Колокольный мотив в произведениях Н.С. Лескова - Дипломная работа

На протяжении всего периода существования в России колоколов, начиная с конца X (988 год) и ограничиваясь началом XX века, говорить о наличии или о начале формирования науки о колоколах в нашей стране мы не можем: все, кто так или иначе был связан с колоколами (литейщики, звонари, другие люди), хранили секреты своего мастерства в глубокой тайне и, если и передавали их, то лишь в единичных случаях. Накопленные тысячелетием культурные и духовные ценности, так или иначе, связанные с религией, были утрачены, уничтожены, практически исчезла русская колокольная традиция - унесли в могилу многолетний и многовековой опыт известные и «безымянные» звонари, литейщики, были переплавлены многие колокола, остальные - проданы, разбиты, розданы по музеям, была уничтожена немногая литература, связанная с колоколами, закрылись последние литейные отделы и заводы. Новым, перспективным, интересным для научных изысканий и малоисследованным остается аспект «Колокола в культуре», если брать уже - «Колокола в литературе». Как колокола отражались в сознании людей того времени и преломлялись в сознании писателя-художника, как писатель «вплетал» этот образ в произведение, как атрибут времени, или что-то влияющее на ход событий, что затрагивали в душе они, с какими поверьями были связаны. Но именно это-то и позволило Лескову стать в литературе новатором, ибо зарождение нового в литературе часто идет именно снизу - от второстепенных и полуделовых жанров, от прозы писем, от рассказов и разговоров, от приближения к обыденности и повседневности; [31] отмечая современном литературоведении процесс переосмысления работ Лескова, определяет место писателя в русском и, отчасти, мировом литературном процессе (о близости Лескова и Диккенса): Лесков, безусловно, писатель первого ряда.лесков колокол литературоведениеТочного ответа на вопросы «где и когда впервые был использован колокол», «кто и когда отлил первый колокол» современная наука о колоколах, кампанология, дать не может. На сегодняшний день ситуация в кампанологии не изменилась, исторические данные не позволяют перейти науке о колоколах на язык конкретики, а «доказательства», добытые археологами, все также имеют единичный характер и не уступают друг - другу по древности происхождения. По наиболее точным данным из имеющихся в науке, чуть большее «право на жизнь» получили две гипотезы: колокольчики и бубенцы появились одновременно в разных культурных центрах и родиной колокольчиков является Китай [38, с.57]. Как бы не были различны предположения ученых и обоснованны их аргументы, тем не менее, на сегодняшний день наиболее достоверны следующие факты: изготовление колоколов относится к глубокой древности; они были известны народам Древнего Ирана и Месопотамии, евреям, египтянам, римлянам, грекам, скифам, этрускам, а так же китайцам и японцам; колокола этих культур не уступают друг другу по древности происхождения. Император придает колоколам статус государственного достояния, он время от времени повелевает отлить их для той или иной церкви, поощряет искусных мастеров, устанавливает порядок вывоза колоколов за пределы державы наряду с прочими ценностями [38, с.60].Колокол становится с одной стороны ненавистным Мцыри - «Он с детских лет уже не раз/ Сгонял виденья снов живых /Про милых, близких и родных…», с другой стороны герой настолько измучен, опустошен тоской по родной стихии и своим несмирением с судьбой, что будто сам превращается в колокол «Казалось, звон тот выходил/ Из сердца - будто кто-нибудь/ Железом ударял мне в грудь…». В этом эпизоде совпадает пик переживаний Михеича и пик Праздника (первые возгласы «Христос Воскресе!»), колокола здесь СОЧУВСТВУЮТ, СОЖИВУТ с героем, помогая преодолеть ему тяжесть забот, обид и, главное, со спокойным, чистым сердцем, выполнив исправно послушание, умереть. Здесь колокола становятся и эмблемой легенды, а по сути архитипа Кижей, и уподобляются части аллегорического храма, храму - человеку («В душе,/ Всегда открытой недругу и другу,/ Живет любовь, и благость, и молитва, /И словно тихий слышится в ней звон…»). К вышеперечисленным ситуациям «вторичной роли» исследуемого предмета в повестях и рассказах добавляются и некоторые другие случаи: · колокол как часть традиции (присяга под колоколами - проверка на правдивость, под звоном человек не может говорить неправду), обычая (на радостях, при великих праздниках, знаменательных событиях трезвонить ): «Мать просила подвергнуть их очистительной присяге, с перезвоном колоколов и со всею процедурою, которая, простым людям представляется такою могущественною против человека, затворившего свою совесть зову чести.». Эти несоответствия завершаются «взрывом» звона - «громким трезвоном во вся колокола» (трезвон - звон с использованием двух и более колоколов; большое количество колоколов и сила звука целенаправленно «подчеркиваются» повествователем).Из этих произведений были отобраны фрагменты (всего-128), с целью проанализировать разновидности функций мотива колокольного звона в творчестве Лескова, включая звон колоко

