Концепции потоковых структур в современной социологии - Диссертация

В данной работе были разработаны два идеальных типа: объектно-ориентированный и процессно-ориентированный подходы в социологии. Первый, характеризуется тем, что в его рамках используются понятия и концепции, описывающие объекты исследования как статичные и неподвижные. Для этого, прежде всего, выявлены понятия и концепции, указывающие на объектную ориентацию некоторых подходов в классической социологии. А именно внедрение подходов, концепций, понятий, метафор и методов, ориентированных на процесс, под общим названием концепции потоковых структур. Были представлены различные реализации концепции потоковых структур в современных социологических теориях, в разной мере ориентированных на исследование процесса.

Развитие новых технологий в производстве и в быту, уплотнение коммуникаций в их числе, частоте и разнообразии контактов, углубление разделения труда, высвобождение времени, рост благосостояния, продолжительности жизни и рост населения Земли, одновременное сосуществование различных форм рефлексии реальности, свобода слова и передвижения усложняют социальное пространство и ускоряют процессы его создающие.

Ускорение темпа движения социального преобразовывает его из относительно стабильной системы в потоковую структуру. Данные процессы провоцируют либерализацию торговли, упрощение миграционного законодательства, межкультурное взаимодействие, распространение моделей образа жизни, мировых СМИ и т.д.

Более того обозначенные процессы свидетельствуют о наращивании темпов глобализации. Глобализация продолжается и сейчас, несмотря на сопротивление национальных государств. Благодаря торговле и открытым каналам коммуникации потоки людей, информации, товаров, образов, техники и отходов пересекают размывающиеся границы государств.

Переходя от условного макро- к микроуровню, мы видим, как ценности становятся высокодифференцированными, ожидания высокими, требования немедленными, а идентичности множественными. Все это происходит изза проникновения темпоральности в сферу повседневности. Возникает новая текучая, интенсивная и изменчивая реальность, требующая своего осмысления, изучения и дальнейшего с ней взаимодействия.

Новая социальная реальность стала причиной глобального управленческого кризиса, кризиса национальных государств, бюрократии и демократии. Управление потоками ценностей до сих пор происходит через представительную систему, накопление управленческого опыта через бюрократию, а освоение потока инноваций через сложное взаимодействие всех социальных систем. Но действующие модели устарели, они пассивны, их пропускная способность не справляется с объемом высвободившихся ценностей, нарастающим объемом нового опыта и инноваций. Они не соответствуют текущему уровню сложности социальной системы. На практике мы видим неэффективные государственные институты мониторинга, выявления и решения проблем, которые не готовы к возрастающему напряжению и неудовлетворенности людей.

В этой связи, возникает не только исследовательский интерес к явлению, но и социальный запрос на исследование процессов, устанавливающих новый текучий порядок, и того как они воздействуют на менее текучие структуры. Так, во второй половине ХХ в. возникает процессуальный тренд в теоретической социологии, призванный концептуализировать происходящие процессы, сделать их эмпирически доступными для исследования.

Данная работа направлена на то, чтобы произвести теоретическое осмысление обозначенного тренда, а также на последующую разработку процессно-ориентированного концептуального аппарата в обозначенных рамках.

Для того чтобы выявить тренд и продемонстрировать развитие направления нами были созданы два идеальных типа, представляющих два противоположных подхода в социологии. Первый подход, - объектно-ориентированный, - включает в себя объектные понятия, понимаемые как устойчивые во времени и фиксированные в пространстве объекты, как, например, структуры или системы. Второй - процессно-ориентированная социология. Смысловое содержание данного подхода отражено в процессных метафорах, понятиях и концептах, указывающих на трансформации в объектах. Следует отметить, что мы рассматриваем, прежде всего, идеальные типы, это говорит о том, что работа не направлена на поиск теорий, полностью относящихся к одному из них.

Усиление процессно-ориентированного тренда в социологии определяется нами как возрастание значения употребляемых социологами концепций потоковых структур для описания и объяснения социальной реальности. Рамка, определяющая концепции потоковых структур, носит такой же подвижный и множественный характер, как и объекты, попадающие в нее.

На ранних стадиях своего существования концепция потоковых структур оформляется в социологических теориях как процессное мышление. Оно выступает оппозицией объектному или статическому взгляду на объект исследования. Далее, процессное мышление оформляется в виде конкретных концепций, например, пространство потоков М. Кастельса и текучая современность З. Баумана или методологических подходов, как реляционная онтология Б. Латура, метод-сборка Дж. Ло или мобильности Дж. Урри.

Научная проблема: в рамках классического объектно-ориентированного подхода, выделенного в данной работе как идеальный тип, современные социальные процессы не поддаются адекватному описанию и объяснению. Данные процессы и явления находятся за пределами объектной исследовательской оптики социального ученого. В этой связи, в недрах данного подхода развивается процессная ориентация, направленная на приумножающиеся изменчивые и множественные объекты. Данный процесс требует теоретического осмысления в концепции потоковых структур.

Объект - комплекс теоретических работ из области социальных наук в рамках которых рассматриваются объектно- и процессно-ориентированные концепции.

Предмет исследования - место и роль процессно-ориентированных концепций в современной теоретической социологии.

Цель: Проследить развитие процессуального тренда в современных социологических теориях.

Задачи: 1. Выделить два идеальных типа, представляющих противоположные тенденции в теоретической социологии: объектный и процессный;

2. Выявить концепции и понятия, указывающие на объектную ориентацию классических социологических теорий Э. Дюркгейма, Т. Парсонса и Р. Мертона;

3. Раскрыть развитие процессного подхода в теориях глобализации М. Кастельса, З. Баумана и Дж. Урри;

4. Раскрыть развитие процессного подхода в современных социологических теориях Б. Латура, Дж. Ло, Анн-Мари Мол, К. Кнорр-Цетины и др. под общим названием «акторно-сетевая теория»;

5. Оформить концепцию потоковых структур на базе рассмотренных теорий, дав определение понятию потоковых структур, пространству потоков и свойствам «текучести» данных потоков;

6. Продемонстрировать применение концепции потоковых структур на примере исследования «исторической памяти» в России.

Структура работы.

Логика работы выстроена таким образом, чтобы последовательно раскрывать роль и указывать место концепций потоковых структур в социологических теориях.

