего общества, ухода людей в свои собственные проблемы, когда забота проявляется в лучшем случае о членах семьи, а сострадание к слабым выдается за анахронизм, темы деятельного сочувствия и солидарности могут показаться отжившими или представляющими только академический интерес. Однако в действительности это не так. Человек по-прежнему не может жить вне общества своих собратьев по виду. Как и у всех общественных животных, его связь с сообществом не ограничивается материальными интересами, а носит глубокий биологический характер: необходимость общения с людьми инстинктивна. Лишение такого общения вызывает у человека психические расстройства и физическую деградацию.
Между тем жизнь человека в обществе, обращение индивида с окружающими его людьми подчиняется определенным правилам поведения, усваиваемым в детстве из его культурной традиции. Несомненно, существование человеческого общества невозможно без соблюдения таких правил. Одним из таких правил-норм является солидарность (от франц. solidaire "действующий заодно") т.е. активное сочувствие каким-либо действиям или мнениям, единство мыслей, интересов. Можно сказать, что солидарность - это своего рода инстинкт, биологическая основа, на которой держится общественная жизнь. Как и все инстинкты, он неустраним. Хотя конечно это инстинктивное поведение должно быть закреплено воспитанием. Сегодня без поддержки такого инстинкта солидарности современному обществу грозит распад, и последствия такого распада в нашем столетии достаточно очевидны.
Солидарность можно рассматривать на различных уровнях: индивида, социальной группы, нации…Сегодня, быстрое увеличение путей и средств коммуникаций в "режиме реального времени", например телекоммуникация, необычайный прогресс информатики, увеличение товарообмена и обмена информацией, процессы урбанизации и глобализации, формируют новые отношения между людьми. Впервые с начала истории человечества стало возможным, по крайней мере, технически установить отношения между людьми, которых отделяют огромные расстояния и незнакомых между собой. Формируется единая человеческая семья, единое общество. Это единство и взаимозависимость людей и народов, проявляется на каждом уровне. Однако, вместе с феноменом единства и взаимозависимости, который постоянно увеличивается, во всем мире продолжает существовать большое неравенство между развитыми и развивающимися странами. Это неравенство поддерживается разными формами эксплуатации и коррупции, которые отрицательно сказываются на внутренних и международных отношениях многих стран. Эти процессы выводят проблему солидарности на международный уровень. Теперь солидарность между людьми может перешагнуть государственные границы, поднять на уровень не только индивидов и групп, но и на уровень народов и наций. Сегодня, как никогда, важно осознание того, что процесс роста взаимозависимости между людьми и народами должен сопровождаться такими же интенсивными усилиями на этико-социальном уровне, чтобы избежать печальных последствий несправедливости в глобальном масштабе, которые не могут, не отразится и на самых процветающих сегодня странах.
Все вышесказанное указывает на актуальность темы моей работы. Ее основная цель заключается в том, чтобы показать, что солидарность особенным образом отражает социальную природу человека, а также подчеркивает равенство всех людей в достоинстве и в правах. Без нее невозможно существование и дальнейшее развитие общества на национальном и международных уровнях.
Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач: - определить понятие и содержание солидарности, эмпатии и соучастия;
- показать важность солидарности и соучастия в жизни каждого человека и общества в целом;
- предложить модель устройства общества, основанную на солидарности и христианских ценностях.
1. У истоков солидарного сознания
Как я уже отмечала выше, солидарность рождается из потребности жить в обществе, из необходимости в совместном сотрудничестве, органически требующем взаимопомощи. Одним из непосредственных стимулов к оказанию помощи как раз и выступает эмпатия - весьма многогранное ментальное и социальное явление.
Понятие "эмпатия" возникло довольно поздно - в начале ХХ столетия. Создателем нового термина, скроенного по образцу слова "симпатия", как некоторая его спецификация, принято считать англо-американского психолога Э.Б. Титченера (ученика признанного основателя психологии, немецкого ученого В. Вундта). Впервые это понятие нашло применение в эстетике для выражения и постижения субъективного опыта в искусстве. Описывая исходный смысл новообразованного слова, Вебстеровский словарь определяет его как интеллектуальную идентификацию с опытом чувствования, мышления или установками другого. Примерно с таким же набором значений оно вошло затем в другие языки и в разнообразную специальную литературу. В одном из отечественных справочников по психологии читаем: "Эмпатия (от греч. empatheia - сопереживание) - способность человека к параллельному переживанию тех эмоций, которые возникают у другого человека в процессе общения с ним" [2, 12]. Более емкое и удачное определение эмпатии дал американец Дж. Иган, подчеркнувший важность в ней когнитивного начала и взаимной связи в сопереживании: "Эмпатия - это способность понимать и проникать в мир другого человека, а также передать ему это понимание" [3, 7].
Эта способность принадлежит не только индивидам, но может характеризовать и взаимодействие групповых субъектов. Подобный коллективный, а в известных отношениях и институциональный аспект эмпатии прочно связан как с социальной психологией, так и с социологией. Так, в ряду важнейших предпосылок морали энциклопедия "Википедия" усматривает "общественность человека, его способность к сопереживанию другим (эмпатия) и альтруистические позывы" [4]. А видный этнолог, этик и социолог права проф. Б.Х. Бгажноков в своих монографиях убедительно показал, что "эмпатия - основа всех социальных институтов, поддерживающих в отношениях между людьми необходимый уровень порядка, согласия, доверия, что относится в полной мере и к праву" [5, 88].