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава I. Колокола в русской истории, культуре, литературе

I.I История. Колокола России

I.II Колокола в творчестве писателей XIX века

Глава II. Колокольные мотивы в произведениях Н.С. Лескова

Заключение

Библиография

Приложение

Тема нашего исследования затрагивает три сферы науки: кампанологию, изучение творчества Н.С. Лескова (так называемое лесковедение, затрагивающее все сферы литературоведения и лингвистики), теорию мотива.

На протяжении всего периода существования в России колоколов, начиная с конца X (988 год) и ограничиваясь началом XX века, говорить о наличии или о начале формирования науки о колоколах в нашей стране мы не можем: все, кто так или иначе был связан с колоколами (литейщики, звонари, другие люди), хранили секреты своего мастерства в глубокой тайне и, если и передавали их, то лишь в единичных случаях. Дело и в том, что необходимости в такой науке не было - колокольная традиция была «жива», способ ее передачи «из уст в уста» работал на протяжении почти десяти веков. Семидесятилетний период большевистской власти, особенно первый сорокалетний период (правление Ленина и Сталина), не только в истории колоколов, но и Православия, сыграл знаковую роль. Накопленные тысячелетием культурные и духовные ценности, так или иначе, связанные с религией, были утрачены, уничтожены, практически исчезла русская колокольная традиция - унесли в могилу многолетний и многовековой опыт известные и «безымянные» звонари, литейщики, были переплавлены многие колокола, остальные - проданы, разбиты, розданы по музеям, была уничтожена немногая литература, связанная с колоколами, закрылись последние литейные отделы и заводы. Лишь немногие люди продолжали заниматься или только начинали по-настоящему интересоваться колокольным делом.

В 1982 году в Московском доме ученых была проведена первая научная конференция «Колокола. История и современность». «Спектр отраслей знания, затронутых в докладах, был поразительно широк: история, этнография, краеведение, металлофизика, математика, акустика, музейное дело, музыковедение, архитектура…». После прошло еще несколько подобных конференций, был выпущен сборник научных статей «Колокола. История и современность»[38, с.32]. Необходимо отметить, не смотря на то, что колоколами заинтересовались, что звон и литье их успешно возрождается, и довольно успешно, все же исследовательская база кампанологии небогата, в определенных отраслях колокольного искусства до сих пор существуют целые лакуны, которые необходимо восстановить.

Новым, перспективным, интересным для научных изысканий и малоисследованным остается аспект «Колокола в культуре», если брать уже - «Колокола в литературе». Как колокола отражались в сознании людей того времени и преломлялись в сознании писателя-художника, как писатель «вплетал» этот образ в произведение, как атрибут времени, или что-то влияющее на ход событий, что затрагивали в душе они, с какими поверьями были связаны. На данный момент уже имеются несколько работ ученых - кампанологов в этой области (Л.Д. Благовещенская, Н.И. Оловянишников и др.), но необходимо отметить, что все эти работы отличаются фактологичностью, стремлением зафиксировать, что «это есть». Наше исследование на фоне предыдущих отличается принципиальной новизной и актуальностью, в первую очередь изза того, что нас будет интересовать не только наличие в произведениях колоколов, но и более глубокие моменты, связанные с личностью автора, архитектоникой и сюжетом произведения.

В нашей работе мы будем опираться на наиболее авторитетные и доказательные работы по кампанологии следующих ученых: Благовещенской Л.Д., Тосина С.Г, Пухначева Ю.Н, Оловянишникова Н.И .

