Шарль Бодлер как художественный критик - Реферат

Во второй половине XIX века уже окончательно формируется профессия художественного критика, каковым можно считать и Шарля Бодлера, хотя его творчество, естественно, несводимо только к художественной критике. Помимо общих тенденций развития французской периодики, о чем речь шла в первой главе настоящего диссертационного исследования, можно выделить как минимум еще три фактора, повлиявшие на формирование художественной критики как самостоятельного подразделения литературно-художественной журналистики: а) XIX век характеризовался мощным и бурным развитием французского изобразительного искусства, которое постепенно занимает лидирующее положение в Европе. б) в течении XIX века происходит процесс интенсификации выставочной деятельности, которая становится составной частью общекультурного развития нации, что, естественно, требовало адекватного отражения во французской периодике соответствующего плана. в) закрепилась и развилась традиция формирования литературно-художественных кружков, объединявших в своих рядах художников и литераторов сходных эстетических пристрастий и направлений, что, в свою очередь, находило отражение в выставочной деятельности как некая манифестация основных художественных идей того или иного кружка. Он родился от «неравного брака»: когда 9 апреля 1821 года Шарль Пьер появился на свет, его отцу, Жозефу Франсуа Бодлеру, было уже 62 года, а матери, Каролине 28 лет. Хотя Франсуа Бодлер умер, когда ребенку не исполнилось и шести лет, тот на всю жизнь сохранил к отцу теплое детское чувство, граничащее с преклонением, и любил вспоминать благородного седовласого старца с красивой тростью в руке, гулявшего с ним по Люксембургскому саду и объяснявшего смысл многочисленных статуй. В 1837-1838 годах он совершил с отчимом поездку в Пиренеи, оставившую в его душе сильные впечатления, и от этого времени сохранилось одно стихотворение, озаглавленное уже в духе «Цветов зла» - «Incompatibilite», где встречаются красивые и смелые образы вроде «безмолвия, внушающего желание бежать, спастись от него».(3) В 1839 году произошла какая-то невыясненная история, за которую Бодлер был исключен из колледжа перед самым окончанием курса.В целом, если говорить о творческой манере Бодлера как художественного критика, то стоит прислушаться к мнению Поля Валери о том, что "суждения Бодлера, всегда обоснованные и обставленные тончайшими и прочнейшими размышлениями о живописи, остаются высшими образцами ужасающе легкого и, следовательно, ужасающе трудного жанра художественной критики".

Во Франции состояние художественной критики до середины XVIII века с современной точки зрения находилось в плачевном состоянии. Его как таковой просто не существовало, и процессы, происходившие в современном искусстве, оставались вне сферы внимания теоретиков и знатоков живописи и скульптуры.

Однако к середине XVIII века положение дел изменилось, и сложилась традиция проведения общенациональных выставок, получивших название "Салоны". Одновременно с этим в периодических изданиях также складывается традиция публикаций отчетов и рецензий о проведенных выставках, также получивших название "Салоны". Эта чисто французская журналистская традиция сохранялась и в течение XIX века, развиваясь, углубляясь, индивидуализируясь в соответствии с типом издания, культурной традицией, критической манерой автора и т.д..

Уже в восемнадцатом столетии авторов так называемых "Салонов" было так много, что даже составить перечень их имен составляет сложную историко-журналистскую задачу.

Во второй половине XIX века уже окончательно формируется профессия художественного критика, каковым можно считать и Шарля Бодлера, хотя его творчество, естественно, несводимо только к художественной критике.

Помимо общих тенденций развития французской периодики, о чем речь шла в первой главе настоящего диссертационного исследования, можно выделить как минимум еще три фактора, повлиявшие на формирование художественной критики как самостоятельного подразделения литературно-художественной журналистики: а) XIX век характеризовался мощным и бурным развитием французского изобразительного искусства, которое постепенно занимает лидирующее положение в Европе. б) в течении XIX века происходит процесс интенсификации выставочной деятельности, которая становится составной частью общекультурного развития нации, что, естественно, требовало адекватного отражения во французской периодике соответствующего плана. в) закрепилась и развилась традиция формирования литературно-художественных кружков, объединявших в своих рядах художников и литераторов сходных эстетических пристрастий и направлений, что, в свою очередь, находило отражение в выставочной деятельности как некая манифестация основных художественных идей того или иного кружка.

Всех критиков, писавших об искусстве в период с 1820 по 1845 год, можно разделить на две категории: а) защитники академических традиций;

б) сторонники нового искусства.