При всем многообразии нюансов, в определениях данного понятия комбинируются, как правило, три аспекта эмпатии: отчетливое понимание чувств, мыслей, потребностей партнеров по общению, нравственно-эстетическое (или шире - ценностное) "вчувствование" в происходящие вокруг события и прочная аффективная сопереживающая связь с другими людьми [6, 320].
Несмотря на несомненную сопряженность эмпатии с рациональными оценочными критериями и нравственной рефлексией, многие исследователи показали ее совершенную независимость от "академического интеллекта" и, в частности, от результатов IQ.
Термин "альтруизм", который имеет прямое отношение к обсуждаемой теме, впервые ввел в обращение основатель социологии О. Конт - в значении, весьма близком к эмпатии [8,31]. "Живи для других", - провозгласил ученый, а его последователи позднее придали этой формуле более адекватную сути альтруизма форму: "Живи и помогай жить другим". В.П. Эфроимсон, опираясь на исходное определение Конта, понимал под альтруизмом "всю ту группу эмоций, которая побуждает человека совершать поступки, лично ему непосредственно невыгодные и даже опасные, но приносящие пользу другим людям" [9,46]. В контовской предельно рационалистической трактовке обсуждаемого феномена акцент делается преимущественно на этической составляющей. Альтруистические поступки совсем не обязательно движимы состраданием или сочувствием, они могут возникать и на идейной почве - "без эмоций", опираясь на вполне рациональное представление о должном, что заметно отличает альтруизм от эмпатии. Но как бы ни различались рациональные или иррациональные мотивы этих важных проявлений человечности, их отчетливо объединяет бескорыстное стремление оказать помощь кому-либо. Оба эти качества, соединяясь с переживанием коллективной идентичности и волей к взаимопомощи, порождают солидарность [10, 12].
В русской философии этот аспект проблемы затрагивал Владимир Соловьев, который с основанием утверждал, что альтруистическое начало нравственности "имеет свой глубокий корень в нашей природе, именно в виде чувства жалости, общего человеку с другими живыми существами" [11,35].
С изящной простотой оценивает место эмпатии в нашей жизни один из наиболее глубоких специалистов по затронутой теме - британский ученый Мартин Л. Хоффман в своем монументальном труде "Эмпатия и моральное развитие": "Для меня эмпатия есть искра человеческой заботы о других людях, клей, который скрепляет социальную жизнь воедино. Она может быть хрупкой, но все же, без сомнения, ей удалось выдержать целую эволюцию, и она, вероятно, будет с нами и дальше, пока существует человеческий род" [13, 12].
Не этим ли незримым эмоционально-аффективным клеем, скрепляющим людей в "надличные" целостности, соединяется в прочную социальную ткань множество "клеток" общественного организма? И не в его ли отсутствие мы наблюдаем болезненный распад и некроз указанной ткани? Хотя это всего лишь метафора, но весьма продуктивная.
Без эмпатии, этой поразительной способности даже не с полуслова, а скорее с "полувзгляда" понять друг друга, немыслимы ни совместные социальные эмоции, ни слаженное коллективное действие, ни сплоченная общность. Без нее нет ни альтруистических поступков, ни борьбы за справедливость, ни массового порыва, ни многих великих чувств, включая любовь и товарищество.
Античная этическая мысль концептуализировала одну из важнейших граней эмпатии посредством особого термина "агапэ" - сочетания жертвенной любви-сострадания и любви-добра. Последующая историческая эпоха, унаследовав это понятие, трансформировала его в идеал христианского милосердия. А много веков спустя Чарльз Пирс весьма проницательно увидел в "агапэ" даже высшую творящую энергию эволюции. В свою очередь, православная духовность в России сделала идею сострадания осевой для русской культуры, что во многом обусловило ее вершинные достижения. Вспомним здесь хотя бы Ф.М. Достоевского с его слезинкой ребенка как мерой социальных свершений или провалов и оглянемся заодно на время, которому принадлежим, чтобы оценить высоту и актуальность этой нравственной меры.
Не будучи целиком тождественной альтруизму и солидарности, эмпатия представляет собой их прямую предпосылку, глубоко укорененную в человеческой природе и в культуре одновременно [14, 234].
Исследования нейрофизиологических процессов на церебральном уровне указывают, в частности, на связь эмпатических реакций с лимбической системой мозга. В связи с этим некоторые авторы делают натуралистические выводы о том, что наш "мозг изначально устроен так, чтобы реагировать на определенное выражение эмоций, и, соответственно, эмпатия - это биологическая данность" [16, 108]. Однако не все разделяют подобную точку зрения.
Многие другие исследователи попытались поставить проблематику сочувствия и взаимопомощи в контекст эволюционного процесса. Человеческий мозг, как показывают исследования современных нейрофизиологов, заключает в себе три эволюционных пласта, каждый из которых соответствует крупному эволюционному шагу. Наиболее древнюю его часть биолог К. Саган условно назвал "рептильным мозгом", который, продолжая функционировать в окружении более молодых церебральных структур, играет важную роль в агрессивном, ритуальном и территориальном поведении, а также в установлении социальной иерархии [19, 43]. Он действует бесстрастно, вполне "машиноподобным" образом, и чужд всякому сочувствию. Лимбическая система, будучи более развитой, сформировалась с появлением млекопитающих, отвечая за сложную организацию и координацию их поведения. Она управляет множеством тонких эмоций, про которые принято думать, что они являются чисто человеческими, хотя прообразы их наблюдаются у других млекопитающих. И, наконец, существует "третий мозг" - новая кора (неокортекс), наиболее хрупкая и уязвимая, она в наибольшей степени связана с человеческой "сапиентизацией" и историческим становлением социальности. На стыке последних двух пластов мозга формируется и функционирует человеческая эмпатия. Как и всякое эмоциональное поведение людей, она находится под сильным влиянием не только физиологии, но и абстрактного мышления, локализованного в новых областях коры.