Первая часть работы посвящена разбору объектно-ориентированной социологии. В качестве иллюстрации последней были использованы социологические теории, помещенные под общую рамку функционализма. Рассматриваются такие теоретические модели как метафора социального организма Э. Дюркгейма, теория систем Т. Парсонса, системно-функциональный подход в теории Р. Мертона.

Далее, в работе прослеживается развитие процессного подхода в современных теориях глобализации. Рассмотрены теории таких социологов как мобильности Дж. Урри, пространства потоков М. Кастельса, и текучей современности З. Баумана. На макроуровне исследований авторы ставят акцент преимущественно на материальных аспектах потоков. А именно на потоках людей, машин, мусора, образов, информации и технологий, перемещающихся по физическим инфраструктурам.

Наиболее значимым теоретическим пластом для процессного подхода выступает акторно-сетевая теория, которая представлена в исследовании работами Б. Латура, Дж. Ло, Анн-Мари Мол, К. Кнорр-Цетины, Д. Харауэй и др. Данный подход в полной мере раскрывает потенциал процессного мышления. Начиная с базового онтологического уровня и заканчивая прослеживанием мельчайших операций плетения сети и путешествия по ней потоков репрезентаций.

В процессе описания существующих подходов посредством идеальных типов, развивается сама метафора потока и демонстрируется ее разностороннее употребление рядом социологов. В результате, во второй части, оформляется собственный концепт потоковой структуры, в свете которого предлагается рассмотреть такой социальный феномен, как «коллективная память».

На примере изучения сетей «коллективной памяти» в России, демонстрируется процессное видение предмета исследования. Память, в данной связи, не является неким постоянным, незыблемым и независимым от политики объектом. Память представляется подвижной структурой. Сети памяти всегда находятся в состоянии противостояния друг с другом, более того, они вынуждены постоянно поддерживать существование действующей репрезентации прошлого. В результате было установлено, что концепция потоковых структур широко используется в рассмотренных социологических теориях, что демонстрирует их эвристический потенциал. Рассмотренный работе процессуальный подход на базе концепции потоковых структур представляется адекватным ответом на вызов ускоряющейся и изменчивой реальности.

1. Процессно-ориентированный и объектно-ориентированный подходы в современной социологии

1.1 Объектно-ориентированные подходы в функционализме

В данной работе все социологические подходы, теории и концепции условно разделены на две категории. В первую входят подходы рамках которых используются процессные понятия и метафоры. Во вторую, подходы, ориентированные на объектные понятия. Под объектными понятиями подразумеваются устойчивые во времени и фиксированные в пространстве: система, структура, конструкт. Следует отметить, что нет полностью процессно-ориентированных или объектно-ориентированных теорий, или концепций. Скорее есть превалирующая ориентация теоретика в ту или иную сторону. Значительной объектной-ориентированностью характеризуется функционализм, основоположником которого считается Эмиль Дюркгейм. Дюркгейм был одним из первых кто на социологическом языке изобразил общество с использованием метафоры организма. Одним из наиболее крупных продолжателей его традиции был Толкотт Парсонс. Он создал массивную макросоциологическую теорию общества, раскрывая функции социального действия и социальной системы, руководствуясь базовой предпосылкой воспроизводства социального порядка, через предписанные моральные нормы. Наконец, яркий представитель функционализма Роберт Кинг Мертон, идейный наследник Т. Парсонса. Он изобрел множество ed-hoc гипотез. То есть гипотез, защищающих теоретическое ядро функционализма, в значительной степени разработанного Т. Парсонсом, от критики в статичности и чрезмерной абстрактности.

Эмиль Дюркгейм (1858-1917), французский социолог, родоначальник функционализма. Нового подхода в социологии. Он был одним из первых, кто заложил традицию изучения общества, как неизменного, статичного монолита. Изменения или развитие не отрицалось, но они вытесняются на периферию. Считалось, что социальные изменения являются вторичным фактом, и более важны исследования неизменных, базовых социальных законов или фактов, а также того, что нарушает порядок [13, c. 67]. В этой связи, Э. Дюркгейм утверждал, что экономические, юридические, экономические и др. социальные институты сильно изменчивы, но доступны для научного исследования. Тем самым, подспудно считая, что сильно изменчивые структуры не доступны для исследования, и это справедливо, в рамках данного подхода [13, c. 96].

Само общество в существующем виде рассматривалось, как то, что в своей сути не изменяется и должно воспроизводить себя. Об этом свидетельствует введенное Э. Дюркгеймом понятие аномии, которую он охарактеризовал, как отклонение от действующих норм, вплоть до их исчезновения в состояние безнормности. [32, c. 282]. Иначе говоря, рассматривал аномию как дисфункцию социальной системы, которая проявляется в рассогласовании морали, целевых установок и нормативного поведения. Образно говоря, общество характеризуется, как балансирующая над пропастью хаоса система, порядок которой следует поддерживать для сохранения равновесия, иначе наступит аномия. Данная теоретическая позиция может быть справедливой, если в фокусе исследования стоит неизменное национальное государство или племя, с которым отождествляется общество. Но это лишь часть социальной реальности.

Э. Дюркгейм делал акцент на солидарности, как факторе порядка в обществе. Основой солидарности в современном обществе, согласно его утверждению, является разделение труда [12, c. 415]. Тут мы видим именно объектно-ориентированный подход, в рамках которого исследовательский взор направляется на механизмы, нарушающие или поддерживающие социальный порядок. При этом, действует базовая установка о существовании общества, где под обществом понимается система, образованная ассоциацией индивидов и представляющая собой особую реальность, наделенную своими особыми свойствами [13, c. 119].

Обильное использование биологических метафор было распространенным явлением в раннем социологическом теоретизировании. Индивиды выступали клеточками объединяющиеся в органы, а они, в свою очередь, в организм, который, либо себя воспроизводит, либо болеет, что в рамках социологии описывалось, как социальная проблема или дисфункция. Метафора организма, свойства которого переносили на органы государственного управления, безупречно справлялась со своей функцией описания координации и взаимодействия идеальных моделей социальных институтов [13, c. 13]. Но на практике, интенсификация социальных процессов и глубокое трансформации, происходящие в обществе (или обществах) не поддается адекватной интерпретации в рамках избранного пути. Кроме того, размышления Э. Дюркгейма о фактах социальной морфологии (анатомии) и физиологии, приводят его к выводу о том, что наиболее важными является именно морфологические факты, факты о структуре общества, так как общество, как особая надындивидуальная реальность развивается согласно внутренним законам, не сводимым к фактам психики или биологии [13, c. 119].