1. Биография Шарля Пьера Бодлера. 09.04.1821 Париж, Франция - 31.08.1867

1.1Детство

Навеки одинокая судьба, страшившая и притягивающая Шарля Пьера Бодлера, отпустила ему всего лишь 46 лет жизни, отметив печатью уже при рождении. Он родился от «неравного брака»: когда 9 апреля 1821 года Шарль Пьер появился на свет, его отцу, Жозефу Франсуа Бодлеру, было уже 62 года, а матери, Каролине 28 лет. В этой разнице в возрасте Бодлер впоследствии усмотрит нечто роковое, положившее начало его внутреннему разладу. Но детство Бодлера, по словам биографов, было «ослепительно счастливым». Его мать, Каролина Аршанбо Дюфаи была сиротой и бесприданницей. Не будучи красавицей, отличалась привлекательностью и живым умом. Вероятно, не только бедность побудила ее в 1819 году выйти замуж за человека, который был старше ее на 34 года: аристократические манеры, обходительность и оригинальный склад ума Франсуа Бодлера не могли не произвести впечатления на 26-летнюю девушку.

Его отец окончил Парижский университет, где получил философское и богословское образование. В 1783 он принял сан, но через десять лет сложил его, впоследствии посвятив себя административной карьере в сенате. У него были дружеские связи в двух противоположных кругах общества - в аристократии и среди революционеров. В мрачные дни террора он держал себя в высшей степени мужественно и благородно, целыми днями бегал по тюрьмам и судилищам, открыто заступаясь за наиболее скомпрометированных лиц и для спасения чужой жизни рисковал собственной головой. Он был аристократ по манерам и любви ко всему изящному. Дружил со многими живописцами и скульпторами, да и сам обладал художественным дарованием, которое унаследовал его сын. Он часто водил маленького Шарля по общественным садам, где любил показывать ему статуи, и под его влиянием у мальчика пробудилась необыкновенная страсть к пластическому искусству. Хотя Франсуа Бодлер умер, когда ребенку не исполнилось и шести лет, тот на всю жизнь сохранил к отцу теплое детское чувство, граничащее с преклонением, и любил вспоминать благородного седовласого старца с красивой тростью в руке, гулявшего с ним по Люксембургскому саду и объяснявшего смысл многочисленных статуй.

Впрочем, психическая травма, полученная Бодлером в детстве, заключалась для него не в раннем сиротстве, а в «предательстве» матери, которая уже на следующий год после смерти мужа решилась вступить в новый брак. Шестилетний мальчик чувствует настоящие муки ревности. Он считал, что мать не имела права выходить замуж повторно, «имея такого сына, как я». На этот раз ее мужем становится 39-летний майор Жак Опик, прямой, честный и дисциплинированный. Он хотя и не смыслил ничего в изящных искусствах и в литературе, все же не был ни грубым солдафоном, ни жестоким человеком, способным притеснять ненавистного пасынка. Опик был профессиональным военным, начавшим службу при Наполеоне Бонапарте, участвовавший в его походах и оставшийся верным ему в период последних ста дней правления. Позднее он служил в генеральном штабе, командовал крупными военными соединениями, Парижским военным округом, был начальником нескольких учебных заведений. В 1841 году Жак получил звание дивизионного генерала, успешно подвизался на дипломатическом поприще, выполняя, в частности, сложные поручения в Константинополе и Мадриде. Кавалер ордена Св.Людовика, офицер ордена Почетного Легиона, он окончит свои дни сенатором Франции.

1.2Лионский период

И все же Бодлер до самой смерти отчима так и не простил ему того, что он «отнял» у него мать, которая, со своей стороны, совершила повторную «измену»: в 1832 году, когда семье по делам службы майора пришлось перебраться в Лион, 11-летнего Шарля и вовсе удалили из дома, отдав в интернат при Лионском Королевском коллеже. Обида, ревность и ненависть беспомощного существа, брошенного на произвол судьбы - вот что привлекло к возникновению трещины в душе Шарля Бодлера, чувства оставленности, изводившего его всю жизнь. Он, изгнанный из мира любви предательством матери, начал его последовательное разрушение. В одном из писем он говорит: "И нравственно, и физически я всегда ощущал близость бездны - не только бездны сна, но и бездны действия, мечты, воспоминаний, печали, раскаяния, красоты, множества". (1)

Любознательный и способный, он обладал крайне живым, беспокойным умом, мешавшим усидчивости и внимательности, и успехи его в колледже были посредственны. Уже в те ранние годы будущий писатель отличался независимым и оригинальным характером. «Удары жизни, борьба с учителями и товарищами, глухая тоска, - кратко говорит он об этом времени в своих автобиографических заметках, - чувство одиночества всегда и везде»(2). Между тем - очень живой вкус к жизни и удовольствиям.