В отечественной науке на наличие эволюционных предпосылок этически окрашенного поведения людей, включая сочувственную поддержку, еще столетие назад обратил внимание видный социальный мыслитель П.А. Кропоткин: "Естественно, что... среди очень многих человекоподобных видов, с которыми человек находился в борьбе за жизнь, выжил тот вид, в котором было сильнее развито чувство взаимной поддержки, тот, где чувство общественного самосохранения брало верх над чувством самосохранения личного, которое могло иногда влиять в ущерб роду или племени" [20].
В пространстве истории эмпатия обогатилась культурным содержанием и обрела совершенно новые качества. Однако это достаточно пoзднее эволюционное и историческое творение предельно хрупко, и не только в силу часто встречающихся органических поражений мозга, которые влекут за собой состояние эмоциональной тупости с утратой способности сочувствовать. Еще более радикальной эмоциональной инволюции можно добиться социальными средствами в тяжких условиях культурной деградации и аномии. Тогда эмпатия может полностью "отключаться" разрушением этико-нормативной сферы, низводя людей едва ли не к уровню рептилий. А человек без эмпатии, действующий, по К. Сагану, под влиянием "рептильной" органики, есть самое опасное и наиболее жестокое существо на нашей планете. Именно из этой категории людей выходит огромное большинство насильников, убийц, террористов.
Глубинный эмоционально-аффективный слой человеческой психики действительно хранит врожденные предпосылки к эмпатии - способности к сочувствию, состраданию как одной из самых древних антропологических предпосылок социальности. С ранних стадий онтогенеза она проявляется, например, в чувствительности к признакам страдания другого и в потребности к ответному сочувствию, к эмоциональному и действенному отклику. Уже новорожденные младенцы, заслышав плач другого ребенка, сами начинают плакать как от собственной боли. А в возрасте четырех и более месяцев они плачут, едва завидев слезы в глазах у другого малыша. Еще не заговорившие дети (в возрасте всего лишь около года) при виде упавшего сверстника, приближаясь к нему, проявляют все признаки сочувствия [24]. Заслуживает внимания тот факт, что поведенческие аналоги описанных реакций есть и у наших ближайших сородичей в природе - приматов. Выявлены и половые различия эмоционального реагирования. У девочек обнаруживаются более высокие уровни эмпатии, нежели у мальчиков [25]. (Подобные преимущества сохраняются и у взрослых девушек и женщин.) Таким образом, возражать против наличия врожденных механизмов, которые являются биологическим субстратом эмпатии, не приходится, - они, бесспорно, обнаруживаются не только у людей, но также у некоторых других "общественных" животных. Более того, можно согласиться и с тем, что мы "от природы" награждены этой способностью, как и некоторыми другими, не в равной мере. И подобно тому как обнаруживается в раннем возрасте абсолютный музыкальный слух, у некоторых детей с малых лет может проявиться экстраординарный "эмоциональный слух" с необычайно высоким уровнем эмпатичности. Не столь редко, к сожалению, встречается и обратное, когда ребенок, а впоследствии и взрослый не в состоянии обозначить и понять эмоциональные переживания другого, что может повлечь отсутствие элементарной человечности. В одних случаях речь идет о медицинской патологии - например, такой, как "алекситимия", которая заключается в неспособности пациента определять и называть эмоции. Основные гипотезы в отношении данной патологии связывают ее происхождение с нарушениями церебральных структур. Сходные предположения выдвигаются также и относительно часто встречающейся неспособности психопатов к восприятию внутренних состояний других людей. Однако эмоциональная глухота и неэмпатичность могут не иметь в своем генезисе отношения к медицине и мозговым процессам, а обуславливаться обстоятельствами социализации.
Так или иначе, признание естественных предпосылок эмпатии вовсе не означает солидарности с чисто биологической трактовкой ее корней. У биолога Л. Бразерс были определенно не меньшие (если не большие) основания заявить, что сострадание вплетено прежде всего в социальный и культурный контексты и может быть объяснено содержательно лишь с обращением к их специфике.
В целом спектр эмпатических возможностей у людей определяется в решающей мере культурой, прежде всего ее ценностно-нормативной сферой. Культуре принадлежат не только собственно эмпатические установки окружения, но и средства деятельной помощи, "подсказывающие" людям или их группам характер содействия, социальной поддержки.
Без просоциальной ценностной ориентации и адекватной ей нормативной регуляции, без соответствующего культурного поощрения и тренировки немыслимы ни простейшие акты сочувствия и надлежащей помощи, ни нравственные подвиги во имя гуманности. К таким выводам приводят, в частности, исследования эмпатии в раннем детском возрасте, которые были выполнены М. Радке-Ярроу и К. Зэн-Уокслер в Национальном институте ментального здоровья США. Эти исследования показывают, что соучастие ребенка в невзгодах сверстников в высокой степени зависит от предварительных родительских ориентиров, "дисциплинарных установок", заложенных уже в начальной фазе воспитания. Если родители регулярно обращают внимание малыша на то, что его действие причинило боль или ущерб другому ребенку, он станет активнее проявлять сочувствие. Если же этого не будет, не разовьется и сострадание [27]. И даже в невербальных проявлениях родительского сопереживания младенцы получают свои первые уроки эмпатичного поведения.