В центре внимания Э. Дюркгейма были, конечно же, институты, являющиеся социальным фактом. Институт им рассматривается как объект, а не как процесс. Это следует из его определения социологии, как науки об институтах, их генезисе и функционировании, где о развитии или трансформациях ничего не говорится, если не считать, что генезис не обретает конечной стадии. В институт Э. Дюркгейм включает все верования и порядок поведения, установленные группой [13, c. 20]. Институтами выступают государство, семья, право собственности, договор, наказание, ответственность и т.д. [13, c. 11]. Обратившись к характеристике коллективных представлений, как устойчивых явлений, мы увидим, что, институты, состоящие из этих представлений или верований и практик, являются такими же устойчивыми. Что еще раз подтверждает тезис об объектно-ориентированном подходе в социологии Дюркгейма, конечно же, он не исключает процессуальноть, но она выносится за пределы магистральной линии исследования.

Толкотт Парсонс (1902-1979) является основоположником функционального подхода в социологии, который был развит Р. Мертоном. Также носит название - структурно-функциональный подход. В своей работе «Система современных обществ» Т. Парсонс выстроил массивную теоретическую конструкцию, в рамках которой описывал социальное действие и современное общество, как подсистему системы действия. Под обществом, Т. Парсонс понимал социальную систему, которая имеет высокую степень стабильности отношений взаимообмена со средой, состоящей из других систем, а также имеет способность контролировать данный процесс взаимообмена в интересах осуществления интегративной функции [37, c. 20].

Структуру социального действия Т. Парсонс излагает, опираясь на теоретическую модель, состоящую из четырех подсистем: социальной, культурной, личностной и подсистемы поведенческого организма. Данным четырем подсистемам соответствуют четыре функции: интеграции, воспроизведения образца, целедостижения и адаптации. Данная модель носит название AGIL. Акроним AGIL расшифровывается как A - adaptation (адаптация), G - goal (целеполагание), I - integration (интеграция) и L - latency (латентная ф-я или воспроизводство образца). Функцию интеграции и координации индивидов и коллективов во взаимодействии выполняет социальная подсистема. Культурная подсистема воспроизводит, использует, сохраняет и изменяет комплекс символических значений-кодов, структурирующих взаимодействие. Личностная подсистема, как главный субъект действия, на базе своих потребностей вырабатывает мотивацию, выстраивая цели. Подсистема поведенческий организм выполняет функцию адаптации, как биологическая основа остальных подсистем, состоящая из воспринимающей и обрабатывающей информацию центральной нервной системы и механизма двигательной реакции на стимулы среды [37, c. 16].

Переходя на макроуровень, от действия к системе, Т. Парсонс применяет ту же модель. Общество, или социальная система, состоит из четырех подсистем: социетальное общество, воспроизводство образца или фидуциарная подсистема, иначе говоря - культура, политическая и экономическая подсистемы. В данной теоретической концепции реализован принцип матрешки, когда в один из четырех компонентов модели включены все четыре компонента, таким же образом в один компонент уровнем ниже включены все четыре и т.д. Так, центральным элементом в обоих моделях социальной системы и действия является подсистема, выполняющая интегративную функцию. Подсистема социетального общества соответствует социальной подсистеме действия, подсистема политическая соответствует личностной, фидуциарная - культурной, а экономическая соотносится с поведенческим организмом в системе действия. Данные подсистемы выполняют идентичные функции, с тем же распределением [37, c. 24].

Для анализа социальных систем, как систем, образующихся в последствии социального взаимодействия двух субъектов, Т. Парсонс использует переменные: ценности, нормы, коллективы и роли. Ценности выполняют функции сохранения и воспроизводства образца, соответствуя фидуциарной подсистеме. Именно ценностями индивиды руководствуются, когда принимают решения о действии. Нормы обеспечивают интеграцию социальной системы или социетального общества. На нормах возводится социальная система. Нормы выступают способами ориентации для дальнейших действий, они конкретны и специализированы. Коллективы, как структурный компонент политической подсистемы, выполняет функцию целедостижения. Коллектив отличается от совокупности индивидов тем, что существуют критерии отбора или различение - «свой/чужой», а сам коллектив дифференцирован по статусам, ролям и функциям. И, наконец, последняя переменная - роль, реализует функцию адаптации, посредством взаимных ожиданий индивидов. Роль выступает компонентом экономической подсистемы, повышая ее адаптивный потенциал [37, c. 18-19].

Итак, рассмотрев базовую теоретическую модель структуры социальной системы и социального действия, можно сделать вывод, что данная модель сосредотачивает все свое внимание на аспектах воспроизводства существующей системы. Отчетливым маркером данной ориентации выступает характеристика общества как системы, способной обеспечить высокую степень стабильности отношений взаимообмена со средой. Конечно, в теории Т. Парсонса также рассматриваются процессы развития. Например, в своей четырехфакторной модели общества, социолог привод аспекты процесса развития социальной системы: включение, генерализация ценностей, дифференциация, повышение адаптивного потенциала. Рассматривая данные аспекты более подробно, мы приходим к выводу, что каждый из них направлен так же на воспроизводство действующей системы.

Данный Т. Парсонсом теоретический инструментарий безусловно полезен в проведении исследований социальных систем, если мы исходим из парадигмы социального порядка, а не парадигмы непрерывного изменения общества. Ведь кроме статичной модели, Т. Парсонс аксиоматично использует понятие социальной системы, которое обладает весьма слабым эвристичным потенциалом в исследованиях социальных процессов в современных обществах.

Роберт Кинг Мертон (1910-2003), американский социолог продолжил традицию Т. Парсонса. Опираясь на критику модели социальной системы Т. Парсонса, он добавил концептуальные элементы поддерживающие теоретическое ядро. Как, например, концепт дисфункции, объясняющий возможные конфликты между различными социальными системами. Данные концепты, были направлены на то, чтобы включить в функциональный анализ динамизм, которого недостает теоретической модели Т. Парсонса. В остальном, теоретический подход Р. Мертона такой же объектно-ориентированный, как и рассмотренные выше, что отражено в концепции латентных функций и понятии аномии. Следуя традиции функционализма и социологизма Мертон стремился обосновать девиантность поведения не индивидуальными патологиями отдельных людей, а «культурной структурой» [32, c. 231].