В работах по творчеству Н.С. Лескова, в большинстве случаев, авторы исследуют лингвистическую и речевую сторону его произведений. В основном Лесков для них - тонкий лингвист, знаток народного быта, автор «антинигилистических романов», обладающий «буйным памфлетным дарованием» [О.Е. Майорова, 33], мастер, виртуозно и очень точно имитирующий манеру сказа [А.Б. Грибанов, 10], создатель «вычурного слова, пестрой фразы» и «яркой, выпуклой, причудливой фабулы» [М. Меньшиков, 34] и обладатель «изощренного художественного языка» [О.Е. Майорова, 33], писатель, начавший использовать индивидуально-авторские образования, как выразительное художественное средство [Головачева О.С. 8]. Его творчество - «истинно народное и глубоко реалистичное» [Ю.В. Барковская., 3].

Не стремясь преуменьшить научную ценность вышеперечисленных работ мы не можем не отметить, что данные исследования, изза упущения контекста некоторых фактов, обстоятельств биографии писателя, «творческого контекста» и некоторых других моментов, несколько однобоко, фрагментарно и не совсем объективно характеризуют творчество Лескова, «снижая» художественную и духовно-эстетическую ценность его произведений, таким образом, незаслуженно умаляя личность писателя в ряду классиков XIX века

Большей полнотой и глубиной (таких работ еще меньше), а, следовательно, и более высокой степенью объективности, на наш взгляд, отличаются следующие работы.

Д.С. Лихачев, «Особенности поэтики произведений Н.С. Лескова» (1982). Автор, на основе выделения идиостилевых и новаторских черт творчества писателя, учета исторических и жизненных обстоятельств, дает крепко аргументированное обоснование, а потому и объективную оценку трудам писателя: Первое, на что я хочу обратить внимание,- это на поиски Лесковым в области литературных жанров. Он все время ищет, пробует свои силы в новых и новых жанрах, часть которых берет из «деловой» письменности, из литературы журнальной, газетной или научной прозы.Лесков как бы избегает обычных для литературы жанров.

Есть у Лескова такая придуманная им литературная форма - «пейзаж и жанр» (под «жанром» Лесков разумеет жанровые картины). .

Обратим внимание еще на один чрезвычайно характерный прием художественной прозы Лескова - его пристрастие к особым словечкам-искажениям в духе народной этимологии и к созданию загадочных терминов для разных явлений….Это и прием литературной интриги, существенный элемент сюжетного построения его произведений. ;

Вся деятельность Лескова как писателя, его поиски подчинены задаче «скрываться», уходить из ненавистной ему среды, прятаться, говорить как бы с чужого голоса. И чудаков он мог любить - потому, что он в известной мере отождествлял их с собой. … «Отвержение от литературы» сказалось во всем характере творчества Лескова. Но можно ли признать, что оно сформировало все его особенности? Нет! Тут было все вместе: «отвержение» создавало характер творчества, а характер творчества и стиль в широком смысле этого слова вели к «отвержению от литературы» - от литературы переднего ряда, разумеется, только. Но именно это-то и позволило Лескову стать в литературе новатором, ибо зарождение нового в литературе часто идет именно снизу - от второстепенных и полуделовых жанров, от прозы писем, от рассказов и разговоров, от приближения к обыденности и повседневности; [31] отмечая современном литературоведении процесс переосмысления работ Лескова, определяет место писателя в русском и, отчасти, мировом литературном процессе (о близости Лескова и Диккенса): Лесков, безусловно, писатель первого ряда. Значение его постепенно растет в нашей литературе: возрастает его влияние на литературу, возрастает интерес к нему читателей. Однако назвать его классиком русской литературы трудно. Он изумительный экспериментатор, породивший целую волну таких же экспериментаторов в русской литературе.

Без Лескова русская литература утратила бы значительную долю своего национального колорита и национальной проблемности. . [31]

Б.Я. Бухштаб «Сказы о народных праведниках». Автор этой статьи подробно анализирует языковые особенности произведений Лескова, обращаясь к сказам писателя и углубляя, на основе этого исследования, понимание характеров героев (используя классификации праведников). Обращаясь к словам Горького, творчеству Чехова, Б.Я. Бухштаб дает исторически-документальную картину положения писателя в литературных кругах, описывает и приводит доводы, мотивирующие поступки Лескова, высказывает свою точку зрения на сложившееся предвзятое отношение к писателю.