1.3Учеба в Париже

Лионский период продлился до января 1836 года, когда семейство Опик вернулось в Париж. Здесь юный Шарль поступил в колледж Людовика Великого и впервые начал писать стихи, свидетельствовавшие о ранней разочарованности в духе модного тогда байронизма. В 1837-1838 годах он совершил с отчимом поездку в Пиренеи, оставившую в его душе сильные впечатления, и от этого времени сохранилось одно стихотворение, озаглавленное уже в духе «Цветов зла» - «Incompatibilite», где встречаются красивые и смелые образы вроде «безмолвия, внушающего желание бежать, спастись от него».(3) В 1839 году произошла какая-то невыясненная история, за которую Бодлер был исключен из колледжа перед самым окончанием курса. Продолжать образование он отказался. Заявив матери и отчиму, что собирается стать «сочинителем», Бодлер заводит дружбу с молодыми литераторами (Луи Менар, Гюстав Ле Вавассер, Эрнест Прарон, Жюль Бюиссон и др.), знакомиться с Жераром де Нервалем. Рассказывают, что Бальзак и Бодлер случайно наскочили один на другого во время прогулки, и это комичное столкновение, вызвавшее у обоих смех, послужило поводом к знакомству. Полчаса спустя они уже бродили, обнявшись, по набережной Сены и болтали обо всем, что приходило в голову. Бальзак стал одним из любимых писателей и литературных учителей Бодлера.

1.4Начало рассеянной жизни

Он ведет «рассеянный» образ жизни, не избегая ни злачных мест, ни сомнительных знакомств и уже осенью 1839 года заражается сифилисом. Этот же период жизни, столь беспорядочной и неприличной, был для молодого поэта и периодом глубокой внутренней работы, серьезной подготовки к избранной деятельности, для него не проходило даром знакомство с темными углами огромного города, с грязными предместьями, где копошится рабочий люд, и жалкими мансардами, где ютится низший сорт богемы. В ужасе от поведения Шарля мать и отчим решают отправить его в длительное заморское путешествие. В июне 1841 года его сажают на корабль, отплывающий из Бордо в Калькутту. Однако в Индию Бодлер так и не попал. Вытерпев неполных пять месяцев на борту пакетбота и едва добравшись до острова Бурбон (ныне Реюньон), он решительно отказался плыть дальше и уже в феврале 1843 года вновь очутился в Париже, где его, по достижении совершеннолетия, поджидало отцовское наследство - 100 000 франков, которые с весны он начинает усердно проматывать, тратя на всевозможные развлечения, на уличных девиц и, главное на создание собственного «имиджа» - имиджа денди.

В 40-е годы, стремясь поразить окружающих своим внешним видом, Бодлер щеголяет то в бархатном камзоле на манер венецианских патрициев, то, подражая знаменитому английскому денди Джорджу Бреммелю, в строгом черном фраке и с цилиндром на голове, то, выдумав новую форму дендизма, в просторной блузе. А однажды Бодлер даже красит свои волосы в зеленый цвет, чтобы эпатировать буржуа и подчеркнуть, что он не от мира сего.

Конечно, элегантная внешность поэта и его английские манеры производят впечатление на женщин. Но, к сожалению, Бодлер даже не пытается завязать роман с какой-нибудь приличной дамой.

1.5Взаимоотношения с женщинами

И все же самыми существенными для понимания личности Бодлера являются его взаимоотношения с женщинами. Безумных влюбленностей в юности он не испытывал, однако был неутомимым посетителем борделей. Робость и неуверенность в себе как в мужчине заставляли его искать партнершу, по отношению к которой он мог бы чувствовать свое полное превосходство и ничем не смущаться. Его возлюбленной на долгие годы стала проститутка Лушетта, нечистоплотная и уродливая. Соединяясь с телом Лушетты, он словно переносил на себя ее болезни и уродство. Можно предположить, что подобные любовные контакты служили его тайной потребности в медленном самоубийстве.