Очевидно, что принятая субъектами ценностная ориентация, их моральные принципы могут как поощрять, так и подавлять эмпатическое поведение - например, исключая (включая) некоторую категорию людей из числа (в число) достойных сочувствия и сострадания. А.А. Бодалев и Н.В. Васина отмечают, например, такой элементарный факт, что в некоторых случаях к экстраординарно взволнованному, "взвинченному" лицу эмпатия уменьшается - ему могут и не помочь под давлением незримого негативного стереотипа. Но есть и другой, более важный критерий срабатывания эмпатической реакции. Групповое деление на "своих" и "чужих", традиционная дифференциация партнеров по общению на категории "мы" и "они" нередко является достаточным фактором, запускающим или отторгающим сочувствие и содействие. Мимо страданий "расово неполноценных" элементов в фашистской Германии и на оккупированных ею территориях проходили, вероятно, с тем же равнодушием, с каким в современной России проходят мимо бедствующих беженцев, инвалидов или детей-беспризорников. Механизм блокирования эмпатии в обоих случаях идентичен. Аналогичные дискриминирующие критерии использовались всеми элитами в классовых обществах в отношении трудящихся, на которых нормы гуманности не распространялись.
Культурная детерминированность делает сострадание социально-обусловленным свойством не только у индивидов, но и у коллективных (групповых) субъектов. В зависимости от специфики социокультурной системы, а также "социальной ниши" той или иной общности, уровень и формы сострадательной активности могут сильно различаться. Под действием общественных обстоятельств эмпатичные установки и ориентации могут, развиваясь, возвышаться до высот гуманизма, но могут и сводиться к нулю, особенно когда дело касается групп, которые рассматриваются в качестве враждебных [28]. Подобное обнаруживается в ситуациях межгрупповых конфликтов. Например, Р. Вильямс, изучая взаимодействие коллективных субъектов (групп), выявил корреляцию между нарастанием конфликтов в условиях углубляющегося неравенства и снижением межгруповой эмпатии [29]. Чем более конфликтно и поляризовано общество, тем менее эмпатичны взаимоотношения между его членами, особенно по линии различных социально-статусных или этнических групп. Иначе говоря, та или иная форма групповых предпочтений или возможной групповой дискриминации является стимулом или к выражению эмпатии, или, напротив, к ограничению интенсивности последней и возможно даже к полному ее "выключению". Подобные примеры все мы могли наблюдать в том насилии, которое сопровождало этнополитические конфликты при распаде СССР и особенно развернулось в постсоветский период [30].
Определенным фильтром для запуска или блокады эмпатического процесса в соответствующих случаях выступает (наряду с эмоционально-аффективной оценкой) житейская социальная категоризация, которая дифференцирует общественный статус и меру фрустрации пострадавшей стороны с учетом возникших для нее последствий, что побуждает субъекта либо игнорировать проблему, либо оказать помощь. Бомж, лежащий без чувств на тротуаре, привлечет к себе несопоставимо меньшее внимание, нежели просто споткнувшаяся юная девушка. Ныне эта "раскладка" людей становится жестким, а зачастую и жестоким ограничителем для проявлений человеческого сострадания. На подобной тенденции, несомненно, сказывается неоправданно резкое возрастание социальных контрастов и дистанций в нашем обществе, неумолимо разрывающих живую ткань общения. В сегодняшней сильно дифференцированном обществе не очень любят даже "социально близких" (если воспользоваться этим подзабытым термином), и уж определенно недолюбливают тех, кто отстоит на значительной общественной дистанции - "социально далеких". Классовый подход, от которого пыталось откреститься постсоветское общественное сознание, проявляется ныне в предельно заостренных и упрощенных формах.
Возьмем простейший случай. Те или иные страдания ребенка в цивилизованном обществе, согласно общепринятым нормативным критериям, могут обеспокоить столкнувшихся с ними людей больше, нежели аналогичная ситуация со взрослым человеком. Вместе с тем имеющиеся в России (по минимальному счету) 5 миллионов беспризорников не породили в нашем обществе боли, стыда и страстного желания им помочь - ни в сердцах простых граждан, ни тем более у элиты, так кичащейся своими сомнительными свершениями. Достойны самой жесткой оценки условия, порождающие детскую беспризорность, уровень которой теперь в два с половиной раза выше, чем даже в годы Великой Отечественной войны [32]. Нельзя пройти мимо и того вопиющего факта, что около половины остальных детей России недоедает, судя по массовому недобору веса и других физиологических нормативов призывниками в медкомиссиях военкоматов. За всем этим, несомненно, стоит рекордный дефицит сочувствия, особенно по социальной вертикали. В столь острой форме в различных обществах он проявлялся лишь в эпохи, предшествующие революциям и гражданским войнам, а также в ходе последних, что указывает на огромные риски для будущего Российской Федерации и всех славянских народов.
В ледяном пространстве дикого рынка на глазах вымораживается всякая нравственность, рассыпаются незримые идентификационные скрепы общесоциального и общенационального порядка, заменяясь в лучшем случае группоцентричным - клановым или корпоративным сознанием [34]. Угрозы, вытекающие отсюда, неисчислимы. В этой связи значение эмпатии, воплощенной в действиях еще уцелевших институтов общественной и государственной помощи, невозможно переоценить. Взаимная социальная поддержка значимых групп представляет собой наиболее эффективный способ сохранения единства и целостности общества.