По словам Горького, "А. П. Чехов говорил, что очень многим обязан" Лескову. Чехов учился у Лескова плотной концентрации жизненных явлений, "тихой" иронии, умению подсказать читателю оценки и выводы, не навязывая их. Для Чехова характерен тот же широкий охват жизни во всех ее проявлениях сверху донизу. Горький не раз говорил о значении Лескова для его творчества. Отчасти под влиянием Лескова, сообщает он, "решено было мною самому пойти посмотреть, как живет "народ""; "Лесков несомненно влиял на меня поразительным знанием и богатством языка".[5, с.145]

Н.А. Каргополов, Н. Е. Меднис «Оппозиция «жизнь - житие» в романе Лескова «Соборяне»». Авторы данной работы обращаются к жанровому вневременному и современному контексту («житие Протопопа Аввакума» и жития последней трети XIX века «Моя жизнь», «Житие великого грешника» и др.), анализу выразительных возможностей жанра, к личностно-биографическому аспекту (анализ значимости жанра для писателя, мотивации жанрового выбора, прямые цитации Н.С. Лескова и т.д.), Лесков : «Характеры лиц, о коих сложены житийные повести, являют духовную красоту нашего народа». [15, с.140]

Жанр жития выделяет и предельно концентрирует исключительные признаки и поступки идеального героя, позволяет четко обрисовать образ человека, выламывающегося из среды и вступающего в борьбу с ней. [15, с.141] к анализу места и роли анализируемого концепта в организации структуры произведения, его архитектонике.

..Оппозиция жизнь-житие - композиционный стержень романа-хроники…[15, с.147]

Вс. Троицкий «С думой о России» (в предисловии к первому тому «Собрания сочинений в двенадцати томах», 1989г). Данная работа в первую очередь отличается широтой охвата анализируемого материала (критического (XIX и XX веков), исследуемого (охватывает практически весь творческий материал, наработанный Н.С. Лесковым), биографического (исторические, документальные данные современников, очевидцев, критиков, записки, письма, дневники)). Рост Лескова-писателя, Лескова-художника, тесно переплетается с «ростом» его личности, с событиями его жизни, с тем, как он их переживает, что не может не отражаться на творчестве. При анализе «задействованы» все возможные точки зрения - современников, критиков, коллег, друзей, читателей и др.).

Учитывая также то, что в русской культуре именно колокол является в первую очередь одной из эмблем Православия (Пухначев Ю.Н., 62), то, что религиозный фактор, как символ стремления к правде, истине, остается для Лескова-человека и Лескова-писателя определяющим на протяжении всей жизни и то, что именно колокол, даже молчащий, несет в себе идею звона (самого процесса) мы можем говорить о новизне и актуальности нашего исследования, как для ученых - кампанологов, так и для ученых, изучающих творчество Лескова.

Для исследования мы отобрали следующие фрагменты: · в которых стречаются слова семантического поля «звон»: звон, колокол, колокольчик, било, бубенчик, колокольня, звонарь и т.д.;

· встречаются слова однокоренные вышеописанным, производные от них: звонит, зазвенело, разблаговестили, оттрезвонил и т.д.;

· неявно, косвенно реализуется исследуемый концепт: звенящие ведра (по сути, форма колокола), рукомойник со штырьком (то же), медная проволока, ручки дверей и т.д. (колокольная бронза на 80 % состоит из меди).

Учитывая специфику нашего исследования, следует оговорить, почему из всего семантического поля «звон» для обозначения мотива мы выбрали именно колокол.

В семантическое поле «звон» входят следующие интересующие нас слова: Било- 1) сигнально- функциональный предшественник колоколов при христианских церквях и монастырях; представляет собой деревянную (клен, бук) или металлическую (чугун, железо и т.д.) доску любой формы - прямоугольной, круглой, дуго-, секиро-, и пропеллерообразной, по которой ударяют колотушкой или молотком. [48, с.168]

Бубенец - особый тип металлического колокольчика замкнутой шарообразной формы с одной или двумя дробинами внутри. Известен с древнейших времен как сигнальный и культурный атрибут [48, с.179]

Звон - 1) действие звонящего; 2) звук колокола, колокольчика, бубенцов, и т. П., гул колокола, колоколов; 3) зсущественная принадлежность христианского храмового богослужения [48, с.196]

Звонарь - лицо, производящее звон на колоколах. различается два типа З. : церковные и светские. [47, с.202]