В течение двадцати лет он состоял в связи со статисткой одного из парижских театров Жанной Дюваль. Бодлер сошелся с ней весной 1842 года и, все время она была его постоянной любовницей. Хотя «черная Венера» (Жанна была квартеронкой) на самом деле не отличалась ни особенной красотой, ни тем более умом или талантом, хотя она проявляла открытое презрение к литературным занятиям Бодлера, постоянно требовала у него денег и изменяла ему при любом удобном случае, ее бесстыдная чувственность устраивала Бодлера и тем самым отчасти примеряла с жизнью. Кляня Жанну за ее вздорность, нечуткость и злобность, он все же привязался к ней. Как многие из женщин цветной расы, Жанна имела пристрастие к спиртным напиткам и еще в молодые годы была поражена параличом. Бодлер поместил ее в одну из лучших лечебниц и, отказывая во всем себе, устроил там все самым комфортабельным образом. Вскоре он вернулась из больницы и на этот раз поселилась под одной крышей с Бодлером. от период совместной жизни с такой женщиной был особенно трудным для поэта, но тем не менее он терпеливо вынес несколько лет такой жизни. Даже в самые последние годы, находясь в когтях полной нищеты, он не переставал помогать Жанне. После смерти Шарля, впав в страшную нищету, и она вскоре умерла где-то в госпитале. Конечно, такая несчастная связь не могла не оставить в душе поэта мрачных следов.

2.Бодлер, как художественный критик

Шарль Бодлер уже в 24 года заявил о себе как о серьезном критике. Признание в этом качестве пришло к нему намного раньше, чем к Бодлеру-переводчику или Бодлеру-поэту. Он уверенно ориентировался в современной критике, часто ссылался на установившиеся в критике понятия, при этом сохраняя свою индивидуальную манеру письма и анализа.

Первое выступление Шарля Бодлера в качестве художественного критика состоялось в 1845 году. 15 марта открылся очередной "Салон", на котором были представлены 2332 работы, 1700 получили отказ. Критики-традиционалисты не приняли к экспонированию более половины из представленных работ, всеми силами противясь новому искусству. Готье с возмущением писал в "La Presse": "Откуда вы пришли? Где живете? Неужели вы дышите не тем же воздухом, что наполняет наши легкие? Неужели какая-то злобная колдунья заточила вас в бутылку, бросив в затянутой паутиной лаборатории?" .

Первая критическая работа Бодлера представляла собой небольшую брошюру объемом около 50 страниц, подписанную "Бодлер-Дюфаи" и отпечатанную в типографии Лабита. Текст был достаточно традиционен, во многом, по признанию автора, следовавший примеру "Салонов" Дидро.

В своем "Салоне" Ш.Бодлер классифицировал все экспонированные произведения по жанрам (пейзаж, гравюра, рисунок, скульптура), описывая каждого художника по очереди. Такой метод не позволил автору в полной мере раскрыть свою позицию, но в то же время это не помешало высказать основные идеи по поводу искусства и продемонстрировать свой дар полемиста, сохраняя в тоже время объективность в отношении Г.Планша и Ш.Делеклюза: "С тех пор как, к великому огорчению здравомыслящей публики, умолк властный и сильный голос "крестьянина с Дуная" - Гюстава Планша, газетная критика, то скудоумная, то злобная, но неизменно чуждая свободы оценок, сумела наглой ложью и предвзятыми суждениями отвратить буржуа от полезных руководств, именуемых отчетами о Салонах". И здесь же в примечании добавлял: "Прекрасное и достойное похвал исключение составляет г-н Делеклюз; не всегда разделяя его взгляды, мы признаем, что он сумел сохранить независимость воззрений и без лишнего шума и патетики не раз открывал публике молодые безвестные таланты".

Основная позиция критика, с точки зрения Ш.Бодлера, должна базироваться на независимости суждений и быть свободна от всякого рода рамок. При этом она должна учитывать интересы читателя, которым является буржуа и который искренне желает разобраться в том, что ему предлагает современное искусство.

Ш. Бодлер предлагал исключить из лексикона обидное слово "буржуа", отмечая, что "следует хотя бы уважать тех, за чей счет собираешься жить". Очень важный аспект, отмеченный Бодлером, заключался в том, что обыватель - это не враг искусства, а "безобидное существо, готовое всей душой полюбить хорошую живопись, лишь бы только критики растолковали ему ее смысл, а художники почаще бы ее выставляли" .

Поэтому он не боится высказываться резко, иногда саркастично. По поводу полотен Ораса Верне: "Эта африканская живопись холоднее, чем настоящий зимний день. Все покрыто безнадежной белизной Господин О.Верне никогда не видел Рубенса, Веронезе, Тинторето, черт побери" .

В своем первом "Салоне" Ш.Бодлер выделил Э.Делакруа, назвав его работы единственным "достойным участком выставки", а также работами "известного, обреченные на славу".

"Господин Делакруа, бесспорно, является оригинальнейшим из всех живописцев, как прежних, так и нынешних. Это так, и тут ничего не поделаешь. Однако ни один из поклонников г-на Делакруа, даже из числа самых восторженных, не рискнул заявить об этом столь же прямо, безоговорочно, с такой откровенностью, как это делаем мы" .