Таким образом мы можем сделать следующие выводы: Во-первых причины, порождающие эмпатию в наиболее широком социальном контексте, носят, как правило, когнитивный характер. Речь идет о многочисленных "бесконтактных" ситуациях, когда роль жертвы (или жертв) событий, зачастую удаленных, условно "примеряется" на себя потенциально сочувствующими субъектами, в том числе групповыми. В подобных случаях связь между сторонами опосредуется информацией, которая может передаваться живыми носителями, системами СМИ и электронного сообщения. Последствиями родившейся подобным образом эмпатической реакции могут стать как моральные, так и материальные проявления солидарности, вплоть до акций политического свойства. Важно, что в описанном процессе эмпатия из привычного психологического, межиндивидуального взаимодействия превращается в многоплановую социально-групповую, часто и институциональную акцию, а тем самым - в факт социологии. Для обозначения подобного класса явлений целесообразно использовать возникшее в западной специальной литературе словосочетание "социальная эмпатия", которое предложил проф. Роберт Райх (Robert Reich, США), известный американский ученый и влиятельный общественно-политический деятель [35]. Он не только ввел в научный оборот данное обозначение, но и инициировал обсуждение таких перспективных проблем, как "Социальная справедливость и социальная эмпатия" и "Неравенство и социальная эмпатия". По его справедливому замечанию, "без сочувствия самый смысл существования общества сводится до минимума".
Во-вторых совершенная неспособность к эмпатии обычно указывает либо на наличие психических нарушений у соответствующих лиц, либо на девиантную отягощенность определенных (например, криминальных) групп и нравственную деградацию их участников, либо на дурное воспитание и (или) идеологическое давление, блокирующее нравственные чувства. Возможна и комбинация перечисленных факторов, под влиянием которых формируются социопатии и девиантное поведение в статистически значимых размерах. Особую роль в падении уровня социальной эмпатии в пору кризиса играет разрушающая все оценочные процессы аномия. Моральный и правовой распад на фоне аномии идет рука об руку с изживанием сострадания. Дефицитность эмпатии обычно продуцирует агрессивные асоциальные проявления - как на индивидуальном, так и на групповом уровнях. Это, в частности, хорошо изучено на подростковых и детских группах. Исследования показывают, что несформированность чувства сострадания открывает прямую дорогу в криминальный мир и что развитие эмпатии с детских лет есть наилучшая профилактика потенциальной жестокости [38]. В то же время для эпохи кризисов характерна общая "деэмпатизация" культуры, которая охватывает прежде всего сферы нравственности и обычая. Она влечет за собой рост посягательств на жизнь, на витальные интересы масс, а также санкционирует экспансию криминального и политического насилия.
В-третьих о крайних проявлениях усиливающегося дефицита эмпатической реакции в нашем обществе (и не только в среде юного поколения) прямо говорит рост насилия, убийств и экзогенной смертности вообще, особенно в молодежной среде. Не будет преувеличением считать, что подобные статистические показатели связаны обратной пропорцией с динамикой социальной эмпатии, они лучше любых других измерений свидетельствуют о фактическом ее уровне в обществе.
Процесс деэмпатизации массового сознания подрывает культурную идентичность нашего народа, важнейшей частью которой всегда была способность к состраданию. Кроме того, этот процесс подрывает и функционирование всех правовых институтов, создавая угрозу личной и общественной безопасности. Ведь идея права, по справедливой оценке Б.Х. Бгажнокова, "реализуется через систему принципов и норм сочувственного, понимающего мышления и поведении. С полным на то основанием мы можем сказать, что все правовые положения и учреждения исторически развились на этой базе. Ученый убедительно показывает, что существенная для жизни общества концепция социальной справедливости представляет собой не что иное, как этико-юридическую рационализацию эмпатического мировосприятия, сочувствия и сострадания. И, следовательно, в случае ослабления или утраты последних происходит разрушение этого важнейшего регулятивного основания социальной жизни.
Основой стабильного развития общества может быть только конструктивное взаимодействие социальных институтов, социальных групп и отдельных граждан на основе взаимопонимания, а значит - эмпатии, согласия. Такое взаимодействие требует не только межиндивидуальной отзывчивости, но и взаимного сочувствия между социальными общностями. Особенно велико значение эмпатии в элитных группах, которые в отсутствие этого свойства зачастую просто не справляются со своей миссией, будучи не в состоянии воспринять настроения и запросы масс, а тем более адекватно ответить на возникающие ситуации.
Значение эмпатии, воплощенной в действиях еще уцелевших институтов общественной и государственной помощи, невозможно переоценить. Взаимная социальная поддержка значимых групп представляет собой наиболее эффективный способ сохранения единства и целостности общества. Но такой способ может принести свои плоды лишь при смене либеральной парадигмы (с ее крайне эгоцентричным девизом "помогай себе сам и только себе") на солидарную, с безусловным преобладанием просоциальных ценностей.
2. Проблема солидарности и соучастия
Слово "соучастие" согласно Толковому словарю Ожегова - это совместное участие в чем-либо. На сегодняшний день соучастие чаще понимают в негативном отношении, возможно, это связано с закреплением данного понятия в Уголовном Кодексе, как участие двух и более лиц в совершении преступления. Однако такая оценка не справедлива. Очевидно, что можно и нужно соучаствовать в самых разных сферах: в делах семьи, на работе, в обществе. Можно также сказать, что сострадание-это соучастие в беде другого человека. В этом смысле, можно сказать, что соучастие является синонимам слова "солидарность", которое понимается как активное сочувствие каким-либо действиям или мнениям, единство мыслей, интересов.