Мертон предложил введение разделения функций на явные и латентные по причине ошибочного отождествления субъективных мотивов и объективных функций, как последствий действий, в функционализме. Подобное различение уже было сделано до него Э. Дюркгеймом [13, c. 112], но, тем не менее, существовал понятийно-терминологический беспорядок в социологии вокруг термина «функция» [32, c. 106]. Под явными функциями Р. Мертон понимал субъективные осознанные мотивации и цели, опирающиеся на потребности индивида. Напротив, в качестве латентных функций выступают объективные функциональные последствия действий группы, ведь социальные контакты внутри нее не ограничиваются общей целью. Иными словами, последствия коллективных действий не обязательно должны совпадать с номинально заявленными группой целями. Данное неосознанное поведение структурируется повторяющимися практиками, в конечном счете, направленными на удовлетворение неизменных потребностей [32, c. 158-162].

Положение о латентной функции, прекрасно раскрывается на примере американской политической машины, где «партийный бос» выполняет функции медиатора или человека, который согласовывает интересы различных групп. В тот период, когда Мертон проводил исследования, американское общество было выстроено таким образом, что, например, для постройки крупной железной дороги, проведения инфраструктурного проекта или стройки необходимо было согласование с другими участниками рынка и властью, или, на юридическом языке, был необходим сговор. Синдикаты образовывались потому, что иначе, в рамках данной системы, невозможно было реализовывать свои функции. Так же обстоят дела и с согласованием работы нелегального бизнеса: преступность, рэкет, проституция, торговля наркотиками и т.д. Совершенно бесполезно бороться с коррупцией, если она структурно необходима для всех форм бизнеса. Так же не имеет смысла уничтожение преступных синдикатов, т. к. возникший социальный вакуум будет необходимо заполнить вновь [32, c. 183].

Как видно, внесение Р. Мертоном понятий латентной и явной функций не привнесло в функционализм большей динамики, хотя, безусловно, расширило теоретический инструментарий для изучения статичных социальных структур и явлений в уже существующей системе норм и социальных институтов.

Другим понятием, отражающим объектную ориентацию Р. Мертона, является понятие аномии. Согласно Р. Мертону социальная структура или культура определяет цели и приемлемые способы достижения этих целей, которые регулируются нормами, укорененными в нравах и институтах [32, c. 245]. В данной связи аномия социологом рассматривается как расхождение между культурными нормами и социально структурированным возможностями членов групп действовать в соответствии с данными нормами культуры [32, c. 284]. Иначе говоря, явление социальной структуры, которое воздействует на индивида таким образом, что он вынужден нарушать установленные культурой нормативные предписания.

Р. Мертон предлагает следующую типологию форм приспособления к разрыву/соотношению между культурными целями и социально одобряемыми средствами их достижения: конформность, инновация, ритуализм, бегство и мятеж.

Индивид может менять форму адаптации в зависимости от того в какую сферу социальной реальности он включен. Так, чем общество более стабильно, тем более распространена конформность. В состоянии конформности индивид принимает как цели, так и средства предоставленные в рамках культуры.

Далее следуют формы адаптации к состоянию аномии, именуемые как девиантное поведение. Когда в обществе нарушена вертикальная мобильность, или институциональные барьеры не дают добиваться целей, то превалирует инновационный тип. Напротив, если цели становятся малозначимыми, или тают за рутиной, возникает ритуальная форма приспособления, где индивид все внимание уделяет средствам. Как, например, бюрократ, ритуально следующий уставу, даже тогда, когда это препятствует цели, ради которой организация, в которой он работает, была учреждена. Такая форма адаптации как бегство возникает как следствие выпадения индивида из общества, с полным отказом с его стороны от целей и средств. И, наконец, последняя форма адаптации - мятеж. Мятеж возникает как реакция индивидов на неприемлемые для них ценности в виде целей и средств их достижения, с желанием установить иные ценности, которым они сами следуют [32, c. 255].

Итак, из пяти рассмотренных форм адаптации индивида четыре последних: инновационное, ритуальное, бегство и мятеж представляют собой формы девиантного поведения, как адаптации к состоянию аномии. Р. Мертон противопоставляет их конформистской форме поведения. Только конформное поведение принимает заданные культурой цели и институционализированные средства, в отличии от остальных отбрасывающих что-то одно или все сразу, как в случае с бегством или мятежом [32, c. 231].

Понятие аномии указывает на то, что существует некий порядок и отличное от него состояние отклонения, в виде расхождения норм и возможностей. Соответственно, поведение в состоянии аномии рассматривается как девиантное, ненормальное. Подобный угол зрения не приемлем, особенно для современного общества, когда иного кроме как состояния аномии не существует, а локальные и короткие периоды порядка рассматриваются как аномалии или идеологические конструкции, которыми одна группа стремиться подчинить другую.

Рассматривая аномию как теоретическую концепцию Э. Дюркгейма, мы обозначили ее как признак объектно-ориентированной теории. Такой теории, которая сосредотачивает свое внимание на едином нормативном поле. В изложенной выше концепции Р. Мертона, данный аспект аномии еще более отчетливо иллюстрирует данное утверждение. Раскрывая понятие аномии, мы сталкиваемся с определенными доминирующими нормами, которые установлены в рамках определенной культуры. В современном обществе существует множество альтернативных друг другу групп, которые производят альтернативные ценностные наборы, при этом, эти ценности трансформируются изнутри в процессе их передачи и распространения. Теория обозначающая определенные ценности как главные, а остальные как вторичные, подспудно легитимирует первые, остальные определяя, как маргинальные.

Алвин Гоулднер (1920-1980). Одним из наиболее известных критиков функционализма Т. Парсонса и Р. Мертона является А. Гоулднер, многие тезисы которого направленны именно против объектно-ориентированности функционализма. А именно, критика разворачивается против приверженности к исследованию предписанных нормативных рамок и социального порядка, легитимированного моралью.