Помимо работ Э.Делакруа внимание Бодлера привлекли пейзажи К.Коро, и он утверждал, что мимо этих работ невозможно пройти, не испытав восхищения. Рассуждая о Коро, Ш.Бодлер писал, что тот "стоит во главе современной школы пейзажа", а "блестящие достоинства г-на Коро отражают сокровенные свойства его души" , и "он умеет быть подлинным колористом при ограниченной цветовой гамме - и при этом чувство гармонии не изменяет ему даже там, где он имеет дело с резкими и довольно яркими красками".

Полемизируя с "горе-критиками", Бодлер провел грань между вещью "завершенной" и "совершенной". По его мнению, "чаще всего то, что завершено, не бывает совершенным". Он с иронией указывал, что критикам-традиционалистам "невдомек, что всякое гениальное творение, или, иными словами, творение души, где автор сумел все заметить, разглядеть, глубоко постигнуть и воссоздать в воображении, уже по одному этому всегда превосходно, даже если с точки зрения ремесла выглядит всего лишь удовлетворительным" (15. С.43).

В первом же "Салоне" Бодлер выделил основные аспекты собственного понимания искусства, которые он развивал на протяжении всей своей жизни: а) Значимость "подлинного колорита", в противовес к "механическому раскрашиванию холста", что являлось важнейшим элементом образного языка картины, в которой цвет - насущная составляющая всего комплекса живописного искусства, строящегося на трех китах - рисунке, композиции и колорите.

По поводу работы Т.Шассерио "Халиф Константины со своей свитой" он замечал, что "в некоторых местах это уже живопись, в других - всего лишь раскрашивание" (15. С.29), утверждая тем самым, что гений колориста состоит не из механического подбора бликов, а из удачного соединения нюансов. Истинный колорит - это, прежде всего, гармония. б) Акцент на темперамент и настроение художника, в противовес заурядному умению, или ремесленничеству.

Он упрекал многих художников в отсутствии гения, хотя они хорошие исполнители. О В.Видале: "Его работы - это, безусловно, завершенные и в то же время отнюдь не совершенные рисунки" (15. С.49). О Ж.Жойане: "Нет ничего труднее, чем говорить о художнике, чьи картины каждый год бросаются в глаза благодаря все той же доводящей до отчаяния виртуозности" (15. С.45).

Для Бодлера, вне всякого сомнения, важна техника исполнения. Однако, настоящий художник, блестяще владея исполнительской техникой, умеет выразить также свои намерения, воплотить идеи и продемонстрировать темперамент. Эти критерии и имеют смысл. в) Отстаивание принципов "современного искусства".

По мнению Ш.Бодлера, задача любого художника - стать свидетелем своего времени, отразить все его проблемы и перипетии. "Никто не пытается вслушаться в бури грядущего дня, а между тем героика современной жизни обступает и теснит нас со всех сторон. Реальные чувства переполняют нас настолько, что мы не в силах в них разобраться. И сюжеты и краски - все это всегда в избытке у эпических эпох. Но истинным художником будет тот, кто сумеет разглядеть и показать нам эпическое в современной жизни посредством красок и линий и убедит нас, что мы не чужды величия и поэзии, несмотря на галстуки и лакированные ботинки".

Через год после "Салона 1845 года" в газете "Le Corsaire-Satan" (от 21 января 1846) появилась статья "Музей классики в галереях Базар Бон-Нувель". Если в "Салоне 1845 года" Бодлер открыто демонстрировал свое пристрастие к романтическому движению, то выставка, открывшаяся в галерее "Базар Бон-Нувель", позволила ему показать широту и гибкость суждений.

"Выставка произведений классиков поначалу вызвала лишь хохот в среде наших молодых художников. Большинство этих самоуверенных господ не способны понять суровых уроков революционной живописи, сознательно отказывающейся от красот и дразнящих приманок", - писал Ш.Бодлер.

Он по достоинству оценил полотна Л.Давида, чей знаменитый Марат, по определению Ш.Бодлера, являет "перед нами трагедию, полную живой боли и ужаса". "В картине есть что-то нежное и одновременно щемящее; в холодном пространстве этой комнаты, меж этих холодных стен, над холодной зловещей ванной парит душа".

Бодлер принял А.Гро и Т.Жерико, хотя они, на его взгляд, "не обладали тонкостью, вкусом, независимым умом и беспощадной резкостью своих предшественников, но зато были щедро одарены темпераментом".

В этом же году появился "Салон 1846 года" - работу, состоящую из 18 глав, которые при внешней разобщенности, внутренне между собой связаны.