Слово солидарность (solidarite) получило особенно широкую популярность под влиянием сочинений Ог. Конта. В системе Конта слово солидарность является одним из центральных понятий. Оно раскрывается в "Курсе позитивной философии" как категория этическая, политическая и юридическая. Солидарность, по Конту, - согласие, связанность некоторых элементов, некоторого целого. Солидарность - это связанность частей целого в общем целом. В этом смысле солидарность есть закон космический, биологический. Этот закон переносится Контом и на общество. В организме части и целое солидарны, т. е. во время действия части тела содействуют друг другу. Общество, по Конту, есть тоже организм. Следовательно, солидарность частей и целого в индивидуальном организме имеет место и в социальном. Конт говорит: "Все возможные стороны социального организма, все социальные элементы находятся между собой в существенной солидарности". Начало солидарности проникает семью, корпорацию, государство. Позитивная философия Конта раскрывает солидарность как всеобщий космический закон, как всеобщий биологический закон, как всеобщий закон общественной эволюции; рост солидарности - это ????? истории. Это с объективной стороны. Со стороны субъективной, это - максима воли, правило поведения, а также долг человека. Психологически это сознание зависимости и чувство личного значения. Сознание личного значения - дань эгоизму; сознание зависимости - дань альтруизму. Задача человека подчинить эгоизм альтруизму. Это осуществляется благодаря социальной солидарности.[ ] Уже в 40-х гг. XIX в. слово солидарность получило у нас широкое распространение.
В русской философии термин "солидарность" приобрел особую значимость в связи с распространением в России идей утопического социализма. Мы встречаем его уже у Герцена и петрашевцев, но одной из центральных категорий социальной философии понятие "Солидарности" стало у идеологов народничества с конца 60-х гг. XIX в. В теоретических воззрениях П.Л. Лаврова, М.А. Бакунина, Л.И. Мечникова, П.А Кропоткина, Н.К. Михайловского и других деятелей народнического движения Солидарность рассматривается как важнейший фактор развития человеческого общества, возрастание которого ведет к прогрессу и всеобщему благоденствию, а утрата приводит к взаимной борьбе за существование, к нищете и эксплуатации человека человеком. М.А. Бакунин, например, понятие "Солидарность" рассматривает в теснейшей связи с понятием "свобода", характеризуя эти два понятия как взаимно обусловливающие и взаимно дополняющие. "Социальная солидарность, - пишет он, - является первым человеческим законом, свобода составляет второй закон общества. Оба этих закона... составляют всю сущность человечности. Таким образом, свобода не есть отрицание солидарности, наоборот, она представляет собой развитие и, если можно так сказать, очеловечение последней" (Бакунин М.А. Избр. филос. соч. и письма. М., 1987. С. 332). Бакунин рассматривает солидарность как согласование всех материальных и общественных интересов каждого с человеческими обязанностями каждого.
Еще более широкое понятие "солидарности" просматривается у П.Л. Лаврова. Он усматривает ее не только среди людей, в человеческом обществе, но и в органическом мире в целом. Анализируя учение Дарвина о борьбе за существование как факторе эволюции, Лавров не соглашается с представлением о всеобщем характере борьбы всех против всех. Уже у насекомых и животных, подчеркивает он, образуются объединения, в рамках которых существует не борьба, а взаимная поддержка и солидарность. Она обеспечивает выживание вида в борьбе с другими видами и является фактором эволюции и прогрессивного развития вида. В человеческом обществе инстинктивная солидарность членов общества, перешедшая к человечеству от сообществ животных и насекомых, дополнилась еще солидарностью прочувствованной, т.е. солидарностью любви, солидарностью в борьбе за наслаждения, а затем и осознанной солидарностью в борьбе за нравственный идеал. "Инстинктивная солидарность первобытной привычки, первобытного предания скрепилась идей нравственного долга, и сознанная солидарность стала на ее место... Сознанная солидарность, продукт борьбы за существование и высшая форма орудия в этой борьбе, была в то же время отрицанием грубого, первоначального фазиса этой борьбы, когда всякая особь была врагом всякой другой, и, чем ближе были между собой особи, тем яростнее они боролись за жалкие средства существования" (Лавров П.Л. Философия и социология. Избр. произв. в 2-х т. Т. 2. М., 1965. С. 373). Но, возникнув как продолжение и развитие солидарности в органическом мире, человеческая солидарность стала разрушаться под влиянием индивидуализма и стремления к наживе. Экономическая борьба разрушила, по мнению Лаврова, складывающуюся общечеловеческую солидарность. Буржуазное начало конкуренции разъело ее между людьми, выдвинуло на передний план личный интерес, который привел к всеобщей борьбе всей против всех. В этих условиях и возникли учения социализма, которые призваны вернуть общество к началам солидарности и братства. "Социализм выступил на смену истории как требование солидарности всего человечества" (Там же. С. 377). Именно взаимная помощь всех членов общества является тем средством, которое может привести к победе в борьбе за достижение всеобщего равенства и благоденствия. Но общественная солидарность, согласно Лаврову, может быть прочной лишь при устранении экономической конкуренции. В качестве нравственной задачи Лавров выдвигал необходимость вырабатывать в себе и в других те "привычки солидарности", без которых осуществление лучшего общественного строя совершенно немыслимо.