А. Гоулднер утверждает, что Т. Парсонса интересуют не социальные закономерности, а моральные нормы, согласно которым должны выстраиваться социальные отношения. При этом, любые отклонения от конституируемых культурой норм подразумеваются как маргинальные и несущественные [11, c. 287]. Сфера должного или предписанного доминирующей социальной группой часто находится за пределами большей части человеческого поведения. Как, например, ненормативное поведение на базе биологических инстинктов или действия, опирающиеся на латентные идентичности расы, пола, этноса, религии [11, c. 289].

Кроме критики ориентации на нормативное, А. Гоулднер критикует сосредоточенность функционалистов на поиске и изучении социального порядка. Ориентация на социальный порядок предполагает предпочтение структурам, а не процессам. Кроме того, стремление функционалистов к социальному порядку напрямую связанно со стремлением морально обосновать необходимость сохранения действующих институтов, закрепляющих неравенство в данном распределении богатства. При этом, если говорить о Э. Дюркгейме и Т. Парсонсе, функционалисты считают, что альтернативой действующему порядку выступает хаос [11, c. 292-296]. Хотя, в действительности, с концом действующего порядка приходит иной порядок, так, например, утверждал Р. Мертон, описывая такую форму аномии как бунт [32, c. 317]. Завершая свой пассаж А. Гоулднер пишет о функционализме, как о консервативной парадигме в социологии. Функционализм консервативен тем, - пишет социолог, - что выполняет задачу теоретического сопровождения порядка в индустриальном обществе вступая в альянс с государством всеобщего благоденствия [11, c. 387].

В самой теоретической социологии существование устойчивых структур и порядка отрицать нельзя, так-как их существование подтверждается эмпирически многочисленными исследованиями. Но подход к исследованию порядка лишен объяснительного аппарата для исследования гибридов, конфликтов, ненормативных действий, изменений систем и институционализации. Именно по этой причине, во второй половине XX в. в теоретической социологии стали больше уделять внимания именно динамичным аспектам социального и социальному изменению.

1.2 Процессно-ориентированное теоретизирование в исследованиях глобализации

В период конца XX в. и начала XXI в. в теоретической социологии наблюдается тренд на смещение акцента с объектов, систем, вневременных структур к структурам динамичным, процессным понятиям, таким как поток, течение, мобильность или пространство потоков. В данном разделе рассматриваются исследования процесса глобализации таких социологов как Мануэль Кастельс, Джон Урри и Зигмунд Бауман с целью раскрытия процессно-ориентированного подхода в теоретизировании. Необходимость в использовании процессных понятий во многом обусловлена изменениями, происходящими как на социетальном или глобальном уровне общества, так и на уровне микровзаимодействий. На рубеже XX-XXI вв. накопилось огромное количество фактов о событиях и протекающих процессах, не вписывающихся в статичные рамки. Многие теоретики ранее уже предпринимали попытки использовать процессуальные понятия во второй половине XX в. но они были не столь широко применимы как действующие на данный момент. В целом, внимание теоретических исследований было направленно на статичные, воспроизводящиеся структуры или системы. Начиная с XXI в. наблюдается тренд в использовании процессных понятий и характеристик. В данной работе рассматриваются концепции наиболее весомых и популярных теоретиков, которые внесли ощутимый вклад в популяризацию процессных метафор или понятий. Первой из трех проанализированных работ была работа М. Кастельса «Подъем сетевого общества», в русском варианте она носит название «Информационная эпоха: экономика, общество и культура», привнесла в теорию концепцию «пространства потоков». Второй, работа автора постмодернистского направления в социологии З. Баумана «Текучая современность», в ней автор дает широкую характеристику общества через метафору текучести. И наконец, третья работа Дж. Урри «Социология за пределами обществ: виды мобильности для XXI столетия», ее можно по праву считать самой важной в данном направлении, так как автор предлагает оформить текущее «мобильное теоретизирование» в парадигму.

Пространство потоков.

Процессное понимание социальных явлений, в совокупности с концентрацией внимания на процессах отрыва объектов от мест, характерно для многих современных социальных теоретиков. Как, например, преодоление физического пространства у Дж. Урри и А. Аппадураи, или преодоление пространства символического у М. Кастельса [46, c. 210].

Кастельс является одним из крупнейших и влиятельнейших теоретиков глобализации, который сделал весомый вклад в процессный подход, в частности, разрабатывая теорию пространства потоков, с последующим ее использованием для анализа взаимодействия пространства, общества и технологий [16, c. 335].

Коммуникационная революция, о которой писал Кастельс, как мировое явление, указывает на грандиозные изменения в обществе. Коммуникации расширили свой функционал, возможности и сферу охвата, благодаря распространению интерната и массовой компьютеризации, которая продолжается до сих пор. Результатом данной революции стало возникновение пространства потоков, что аккумулирует функциональность, ресурсы и власть [6, c. 216-217].

Теория пространства потоков. Для понимания сути теории пространства потоков М. Кастельса, прежде всего, необходимо обозначить, что он понимает под пространством. Итак, М. Кастельс понимает пространство, как выражение общества. Он утверждает, что географическое положение и само общество выстроены вокруг потоков капитала, информации, технологий, организационного взаимодействия, изображений, звуков и символов [16, c. 385]. Так, выражение общества реализуется в процессе непрерывного созидания пространства под воздействием динамики социальный структуры. Если рассматривать процесс выражения общества как временной поток, то его затвердевание в материально выраженном пространстве потоков можно обозначить «кристаллизация» в «застывшее» время [16, c. 385; 35, c. 58].

Сама же логика динамики социальных процессов, согласно предположению, М. Кастельса, основана на доминирующих интересах той или иной социальной группы. В данном случае, в качестве такой социальной группы выступает менеджерская, технократическая и политическая группы. В качестве характерных и ключевых особенностей данной группы можно выделить: космополитизм, детерриториальность, сверхвысокую мобильность, обладание властью и богатством. Группы с подобным набором характеристик принято называть элитами. Эта элита формирует направленные потоки коммуникаций, финансовых ресурсов, власти, которые, в свою очередь, создают вокруг себя пространство потоков [16, c. 388-389]. Под потоками М. Кастельс понимает «целенаправленные, повторяющиеся, программируемые, последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединенными позициями, которые занимают социальные акторы в экономических, политических и символических структурах общества», исходя из этого пространство потоков - это «материальная организация социальных практик в разделенном времени, работающих через потоки» [16, c. 386]. Таким образом, небольшая группа обладающих властью и ресурсами элит в процессе обмена и взаимодействия между собой в разных структурах общества создают определенную форму материальной инфраструктуры, которая поддерживала бы данные практики.