В первой главе - "Для чего служит критика" - автор предался рассуждениям о природе критики, называя ее деятельностью полезной и благодарной и утверждая, что "немало нынешних художников только ей одной и обязаны жалкой своей славой".

Критика должна быть "занимательной или поэтичной, а вовсе не холодной и рассудочной, которая стремясь всему найти объяснение, не питает ни к чему ни ненависти, ни любви и добровольно отказывается от всякого пристрастия".

Далее, ссылаясь на Стендаля, говорившего, что "живопись - это духовный мир", Бодлер пришел к выводу, что "любое искусство есть прекрасное выраженное чувством, страстью и мечтой каждого, иначе говоря, представляет собой многообразие в единстве или различные лики абсолюта".

Оттолкнувшись от общего понимания искусства, в главах со второй по шестую Бодлер перешел к определения романтизма, который есть "самое современное, самое животрепещущее выражение прекрасного" (15. С.65), основа для которого - колорит. "Колористы рисуют как сама природа; фигуры у них естественно ограничены гармоническим противоборством цветовых масс.

Чистые рисовальщики - это философы, извлекатели квинтэссенции.

Колористы же - это эпические поэты".

Наиболее достойный представитель романтизма - Эжен Делакруа, творчеству которого была посвящена отдельная глава. Не соглашаясь с общественным мнением, Ш.Бодлер писал, что "при имени Делакруа у людей до сих пор чаще всего возникает смутное представление о необузданности, мятежности, чуть ли не о взбалмошном вдохновении и беспорядочной непоследовательности".

Но именно эти качества присущи настоящим талантам. "Его произведения - это своего рода поэмы, великие, наивные поэмы, созданные с непринужденной дерзостью гения". Сравнивая "поэмы" Э.Делакруа с поэзией главы романтической школы В.Гюго, Ш.Бодлер решительно отдал предпочтение Э.Делакруа, ибо у него "даже самое прихотливое воображение зрителя находит для себя обильную пищу".

Бодлер объективен даже в отношении ценимого им Делакруа. Подмечая его недостатки, он тут же оправдывает его, говоря, что "гении никогда не ошибаются наполовину и обладают привилегией быть великими во всем".

Особняком стоит глава "О портрете", в которой Бодлер выстроил типологические обобщения, утверждая, что "существует две концепции портрета - историческая и романтическая. Во главе первой Давид и Энгр Во главе второй Рембрандт и Лоуренс». Колористы должны стремиться к тому, "чтобы из портрета создать картину, полноценное лирическое произведение, где есть и пространство и поэзия", а сделать это возможно с помощью цвета.

Бодлер резко выступал против штампов в искусстве: "Когда певец прижимает руку к сердцу, это следует понимать как клятву в вечной любви; когда он сжимает кулаки, устремив взгляд на суфлера или на пол сцены, это означает: смерть предателю! Вот вам образцы шаблона!".

Также несколько особняком стоит и глава "О пейзаже", в которой автор резко отрицательно высказался по отношению к историческому пейзажу, который для него - "комбинация из написанных по трафарету деревьев, фонтанов, могил и погребальных урн Всякое безнравственное дерево, которое позволит себе вырасти единолично и на собственный лад, тотчас срубается под корень Исторические художники, которые боятся допустить самую мелкую естественную погрешность в своей работе, представляют себе ад в виде реального пейзажа с чистым небом и свободной пышной растительностью наподобие саванны или девственного леса" .

Скульптура для Бодлера казалась скучной, а весь этот жанр - "дополнительным". Программной для данного "Салона" стала последняя глава "О героизме в современной жизни", в которой Бодлер, рассуждая об идее красоты, пришел к выводу, что "поскольку всем векам и всем народам была присуща своя красота, то, следовательно, и мы не обделены ею". Художнику не стоит замыкаться на общественной и официальной тематике, ибо "частная жизнь дает немало примеров иного героизма".

""Газет де Трибюн" и "Монитер", - писал Ш.Бодлер, - развлекая читателей картинками из жизни высшего света и беспорядочного существования тысяч обитателей городского дна - преступников и продажных женщин, - убеждают нас, что стоит только открыть пошире глаза, и перед нами предстанет героизм наших современников".

"Салон 1846 года" помог Ш.Бодлеру разбить существовавшие стереотипы официальной критики и под предлогом отчета о выставке предоставить публике настоящее исследование о состоянии современной живописи. Он выступил и в качестве теоретика, и в качестве историка искусства. Бодлер показал, что как художественному критику, имеющему четко выбранную позицию, ему присуща широта понимания различных школ. Примером тому стало его отношение к творчеству Энгра, который был далек от романтизма, но которого Ш.Бодлер считал вторым после Э.Делакруа.