Н.К. Михайловский понятие "солидарность" тесно увязывает с понятием "кооперация". Как и Лавров, он подчеркивал, что в условиях, допуска
Вывод
Год проходит за годом, столетие за столетием, меняется мир вокруг нас, но солидарность и соучастие продолжают оставаться важнейшими ценностями в нашей жизни. Они означают не только понимание боли и страданий людей и умение поставить себя на их место, но и участие в борьбе этих людей за их дело. Сегодня можно быть солидарным не только с отдельными лицами, семьями, группами, общинами, и даже целыми расовыми или этническими группами, но и с населением других стран. Государственные и международные социально-экономические проблемы не могут быть разрешены иначе, как с использованием всех форм солидарности: солидарности бедных между собой, богатых - с бедными, трудящихся - между собой, работодателей и работников на предприятиях, солидарности между нациями и народами. Международная солидарность - требование морального порядка. От нее во многом зависит мир во всем мире.
В заключение можно сказать, что: Основой стабильного развития любого общества может быть только конструктивное взаимодействие социальных институтов, социальных групп и отдельных граждан на основе взаимопонимания, а значит - эмпатии, согласия. Такое взаимодействие требует не только межиндивидуальной отзывчивости, но и взаимного сочувствия, между социальными общностями.
Философы и ученые по-разному определяли истоки и сущность солидарности. У Дюркгейма солидарность связывается с общественным разделением труда: солидарность - это согласие в обществе без каких-либо кардинальных изменений в нем. У К. Маркса и Ф. Энгельса солидарность рассматривается через конфликт: она объединяет неимущих с целью революционного преобразования общества. Представители интеракционистской школы считают, что солидарность в современном мире - это своего рода суррогат прежней: она не может привести к революции, а выливается лишь в такие знаки протеста, как забастовки и митинги.
Но все они согласны в одном. Значение солидарности, воплощенной в действиях институтов общественной и государственной помощи, невозможно переоценить. Взаимная социальная поддержка значимых групп представляет собой наиболее эффективный способ сохранения единства и целостности общества. Но такой способ может принести свои плоды лишь при смене либеральной парадигмы (с ее крайне эгоцентричным девизом "помогай себе сам и только себе") на солидарную, с безусловным преобладанием просоциальных ценностей.
Классический солидаризм и его современные модификации, могут рассматриваться как перспективные концепции, созвучные вызовам новой постиндустриальной эпохи, эффективно вписывающиеся в социокультурные параметры восточнохристианской цивилизации и способные стать мировоззрением и стратегией амбициозных классов - "моторов" современного развития.
Список литературы
1. Randall Collins. Three Sociological Traditions. N.Y.: Oxford, 1985.
2. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М, 1992.
3. Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. СПБ., 1912.
4. Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2.
5. Маркс К. Нищета философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4.
6. Маркс К. Гражданская война во Франции // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 17.
7. Niklas Luhmann. Die Differenzierung von Interaktion und Gesselschaft - Probleme der sozialen Solidaritat // Solidaritat in der Welt der 8Oer Jahre: Leistungs -"Gesellschaft und Sozialstaat. Herausgeber: Robert Корр. Basel und Frankfurt am Main, 1984. S.79-96.
Примечания
[1] См. об этом: Самарин А.Н. Актуальность солидарности в российском контексте // Системы безопасности - СБ-2006, М., АГПС, 2006; Самарин А.Н. Возродится ли солидарность в современной России? // Конфликтология, №2, 2007; Самарин А.Н. О солидарности в современной России. // Пространство и время в мировой политике и международных отношениях. Т.3. Время и пространство мировых религий и локальных культур. - М.: МГИМО-РАМИ, 2007; Самарин А.Н. Покушение на солидарность: зачем и для кого реформы? // Конфликтология, №3, 2007.
[7] Goleman D. Emocionalna inteligencija. - Zagreb, 2007, s.101. (Название англ. оригинала этой работы: "Emotional Intelligence", Random House, 2007.)
[12] Rozenthal R. PONS Test.//Advances in psychological assessment. Ed. By MCREYNOLDS. San Francisco, Jossey Bass, 1977.
[14] О связи эмпатии с альтруизмом см. отличные работы Д.Кребса и С.П. и П.М Олайнеров: Krebs D.L. Empathy and altruism // Journal of Personality and Social Psychology, v.32, 1975, pp.1124-1146; Oliner S.P., & Oliner P.M. The altruistic personality. N.Y., The Free Press, 1988.
[15] Brothers L. A Biological perspective on empathy // American Journal of Psychiatry, v.146 (1), 1989, pp.10-19.
[16] Goleman D. Emocionalna inteligencija. - Zagreb, 2007, s.108.
[17] Brothers L. Mistaken Identity: The Mind-Brain Problem Reconsidered. State Univ. of New York Press, 2001.
[18] С учетом этого другую работу по исследованию эмоциональных состояний Л.Бразерс выполнила в социологическом ключе: Brothers L. Friday"s Footprint: How Society Shapes the Human Mind. New York - Oxford, Oxford University Press, 1997.
[19] Саган К. Драконы Эдема. Рассуждения об эволюции человеческого разума. - М., СПБ.: Амфора, 2005.
[21] Эфроимсон В.П. "Родословная альтруизма" // Новый мир, №10, 1971; он же:Генетика этики и эстетики. - СПБ.: Талисман, 1995.
[22] Эфроимсон В.П. "Родословная альтруизма" // Новый мир, №10, 1971.
