Формирование и использование жанра литературного сказа в 20-е годы ХХ века. "Включение" в канву повествования "диалога" между автором и рассказчиком-человеком из народных низов и "диалога национальных культур" в рамках русскоязычного текста-сказа.
Аннотация к работе
Практически вся Первая Конная армия состояла из казаков - особого военного сословия, где культурные доминанты складывались в процессе постоянной смены состояний: война/мир, дом/дорога. Опять же грамотность ассоциировалась казаком с материальным достатком, который достается не тяжелым ежедневным физическим трудом, с одной стороны, а с другой - с изнеженностью, с образом «маменькиного сынка», не способного постоять за себя и свою родину. Все свои помыслы, поведение казак напрямую связывает с конем, отсюда и своеобразные обороты речи, фиксирующие эту связь (а язык, как известно, способ выражения мировоззрения, культуры), например: «Я еще живой, Хлебников еще ноги мои ходют, еще кони мои скачут.»; «И что же, ребята вы ставропольские, земляки мои, товарищи, родные братья, пять годов барин на мне долги ждал, пять пропащих годов пропадал я, покуда ко мне, к пропащему, не прибыл в гости восемнадцатый годок. Для характеристики его речи Бабель в основном использует вставные фольклорные жанры: пословицы, поговорки, присловья (например, «Правда всякую ноздрю щекочет» («Мой первый гусь»; «Ладно, будешь моя, раскинешь ноги.», «Своя рогожа чужой рожи дороже» («Иваны») и пр.); сказку («Надеюся на вас, что вы не миновали закоренелую станцию Фастов, находящуюся за тридевять земель, в некотором государстве, на неведомом пространстве, я там, конечно, был, самогон-пиво пил, усы обмочило, в рот не заскочило» («Соль»)); поминальный плач («Афонька Бида»)); и сказа, например, о пчеле и Христе («Путь в Броды»), о выборе коня отцом Тихомолова («Аргамак»); и частушки («Жизнеописание.»), и «игра в фуражечку» («Их было девять»); и похоронный плач («Афонька Бида»); и причитания, например: «Эх, кровиночка ты моя! «Казацких» новелл у писателя немного, но в каждой из них образ казака строится как антипод образу «неказака»: киргизу («Дитя», «Лога», «Киргиз Тимербей»), где речь идет о сибирских казаках; русскому («О казачке Марфе», «Про двух аргамаков»), где повествование ведется об уральских казаках.