"Талант г-на Энгра, скупой, жесткий, гневный и болезненный, являет собой диковинную смесь противоречивых качеств, целиком отданных служению натуре, и самая странность этого таланта составляет не последнюю из его притягательных черт. Выполнение у него чисто фламандское, рисунок отмечен индивидуализмом и натурализмом, внутреннее пристрастие влечет его к античности, а разум - к идеализму".

В 1829 году Э.Делакруа выступил в журнале "La Revue de Paris" с негодующей статьей по поводу тех критиков, жертвой которых он стал, обвинив их в некомпетентности. Он, как и Бодлер, считал, что задачей хорошего критика является беспристрастное понимание намерений художника и оценка того, как это выражено на холсте.

Как и Делакруа, Бодлер никогда не упрекал живописца в отсутствии мастерства, но яростно нападал на тех, кто был не в состоянии проявить на холсте свою оригинальность, индивидуальность, так же как он упрекал писателя, выпустившего книгу и не сказавшего в ней ничего нового.

Бодлер требовал от художника выражения духа своего времени, отражения "героизма современной жизни".

В личном аспекте для Ш.Бодлера героизм заключался в дендизме. Отношение к костюму он считал своего рода символом, прообразом внутреннего героизма: героизма великой души, готовой к социальному одиночеству и отдаляющейся от деградирующего общества.

Художественную критику Бодлера невозможно представить без его теории цвета. Давая характеристику цвету Э.Делакруа, он использовал музыкальные термины - "гармония", "симфония", "гимн": "Когда огромный огненный шар спускается в воды, во все стороны устремляются красные фанфары, обагренная кровью гармония вспыхивает на горизонте и ветер становится пурпурным. Но вскоре, широкая голубая тень скользит в каденции, перед ней толпа оранжевых и нежно-розовых тонов, отдаленное эхо света. Эта великая симфония света, бесконечные вариации симфонии дня вчерашнего, эта последовательность мелодий, изменчивость которых основана на бесконечности, этот сложный гимн зовется цветом" .

Для Ш. Бодлера использование музыкальных терминов не было простой метафорой. Он настойчиво утверждал, что существуют природные соответствия, и что природа не может ошибаться. Художник же должен, прежде всего, опираться на анализ светового спектра. Существует наука цвета, которую должен познать художник и которая определяют его технику. Критик должен, по мнению Ш.Бодлера, суметь найти на холсте искомые эффекты: эффект гармонии, иногда - разрыва (по аналогии с музыкальными диссонансами).

Колористические эффекты в искусстве имеют аналогии в природе, но не идентичны: они созданы, а не скопированы. Задача художника не в том, чтобы копировать природу, а в том, чтобы достичь истины, таящейся в душе демиурга. Из этого рождался стиль и чувство цвета, индивидуальный колорит. Колорит П.Веронезе - спокоен и весел, тогда как колорит Э.Делакруа часто бывает меланхоличен.

После публикации "Салона 1846 года" Ш.Бодлер несколько отошел от работы художественного критика в чистом виде, отдавшись поэзии, рутинной журналистской работе и работе переводчика. Но полностью не порвал со своим увлечением, публикуя разрозненные статьи об изящных искусствах, в основном в газете "Le Pays" и в журнале "Le Portefeuille".

В октябре 1857 года журнал "Le Present" опубликовал две статьи Ш.Бодлера о карикатуре ("О некоторых французских карикатуристах" и "О некоторых зарубежных карикатуристах"). К разработке этой темы Бодлер приступил уже в 1852 году. В письме Ватрипону, он упоминал о статье "Философия Смеха" для "La Revue de Paris". А три года спустя в "Le Portefeuille" (от 8 июля 1855) появилось эссе "О Сущности Смеха и о Комическом в пластических искусствах".

Смех - это проявление демонического, ибо подчинен гордости. Несчастный споткнувшийся на улице, вызывает смех у свидетеля его падения, который говорит про себя: "я не падаю, я иду прямо, мои ноги уверенны". Этот смех - смех Мельмота, создания сатаны. Он появился с началом деградации цивилизации. Однако, его надо отличать от смеха ребенка, от радости жизни. Невинность улыбается или сияет, но не смеется. Скромный же смеется от страха.

Существует другая форма комического, названная "гротеском". Она рождена "театром неуклюжих форм", порожденных нашим воображением для того, чтобы разрушить порядок вселенной. Смех этот - "выражение превосходства не столько человека над человеком, сколько человека над природой" (213). Он продукт тщеславия. Но не столь греховный, так как не приносит вреда. Он ближе к невинной радости, чем к сатире. Чтобы отличить этот смех от других типов смеха, Бодлер назвал его "абсолютно комическим", приводя в качестве примера произведения Гофмана и Рабле.