Конфликт с пространством мест. В своей работе М. Кастельс пространство потоков аналитически противопоставляет пространству мест. Под местами понимается - территория, форма, функция и значение которой содержится в границах физической близости [16, c. 394]. По сути, местами выступают пространства или, как утверждает Кастельс, общества, исключенные из глобальной системы разделения труда, жизнь которого сосредоточена в рамках своих границ. Другими словами, это локальное пространство культурных и социальных значений. В таком пространстве мест проживает большая часть населения Земли. Населения, которое конструирует свою локальную идентичность, в противоположность идентичности глобальной - космополитической. Так, возникает противоречие и неравенство между локальными идентичностями и властью, сконцентрированной в глобальных потоках [6, c. 216].

С другой стороны, можно рассмотреть соотношение мест и потоков через призму концептов скорости и темпа, как единиц измерения общественной жизни. Глобальные потоки позволяют с огромной скоростью перемещаться по всему миру и связываться в любое время по необходимости. В тоже время места исключены из этого процесса. Такие места являют собой «образ нищеты», и именуются «нежизнеспособными». Такими местами могут быть деревни, города и даже целые страны,

процессный социологический теоретик кастельс

В данной работе были разработаны два идеальных типа: объектно-ориентированный и процессно-ориентированный подходы в социологии. Первый, характеризуется тем, что в его рамках используются понятия и концепции, описывающие объекты исследования как статичные и неподвижные. Наиболее распространенными являются понятия структуры, системы и порядка. Второй, процессный тип, раскрывает такой подход социологии, который учитывает динамику и изменчивость объектов. В рамках данного подхода порядок выступает аномалией в отличии от изменения.

На базе представленных идеальных типов объектно- процессно-ориентированной социологии была раскрыта динамика развития процессной ориентации в современных социологических теориях. Для этого, прежде всего, выявлены понятия и концепции, указывающие на объектную ориентацию некоторых подходов в классической социологии. Среди них понятие аномии, концепции порядка и института как социального факта, и метафора организма у Э. Дюркгейма. Использование модели структуры, социальной системы и социального действия для описания социального порядка, и аспектов воспроизводства существующей системы у Т. Парсонса. Наконец, концепция культурной структуры и аномии у Р. Мертона, развивающего традицию изучения социального порядка в рамках большого направления функционализма.

Проделанный анализ позволил сформировать теоретический полюс, оттеняющий новую тенденцию, которая начала его постепенно вытеснять. А именно внедрение подходов, концепций, понятий, метафор и методов, ориентированных на процесс, под общим названием концепции потоковых структур.

Были представлены различные реализации концепции потоковых структур в современных социологических теориях, в разной мере ориентированных на исследование процесса. Так как исследования глобализации проводились в более ранний исторический период, чем исследования в рамках предложенной в данной работе версии акторно-сетевого подхода, мы решили начать именно с них. Были рассмотрены такие концепции, как концепция потоковых структур М. Кастельса, концепция текучей современности З. Баумана и концепция мобильности Дж. Урри, которая в основе своей вступает призывом к использованию «мобильных» метафор для описания процессуальности социальной реальности. Данный пул исследований характеризуется совей ориентацией на материальные потоки. М. Кастельс пишет о пространстве из телекоммуникационных сетей и дорог, по которым перемещаются последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединенными позициями, занимаемые акторами в различных структурах общества. З. Бауман описывает трансформацию материального производства, превращающего повседневность в турбулентную среду, где каждый новый день непредсказуем. А Дж. Урри прямо пишет о необходимости исследований перемещений вещей, товаров, людей, технологий, отходов, образов и т.д. и тех последствий, которые они вызывают.

Далее, была раскрыта преимущественно процессная ориентация подходов под общей рамкой акторно-сетевой теории. Прежде всего, это онтологическая, и следующая за ней методологическая база, представленная Б. Латуром и Дж. Ло. В нее входит реляционная онтология, как онтология действия и отношений, а не сущностей и субстанций. То есть, принимается аксиома о возможности существования только в действии, что выражается в отношениях (реляциях). Социальное в рамках данной онтологии переопределяется, и предстает в виде потоков действий, которые существуют, концентрируются, создаются и передаются благодаря посредникам. Было определено, что в рамках данной онтологии проводят свои исследования А. Мол, используя концепцию «множественной реальности»; Д. Харауэй работающая с метафорой киборга, которую она использует для описания множественной и изменчивой идентичности индивида; Кнорр-Цетина, выделившая концепт изменчивых и раскрывающихся «эпистемических объектов».

Кроме реляционной онтологии, нами была выделена процессная. Данная онтология выставляет (или снимает) ограничения на способ работы с эмпирической реальностью, в следствии чего объекты воспринимаются, как доступные в чувственном восприятии, благодаря их конструированию наблюдателем в момент наблюдения. То есть принимается установка на то, что все, что фиксируется человеком в процессе наблюдения за объектом, не более чем паттерн или репрезентация, собранная в данный момент времени и конкретном месте, а не сам объект. Следствием данного тезиса является признание факта нагромождения или добавления к уже существующим объектам еще большего числа объектов их «описывающих». Хотя на практике действующих с ними параллельно, став полноценной частью реальности. Другими словами, из данной онтологической установки выплывает перформативный подход.

Далее был проанализирован «метод-сборка», предложенный Дж. Ло как метод, характеризующий процессный подход в социологии. В результате чего было выявлено, что в его основание входят рассмотренные выше реляционная и процессная онтологии, принцип перформативности и генерализованной симметрии, как неприятие разделения на «социальное» и «материальное».

Во второй главе была произведена концептуализация потоковых структур, где под потоковой структурой, понимается распределенное действие или практика, воплощающаяся в местах сопротивлений в объектах (акторах), образуя таким образом сеть отношений. Сами потоковые структуры доступны для познания как на эмпирическом уровне, так и на более высоком уровне абстракции, где можно также пробовать создавать структуры, более общие, чем те, что создаются на эмпирическом уровне.

