Размышления о Пушкине и его творческой жизни, а также о тайных и неизвестных нам пока глубинах его научно-художественного мышления и его великого критического реализма - Творческая работа

Размышления о Пушкине и его творческой жизни, а также о тайных и неизвестных нам пока глубинах его научно-художественного мышления и его великого критического реализмаА дело в том, что читаю я Пушкина теперь как-то совсем, совсем иначе, чем все мы, ведь я уже научился его читать, видеть и понимать как следует и по-настоящему, читать, видеть и понимать все самое главное и самое основное, что тут имеется и есть, читать, видеть и понимать его глубокие научно-художественные размышления о Мире и Жизни, о Счастье и Любви, о Добре и Зле, о том, как надо жить, а также и о том, как жить нельзя, не следует, не нужно... Так ведь написано все это у него так, что как следует и по-настоящему понять все эти его „внутренние“ картины, рассказы и сцены, все эти его тайные и хитроумные внутренние монологи и размышления, все эти его диалектичные и очень, очень хитроумные литературно-художественные законы и закономерности, правила и принципы, задачи и уравнения, а также и соответствующие формулы, постулаты и теоремы могут сейчас (да и тогда) только лишь люди наиболее знающие, продвинутые и посвященные, посвященные в эти творческие и литературно-художественные дела, тайны, секреты, а также только лишь те, кто все еще хорошо знает и помнит элементарную и высшую математику, алгебру и геометрию, двойные и тройные интегралы, системы обычных и дифференциальных уравняй, вторые и третьи производные, а также и соответствующий математический анализ... Дело в том, что весь этот свой глубокий, огромный, гигантский ум, знания, мысли, мышление, а также и соответствующие внутренние размышления, - все это он, Пушкин, показывает нам тут вовсе не «как обычно и как всегда», как все и всегда мы это обычно делаем, а можно сказать, совсем наоборот, показывает нам тут только лишь какие-то очень маленькие, крохотные и крошечные осколки, частички, кусочки, обрывки, клочки и фрагменты всех этих своих больших и огромных мыслей, теорий, идей, которые нам нужно теперь как-то вполне самостоятельно и вполне правильно собрать, сложить и соединить в какую-то единую логическую цепь, в какую-то единую картину, в какое-то вполне логичное и гармоничное мышление и размышление о Мире, о Жизни и Судьбе, о Пользе и Добре, о Счастье и Любви, о Любви хорошей и нехорошей, счастливой и несчастливой, верной и неверной, большой и небольшой, глубокой и неглубокой... Первая часть - это все то, что говорится и рассказывается нам тут о Любви и Дружбе, вторая часть - это все то, что говорится нам тут о России как о вполне конкретной и вполне определенной общественной и хозяйственно-экономической системе, стране, государстве, стране, в которой всегда жили и сейчас живут люди чисто и совершенно русские, люди полурусские и люди, в сущности, совершенно нерусские... Если перевести этот главный и основной пушкинский постулат с этого сложного и хитроумного научно-философского языка на наш современный и общепонятный русский, тогда получается, что вся наша человеческая нравственность, привычки, обычаи, традиции, чувства, законы и отношения (и в том числе любовь), как и вся наша нынешняя общественная и человеческая жизнь, что все это должно полностью соответствовать «природе вещей», т.е нашей же собственной естественно-биологической природе, законам и инстинктам, нашей человеческой физиологии, то есть внутренним процессам, потребностям и возможностям нашего человеческого тела и организма, а вовсе не каким-то взятым и предписанным откуда-то «сверху» правилам и законам, а также нормам, порядкам и традициям, которые всей этой нашей внутренней конституции и этой нашей общечеловеческой «природе вещей» зачастую вообще не соответствовали и не соответствуют, и именно поэтому вся эта вполне естественная и общечеловеческая земная любовь между мужчиной и женщиной вполне традиционно считалась (да и сейчас еще считается) чем-то совершенно безнравственным, каким-то великим грехом, пороком, развратом, позором, считалась чем-то грязным, постыдным и неприличным, считалась и, разумеется, практически полностью осуждались и запрещалась.