Из французских карикатуристов Бодлер выделял О.Домье, которого уже в 1845 году поставил в один ряд с Д.Энгром и Э.Делакруа. "Домье поднялся до больших высот, сделал карикатуру жанром серьезного искусства, он великий карикатурист. Чтобы должным образом оценить Домье, нужно рассматривать его и с точки зрения мастерства, и с точки зрения содержания. Домье-художника отличает прежде всего уверенность. Его рисунок - это рисунок крупного мастера, он щедр и свободен, это своего рода непрерывная импровизация, но при этом в нем нет ничего от механических навыков художника, успевшего "набить себе руку".

Изучая опыт зарубежных карикатуристов, Ш.Бодлер попытался выявить национальные особенности комического, взяв для анализа творчество Ф.Гойи, который, по мнению Ш.Бодлера, "открыл новые горизонты в области комического".

Важным этапом для Бодлера-художественного критика стала публикация "Салона 1859 года", о котором можно с уверенностью сказать, что это зрелое произведение критика-профессионала. Если "Салон 1845 года" представлял собой "профессионально составленный каталог", "Салон 1846 года" - анализ проблем современного искусства, то "Салон 1859 года" предложил целую эстетическую систему, центральным понятием которой стало воображение.

Почему Бодлер выступил на защиту воображения? Дело в том, что в 1855 году Ж.Шанфлери совместно с Г.Курбе впервые заявили о существовании эстетики реализма, которая ставила перед художниками и писателями задачу точного воспроизведения действительности, какой бы плоской и вульгарной она бы ни была.

Посмотрев выставку 1859 года, Ш.Бодлер отмечал: "Вид всех этих пошлостей, доведенных до совершенства, тщательно вылизанного вздора, ловко скроенных подделок и глупостей невольно натолкнули меня на сравнение между художниками прошлого и настоящего. Печальные раздумья неизбежно привели к жестокому и вечному вопросу - почему? Напрашивается вывод, что душевный жар, возвышенные искания и благородное честолюбие уступили место ничтожности, инфантильности, отсутствию любознательности и плоскому, самодовольному равнодушию как в области пластических искусств, так и в литературе".

Ш. Бодлер выступил против искусства, ставившее себе единственной целью копирование природы. С его точки зрения, копирование сводит труд художника к технике фотографии, технике, которая убивает всякое творческое начало. Бодлер вообще считал появление фотографии великой индустриальной глупостью, а реализм - это "вселенная без человека", в которой художник "заглушает свою душу, забывая чувствовать и размышлять", то есть забывает о воображении.

В "Салоне 1859 года" Ш. Бодлер писал, что "недооценка роли воображения, презрительное неприятие всего подлинно великого, любовь, - нет, это слишком высокое слово - интерес исключительно к ремесленной стороне искусства - вот, как мне кажется, основные причины снижения творческого уровня художника. Чем богаче воображение, тем лучше нужно владеть ремеслом, чтобы следовать за всеми прихотями воображения и преодолевать трудности, до которых оно так падко. А чем лучше владеешь ремеслом, тем меньше нужно им кичиться и его выпячивать - только тогда воображение сможет заблистать в полную силу".

В целом, если говорить о творческой манере Бодлера как художественного критика, то стоит прислушаться к мнению Поля Валери о том, что "суждения Бодлера, всегда обоснованные и обставленные тончайшими и прочнейшими размышлениями о живописи, остаются высшими образцами ужасающе легкого и, следовательно, ужасающе трудного жанра художественной критики".

Шарлю Бодлеру удалось, несмотря на относительно небольшое количество работ, появившихся в периодической печати, оказать значительное влияние на развитие канонов художественной критики как самостоятельного направления во французской журналистике, которой должны заниматься критики-профессионалы, уверенно ориентирующиеся в искусствоведческих аспектах и умеющих донести до читателя суть и идею того или иного художественного артефакта.

1.П.Ф.Якубович «Бодлер, его жизнь и поэзия» 1901г.

2. Клод Пишуа, Жан Зиглер «Шарль Бодлер» статья журнала «Иностранная литература» 2000г.

3. Т.К.Корсиков «Шарль Бодлер между «восторгом жизни» и «ужасом жизни» 1993г.

4. Ш.Бодлер «Дневники»

5. Барраль-и -Альте Кс. История искусства.-М.:АСТ_ Астрель,2009.