Выделено три типа пространств перемещения потоковых структур: временное, евклидово и семиотическое. В евклидовом или географическом пространстве материальных объектов потоком выступают движения объектов, таких, как люди, вещи, товары, машины, отходы, материально выраженные идеи и образы в виде световых сигналов или материальных носителей. Семиотическое пространство добавляет к выше обозначенным потокам еще и потоки репрезентаций, когда смысловые потоки, собранные акторами, перемещаются внутри сети между акторами или сменяют друг друга с течением времени. И, наконец, временное пространство, где потоком выступает движение самой эмпирической материально-семиотической сети во времени.

В зависимости от степени подвижности или текучести потока предложено четыре состояния, в которых пребывает практика, от сверхподвижного и инновационного, до фиксации на единой репрезентации в рамках созданной сети. Нулевая степень соответствует бездействию. Первая, описывает создание новых репрезентаций. Вторая - создание новых и движение по уже созданным каналам. Третья - концентрацию исключительно на движении уже внутри созданной сети. Наконец, четвертая степень, когда акторы, согласовав множественность, превращают ее в единственность. Другими словами, формируется единственная репрезентация или объект, выраженный, например, в понятии, технологии, практике, продукте и т. п.

Для иллюстрации представленной концепции потоковых структур были использованы результаты исследования коллективной памяти, проведенного ассоциацией «Вольное историческое общество». В качестве модели были использованы описанные в исследовании сети памяти. «Первая» государственная память и «вторая» память «снизу», состоящая из множества, часто не связанных между собой, сетей. В работе продемонстрированно то, как рассмотренные сети не могут существовать без постоянного воспроизводства практик, то есть без поддержки. Репрезентации внутри сетей подвергаются постоянному пересмотру, тем самым обеспечивая непрерывную их циркуляцию и наслоение, как следствие накапливания исторического опыта и работы акторов сети. Представленные сети приходят в прямое столкновение стремясь распространить свою репрезентацию исторической памяти или нарратив в социальном пространстве, серди как можно большего числа людей. Данный конфликт, как и все остальные конфликты, возможно разрешить двумя путями: либо через силовое навязывание, либо через диалог и приумножения накопленного опыта солидарности. Благодаря подобным исследованиям, происходит рефлексия протекающих процессов в сфере исторической политики, сначала на уровне исследовательского сообщества, и возможно, далее, на уровне общества. Данный процесс будет существенным вкладом в дело движения по построению общего мира.

В результате проведенного теоретического исследования было выявлено широкое распространение различных вариаций концепции потоковых структур в современных социологических теориях. Конечно, в исследование не попали все социологические теории, поэтому нельзя судить о тренде в сторону процессуальности в масштабах всей социологической теории. Но исходя от обратного, если рассматривать доминирующие социологические теории XX в., то можно утверждать, что именно их преимущественная объектная ориентированность, несмотря на безупречный теоретический язык, стала причиной отказа от данных теорий. Напротив, процессная ориентированность социологических подходов под общей рамкой акторно-сетевая теория послужила драйвером их популярности и, главное, применимости в современных условиях динамично меняющегося мира с размытыми границами. Процессно-ориентированная социология, тесно связанная с критическим и эмпирическим крылом социологии, продолжает традицию разоблачения объектов, то есть выявления их сконструированности; одновременно проводя описание и производя объяснения, опирается на детальные эмпирические исследования, проведенные с использованием процессных метафор, концепций и методов, как, например, метод-сборка.

Несмотря на тенденцию вытеснения объектно-ориентированной социологии процессной, на данный момент все еще сильна ориентация на статичность и неподвижность. Но ускоряющаяся и изменчивая реальность заставляет пересматривать старые паттерны, образцы поведения и объекты. Более того, новых конструкций возникает слишком много, и они существуют слишком недолго, чтобы иметь возможность продолжать классифицировать их классическим способом, загоняя в определенные рамки. Адекватным ответом на данный вызов является усиление процессуального тренда, заключающегося в ориентации не на продукт сборки, а на саму практику. Так, исследователь поднимается на более рефлексивный уровень относительно конструирования эмпирических паттернов и теоретических обобщений. Поэтому, сегодня процессно-ориентированная социология является критически важным и необходимым инструментом в изучении социальной реальности.

Опираясь на проведенное исследование процессуальности в современных социологических теориях, социологи могут рационально привносить процессуальность в свои исследования используя концепции потоковых структур, тем самым расширяя исследовательскую оптику.

1. Астахов С.С., Гавриленко С.М., Писарев А.А. Акторно-сетевая теория: незавершенная сборка // Философско-литературный журнал Логос. 2017. № 1 (27). C. 1-40.

2. Бауман З. Текучая современность / З. Бауман, под ред. Ю.В. Асочакова. СПБ.: Питер, 2008. 240c.

3. Блур Д. Анти-Латур // Философско-литературный журнал Логос. 2017. № 1 (27). C. 85-134.

4. Блур Д. Ответ Бруно Латуру // Философско-литературный журнал Логос. 2017. № 1 (27). C. 163-172.

5. Блур Д. Сильная программа в социологии знания // Философско-литературный журнал Логос. 2002. № 6 (5). C. 35.

6. Бобова Л.А. Мануэль Кастельс: влияние сетевого общества на характер социальных коммуникаций // Вестник МГИМО Университета. 2013. № 5 (32). C. 213-220.

7. Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения / Р. Будон. М.: Аспект-Пресс, 1998. 284 c.

8. Вахштайн В. Возвращение материального. «Пространства», «сети», «потоки» в акторно-сетевой теории // Социологическое обозрение. 2005. № 1 (4). C. 94-115.

9. Вахштайн В. Джон Ло: социология между семиотикой и топологией // Социологическое обозрение. 2006. № 1 (5). C. 24-29.

10. Вахштайн В. «Поворот к материальному»: тридцать лет спустя // Социология власти. 2015. № 1 (27). C. 8-16.

11. Гоулднер А.У. Наступающий кризис западной социологии / А.У. Гоулднер. СПБ.: Наука, 2003. 576 c.

12. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Э. Дюркгейм. М.: Канон, 1995. 352 c.

13. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда / Э. Дюркгейм. М.: Канон, 1996. 432c.

