Определение основополагающих характеристик культуры и искусства России XVII в. Рассмотрение оппозиций "старое - новое", "свое - чужое", "сакральное - профанное", "элитарное - народное" в системе традиционной культуры и в культуре русского средневековья.
Аннотация к работе
Россия XVII века: культура и искусство в эпоху переменДиссертация посвящена культуре и искусству XVII столетия - периода, который для России ознаменовался началом перехода от средневековья к Новому времени. Поскольку перемены, произошедшие в XVII в., были связаны со сменой культурных ориентиров, они фактически заново определили как место России в окружающем мире, так и внутреннюю систему ценностей в культуре и искусстве. В это время возникает ряд феноменов, нуждающихся в изучении и интерпретации: оправдание новизны в культуре, утверждение новых жанров в литературе (автобиография) и изобразительном искусстве (портрет), новшества в области художественной формы, трансформация старых мотивов и появление новых, изменение отношения к заимствованиям из западноевропейской культуры и к наследию античности, перемены в характере религиозного чувства, сильнейшим образом повлиявшие на культуру и искусство. Консолидация новшеств в искусстве и культуре XVII в. отчетливо выявилась к 1640-1650-м годам, но все "послесмутное" время можно рассматривать как период постепенной подготовки новаций середины столетия. Обозначенные проблемы в той или иной мере затрагивались большинством исследователей, обращавшихся к искусству и культуре XVII в.Проблема старого и нового выходит на первый план в переломные моменты истории, когда происходящие качественные изменения становятся очевидны и осознаются обществом как основная парадигма эпохи. Даже если старое при таких переломах не отрицается полностью, его неравноценность по сравнению с новым вполне очевидна. Старость прокламируется как наиболее достойный возраст человека и связывается с категорией власти ("старейшина", "староста", "старшина"). Новизна в культуре XVII в. вообще не афишировалась - очевидно, потому, что в средневековом обществе, ориентированном на воспроизведение традиции, новое могло появляться только под прикрытием старого. Понятно, что для Владимирова "старое" - это уже не свое: в отличие от Аввакума, он мыслит себя вне этой старины, и более того, воспринимает старое как худшее по сравнению с новым.Проблема взаимоотношения, статуса своего и чужого для культуры XVII в. является одной из центральных, хотя в принципе она наличествует в любой культуре и на любом этапе развития. "Чужим" мог восприниматься любой нечлен данной семьи, житель соседней деревни, города или области, выходец из иных социальных слоев и, наконец, иностранец. В русской культуре издревле определился набор признаков, присущих "чужим" и более или менее выраженно отличавших их от "своих" - язык, обычаи, одежда, внешность. Язык, с точки зрения человека Древней Руси, у чужаков отсутствовал вовсе: в литературе неоднократно отмечалось, что иностранцы по-русски назывались не иноговорящими, а просто немыми (немцами). "Свое - чужое" в культуре XVII в. существовало как бинарная разнополюсная оппозиция.Поскольку далеко не все представления и обряды подобного рода отвечали учению Церкви, а некоторые даже преследовались ею, еще в дореволюционной историографии возникла концепция "двоеверия" русского общества. Действительно, отсутствие катехизации и проповедей, значительная степень неграмотности населения (в том числе и священнослужителей), плохая обеспеченность деревенских приходов даже необходимыми требами, не говоря о регулярных богослужениях, не предоставляли "простой чади" возможности сколько-нибудь систематического знакомства с учением христианства. Религиозные институции - это официальные формы религиозной жизни, предписываемые обществу как норма ("чистая религия"). В нем отражается и тот ныне неоспоримый факт, что не существовало "чистого" элитарного православия и "двоеверной" народной религии: исследования "народного христианства" показывают, что большинство особенностей религиозных представлений допетровской Руси были общими для народных масс и правящих классов, мирян и духовенства (эту мысль развивает американская славистка И. Собственно кощунственных мотивов в сатирических повестях нет, как нет их и в различных народных обрядах и ритуалах: ни иконы, ни святые, ни тем более главные лица христианской иерархии никогда не становились объектами осмеяния.Мало отличались образ жизни, быт князя или даже царя от быта его подданных: И.Е. Для взаимоотношений разных социальных слоев и их культуры в Древней Руси основополагающее значение имел принцип иерархии, согласно которому все предметы и явления размещались поступенно, снизу вверх, в зависимости от их значения. Отсюда проистекает и отношение к царю (князю) как харизматическому лидеру, опять-таки независимо от его личных качеств, лишь в силу главенствующего положения в иерархии. Если говорить о резьбе иконостасов, то первоклассные "флемские" памятники, нимало не уступающие произведениям мастеров Оружейной палаты (а иногда, очевидно, и исполненные этими мастерами), в конце XVII - начале XVIII в.