Колокол - 1) ударный сигнальный инструмент колпакообразной формы, обычно изготовляемый из металла. Состоит из корпуса-резонатора, который одновременно является вибратором, и ударника - либо укрепленного в полости корпуса К. (язык), либо автономного (молоток, колотушка и пр.). [48, с.230]

Колокольчик - колпакообразный ударно-сигнальный инструмент относительно небольшой величины с подвешенным внутри язычком либо с отдельным ударником в виде палочки, молоточка или второго (парного) К. [47, с.196]

Колокольня - 1)одно- или многоярусное архитектурно-подколоколенное сооружение (преимущественно - мя помета)башенного типа. [48, с.259]

В этом поле такие предметы и реалии, как бубенчики, била, колокола и колокольчики объединены , в первую очередь, идеями звона и родства: «Сходство форм представляется вполне закономерным. Как только люди научились добывать металлы и сплавы (а бронза была одним из ранних тому примеров), нетрудно было заметить, как сильно и продолжительно звучат металлические пластины от удара (а голос бронзы был особенно красив). Если груз, ударяющий о пластину, привязать к ней и если саму пластину изогнуть, чтобы она своими краями окружала груз, то они будут соударяться при малейшем сотрясении. В этих соображениях уже заключена идея колокольчика. Если же придать изогнутой пластине замкнутую форму, то груз можно и не присоединять к ней. Это заключение приводит к идее бубенца. А наилучшим материалом в том и в другом случае была признана бронза с ее звучным и приятным голосом» [38, с.56]

На наш взгляд, из всех членов семантического поля именно колокол, является центральным понятием и концентрирует вокруг себя остальных членов этой группы слов (колокол несет в себе идею звона, звонаря, места, откуда производится звон, идею своего «предка» и т.д.).

Определим, что мы будем понимать под мотивом «колокольного звона» в нашей работе.

Фундаментальные основы теоретического изучения мотива, как известно, были заложены А.Н. Веселовским в «Исторической поэтике». В нашем исследовании мы преимущественно будем обращаться к его последователям, опираясь в основном на работы И.В. Силантьева и Б.М Гаспарова.

В теории мотива, литературоведении в целом, фольклористике существует множество его определений. Такое разнообразие обусловлено тем, что исследователи смотрят на мотив с разных точек зрения: темы, события, сюжета и т.д. и в результате приходят к разному пониманию мотива. Причем каждая трактовка мотива оказывается по-своему верной. Таким образом, представляется наиболее оправданным использовать комплекс признаков, что и было заложено А.Н. Веселовским [6].

Для Б.В. Томашевского важна близость мотива с темой повествования («мотив - элементарная повествовательная тема») [45, с.187], для Б.М. Гаспарова важна повторяемость мотива (« … любое смысловое «пятно» - событие, черта характера, элемент ландшафта, … единственное, что определяет мотив - это его репродукция в тексте») [7, с.30], для И.В. Силантьева - предикативность («… мотив, как аккумулятор действия…»)[43, с.11]. Отбор материала для нашего исследования мы производим, основываясь на определении Гаспарова, отдавая первостепенное значение, при выделении мотива, признаку повторяемости.

Цель нашей работы - проанализировать разновидности функций мотива колокольного звона в творчестве Лескова, включая звон колоколов, колокольчиков, бубенчиков.

Задачи исследования: · показать культурологическую и духовно-нравственную ценность концепта «колокол» в русской истории, культуре, литературе, · выявить в произведениях Н.С. Лескова эпизоды, связанные со звонами колоколов, колокольчиков, бубенчиков, · обнаружить закономерности функционирования колоколов, колокольчиков, бубенчиков в структуре произведений Лескова.

Объект исследования - тринадцать наиболее известных читателю и наиболее значимых для писателя, а также намеренно «случайно» отобранных произведений, из которых была осуществлена выборка фрагментов со словами, входящими в концепт «колокол» (128 фрагментов, приложение 1). Это такие произведения как: роман «Некуда»(1864), роман «Обойденные» (1865), повесть «Островитяне»(1866), очерк «Воительница» (1866), роман «На ножах» (1870), роман - хроника « Соборяне» (1872), «Очарованный странник», «Запечатленный ангел»(1873), семейная хроника «Захудалый род»(1874) «На краю света»(1875), «Однодум»(1879), «Скоморох Памфалон» (1887), «Фигура»(1889),.

Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии (52 единицы) и приложения, отображающего собранный фактический материал.