14. Иванов Д.В. К теории потоковых структур // Социологические исследования. 2012. № 4. C. 8-16.

15. Круталевич А.Н. Мобильность как ценность в «западных» теориях современной культуры // STUDIA CULTURE. 2014. № 22. С. 100-106.

16. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кастельс, под науч. ред. О.И. Шкаратана. М.: ГУ ВШЭ, 2000. 608с.

17. Кнорр-Цетина К., Брюггер У. Рынок как объект привязанности: исследование постсоциальных отношений на финансовых рынках // Социология вещей. Сборник статей / под ред. В. Вахштайна. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006. С. 307-341.

18. Кнорр-Цетина К. Социальность и объекты. Социальные отношения в постсоциальных обществах знания рынках // Социология вещей. Сборник статей / под ред. В. Вахштайна. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006. С. 267-306.

19. Латур Б. Где недостающая масса? Социология одной двери // Неприкосновенный запас. 2004. № 34. С. 5-19.

20. Латур Б. Дэвиду Блуру… и не только: ответ на «Анти-Латур» Дэвида Блура // Логос. 2017. Т.27. №1 С. 135-163.

21. Латур Б. Когда вещи дают отпор: возможный вклад «исследований науки» в общественные науки // Социология вещей. Сборник статей / под ред. Вахштайна. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006. С. 342-365.

22. Латур Б. Надежды конструктивизма // Социология вещей. Сборник статей / под ред. Вахштайна. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006. С. 365-390.

23. Латур Б. Об интеробъективности // Социологическое обозрение. 2007. Т. 6. № 2. С. 79-96.

24. Латур Б. Нового Времени не было. Эссе по симметричной антропологии / пер. с фр. Д. Я. Калугина, под науч. ред. О.В. Хархордин. СПБ.: Изд-во Европ. ун-та в С.-Петербурге, 2006. 240с.

25. Латур Б. Пересборка социального: введение в акторно-сетевую теорию / Б. Латур, пер. с англ. И. Полонской, под ред. С. Гавриленко. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014. 382с.

26. Латур Б. Политика объяснения: альтернатива // Социология власти. №8. 2012. C. 133-144.

27. Ло Д. Объекты и пространства // Социологическое обозрение. 2006. Т. 5. № 1. С. 32-35.

28. Ло Д. Оптика опроса // Социология власти. 2012. № 4-5(1). С. 218-239.

29. Ло Д. После метода: беспорядок и социальная наука / Д. Ло. М.: Изд-во Института Гайдара, 2015. 352 с.

30. Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории / Н. Луман, под ред. Н. А. Головина. СПБ.: Наука, 2007. 648 c.

31. Мальцева Д.В. Проект спасения социологии в акторно-сетевой теории Б. Латура // Мониторинг общественного мнения. 2014. №6 (124). С. 3-14.

32. Мертон Р. Социальная теория и социальная структура / Р. Мертон. М.: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. 873 с.

33. Миллс Ч. Социологическое воображение / Ч. Миллс, пер. с англ. О.А. Оберемко, под ред. Г. С. Батыгина. М.: Издательский Дом NOTA BENE, 2001. 264с.

34. Мол А. Множественное тело // Социология власти. 2015. Т. 27. № 1. С. 232-247.

35. Назарчук А.В. Социальное время и социальное пространство в концепции сетевого общества // Вопросы философии. 2012. № 9. С. 56-66.

36. Напреенко И.В. Семиотический поворот в STS: теория референта Бруно Латура // Социология власти. 2013. №1-2. С. 75-98.

37. Парсонс Т. Система современных обществ / Т. Парсонс, под ред. М. С. Ковалева. М.: Аспект-Пресс, 1998. 270c.

38. Подвойский Д. Г. Вызовы «текучей современности»: ответы Зигмунта Баумана // Человек. 2010. № 1. С. 66-78.

39. Полякова Н.Л. Методологические основания построения теории общества в социологии конца XX - начала XXI в.: отход от «Социологической ортодоксии» // Вестник Московского университета. 2011. № 4 (18). С. 76-93.

40. Руденко Н. Сети, знание и реальность: проблематика социальной топологии в концепции Джона Ло // Социология власти. 2012. № 6-7. С. 38-51.

41. Урри Д. Мобильности / Д. Урри. М.: Праксис. 2012. 576с.

42. Урри Д. Социология за пределами обществ: виды мобильности для XXI столетия / Д. Урри, пер. с англ. Д. Калечкина. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012. 336с.

43. Федотов Л.Н., Китаева О.Н. Новые категории социологии // Знание. Понимание. Умение. 2013. № 1. С. 235-238.

44. Харман Г. Сети и ассамбляжи: возрождение вещей у Латура и ДЕЛАНДА (2007). // пер. с англ. А. Писарев, под ред. С. Гавриленко, А. Писарев.

45. Харауэй Д. Манифест киборгов: наука, технология и социалистический феминизм 1980-х гг. // Гендерная теория и искусство: антология: 1970-2000. М.: РОССПЭН, 2005. С. 322-377.

46. Щекотин Е.В. Онтология «турбулентного социума»: понятия и принципы // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. № 12. Ч. 4. С. 210-212.

47. «Какое прошлое нужно будущему России?»: аналитический отчет по социологическому исследованию / Ассоциация «Вольное историческое общество» по заказу Комитета гражданских инициатив / Г.Б. Юдин, Д.О. Хлевнюк, А.С. Максимова и др. Моск. 2017.

48. Costas J. Problematizing Mobility: A Metaphor of Stickiness, Non-Places and the Kinetic Elite // Organization Studies. 2013. Vol 34. Issue 10. P. 1467-1485.

49. Latour B. Why Has Critique Run Out of Steam? From Matters of Fact to Matters of Concern // Critical Inquiry. 2004. vol. 30. P. 225-248.

50. Mol А., Law J. Regions, Networks and Fluids: Anaemia and Social Topology // Social Studies of Science. 1994. vol. 24. №.4. P 641-671.

51. Sheller M. The new mobilities paradigm for a live sociology // Current Sociology. 2014. vol. 62. №6. P. 789-811.

52. Sheller M., Urry J. The new mobilities paradigm // Environment and Planning. 2006. vol. 38. P. 207-226.

Размещено на .ru