[23] Симонов П.В. Созидающий мозг. Нейробиологические основы творчества. - М., 1993, с.111.
[24] Некоторые из этих фактов подробно описаны в зарубежной научной литературе, например, в работе: Radke-Yarrow M. and Zahn-Waxler C. Roots, motives and patterns in children’s prosocial behavior // Development and maintenance of prosocial behavior. N.Y., Plenum, 1984.
[25] Zahn-Waxler C. The case for empathy. A developmental review // Psychological inquiry, №2. 1991, p.155-158.
[26] В некоторых случаях сходные эффекты могут быть вызваны социальной патологией: предельно неблагоприятными условиями ранней социализации детей, порождающими их глубокую эмоциональную неразвитость, крайнюю бедность языка и воображения.
[27] Radke-Yarrow M. and Zahn-Waxler C. Roots, motives and patterns in children’s prosocial behavior // Development and maintenance of prosocial behavior. N.Y., Plenum, 1984.
[28] Иногда подобное очерствение происходит при истощении эмоционально-энергетических ресурсов. Простейший случай - так называемое "психологическое выгорание" в хронических стрессовых ситуациях. Эта опасность в первую очередь подстерегает лиц, чей труд предполагает профессиональное общение повышенной интенсивности с широким кругом людей.
[29] Williams R.M. Conflict and Social Order: A Research Strategy for Complex Propositions //Journal of Social Issues, 1972, N28, p.11-27
[30] Истребительный (в терминологии Эриха Фромма - некрофильный) синдром представляет собой грозное, поистине эпидемическое заболевание не только либерализованного сознания постсоциалистических элит, но и глобальных игроков, напоминающих ныне в чем-то коллективного Родиона Раскольникова.
[31] Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни. - М.: АСТ, 2007, с.27, 79.
[32] Сейчас, по данным председателя Конституционного суда РФ В.Зорькина, приведенным в октябре 2007 года на международном форуме по конституционному правосудию, в России 5 млн беспризорников, что в 2,5 раза превышает показатель периода Великой Отечественной войны. (Дети: Беспризорное будущее новой России // Сайт СНД http://www.snd-su.ru/cgi-bin/rg.pl?param=div2&page=4&type=2158&what=1005 По данным Института социально-экономических исследований РАН, в России насчитывается 4 млн бомжей, 3 млн нищих, около 5 млн беспризорных детей, 3 млн уличных и привокзальных проституток, примерно 1,5 млн российских женщин работают на панели стран Европы и Азии. 6 млн российских граждан страдают душевными расстройствами, 5 млн - наркоманы и более 6 млн болеют СПИДОМ. По словам директора Детского фонда А.Алиханова, количество детей-сирот в России превысило показатель мая 1945 года - 750 тысяч против 678 тысяч после главной мясорубки двадцатого века.
[33] А ведь высоко чтящая западных пророков нынешняя российская элита хорошо знакома с работами лауреата Нобелевской премии Дж. Стиглица, который четко сформулировал нравственный постулат: "Каждый должен признать, что будущее ребенка не должно зависеть от имущественного положения его родителей". (Стиглиц Дж.Ревущие девяностые. - М., 2005, с.326-327.)
[34] Об этом подробнее см.: Самарин А.Н. Основы социальной психологии. - М.: МГИМО, 1999. Самарин А.Н. (в соавторстве с Додельцевым Р.Ф., Глаголевым В.С., Медведевой С.М. и др.) Практическая психология для дипломатов. - М.: МГИМО, 2007, глава 6-я.
[35] Существуют и другие транслитерации его фамилии на русский язык: Рейх и Рейч.
[36] Inequality and social empathy: An interview with Robert Reich // UC Berkeley News, 3 may, 2004, Website: http://www.berkeley.edu/news/media/releases/2004/05/03_reich.SHTMLПОДРОБНЕЕ см. также его труд: Robert Reich. Supercapitalism, N.Y., Knopf, 2007.
[37] Кризис сопереживания, морально-психологический кризис капитализма привел к тому, отмечает Райх, что "сегодня разрыв в уровне доходов в США самый высокий с 1929 года: в 2005 году 21,2 процента национального дохода США было сконцентрировано в руках одного процента собственников. В 1968 году руководство General Motors "прихватило" для себя (в заработной плате и неденежных льготах и привилегиях) сумму, в 66 раз превышающую доход среднего рабочего GM; в 2005 году руководство Wal-Mart заработало в девятьсот раз больше денег, чем было выплачено среднему служащему этой компании". (Тони Джадт, Роберт В. Райх. Суперкапитализм. Русский журнал, 16 июля 2008. - http://www.russ.ru/teksty/drobyaschij_molot_innovacij ).
[38] См., например, основательные монографии с освещением данного вопроса:Parens H. The development of aggression in early childhood. N.Y.: J.Aronson, 1979; Samenow S.E.Inside the Criminal Mind: Revised and Updated Edition. N.Y.: Random House, 2004.
[39] Об этом подробнее см.: Самарин А.Н. Упадок элиты и деградация России // Материалы IY научно-практической конференции "Построение человечного общества". - М.: Иркутск, МГУ, 2004. В Интернете статья помещена по адресу: http://freephilosopher.narod.ru/3_organization/postroenie_obsestva_22_upadok_eliti.html
[40] Бгажноков Б.Х. Основания гуманистической этнологии. - М.: РУДН, 2003, с.88.
Размещено на .ru
Вы можете ЗАГРУЗИТЬ и ПОВЫСИТЬ уникальность своей работы
