Различные версии ирмосов Великого канона. Общие формулы, используемые в сербской и русской традициях песнопений шестого гласа, способы их трансформации в различных распевах. Фонд мелодических музыкальных формул, используемых в разных версиях ирмосов.
Аннотация к работе
В Сербии ирмосы Великого канона имеют устную певческую традицию бытования, поэтому актуальной является ее письменная фиксация и изучение. Выявление сходства современных сербской и русской (а также - греческой) традиций дополняет исследования медиевистики, изучающей сходство нотации древних рукописей: если общие интонационные формулы звучат в разных распевах, можно предположить, что речь идет об образцах, происходящих из древнего первоисточника и продолжающих жить, по-разному преломляясь в современной культуре. Однако исследования, сравнивающие сербскую и русскую церковно-певческие традиции, встречаются достаточно редко. За последние годы к этому добавились сведения А.В.Конотопа о пении в Сербии с исоном, а также статья Ю.В.Артамоновой, посвященная жанру «подобна» на материале невменых рукописей сербского монастыря Хиландар на Афоне. Однако сербский и русский распевы в этих работах не сравниваются.«Опознавательным знаком» Великого канона является его характерный начальный оборот (звучащий в шести ирмосах), генетически связанный с напевом просительной ектеньи. В знаменных редакциях этот оборот не встречается в других канонах шестого гласа; в нотных редакциях он иногда звучит, но нигде, кроме Великого канона, не находится на месте открывающей строки. В ирмосах Великого канона анализируются три типа выразительных приемов: общие (семантика восходящих и нисходящих скачков, музыкальные «рифмы», перечисления); характерные для шестого гласа (например, попевка «храбрица» с текстом «славно бо прославися» звучит не только в Великом, но и в других канонах, приобретая смысл «попевки славы») и уникальные (особые в каждом ирмосе - передающие оттенки духовного смысла словесного текста, творчески досказывая то, что в тексте лишь подразумевается). Но одни строки сокращают соответствующие разделы знаменной версии Великого канона, другие же заимствуют материал из других канонов шестого гласа, более часто звучащих в храмах - «Волною морскою» и «Яко посуху». Ее созданию особенно явно способствует завершающая почти все ирмосы пятая строка (достаточно точно проводящая попевку «вознос конечный»), а также строки одиннадцатая («подъезд мрачный») и тринадцатая («повертка малая»).В Заключении подводятся итоги сравнения ирмосов Великого канона в некогда близких, но в настоящее время весьма различных церковно-певческих традициях - сербской и русской. В знаменном распеве главная роль принадлежит интонационному фактору, поскольку попевочный фонд каждого гласа значительно более индивидуален, нежели обиходно-ладовые характеристики. Различия между распевами относятся к тематизму и форме. Самая распространенная формула в данных распевах - «вознос» - даже преодолевает рамки церковной музыки и попадает в сербский фольклор (правда, только начала XX века). Естественно, возрастает ее роль в создании колорита шестого гласа: «вознос» становится главной типовой концовкой московского напева, звучащей в канонах значительно чаще, чем это было в знаменном распеве.
План
2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Вывод
В Заключении подводятся итоги сравнения ирмосов Великого канона в некогда близких, но в настоящее время весьма различных церковно-певческих традициях - сербской и русской.
Словесный текст ирмосов Канона принадлежит к шестому гласу, на каком бы языке его ни пели. Музыкальное осмогласие православных церквей создают два фактора - ладовый и интонационный. В знаменном распеве главная роль принадлежит интонационному фактору, поскольку попевочный фонд каждого гласа значительно более индивидуален, нежели обиходно-ладовые характеристики. В сербском распеве в равной степени важны и интонационной, и ладовой факторы. В греческом распеве главная роль принадлежит ладу. Интонационный фактор в нем особый: инвариантные очертания мелодических формул проступают сквозь причудливую «вязь» многочисленных вариантов, напоминающих ладовую импровизацию.
Различия между распевами относятся к тематизму и форме. Количество формул в каждом из них различно (от максимального в знаменном до минимального в сербском распеве). Строение формы тоже различно: для знаменного распева характерна центонная структура, для греческого - мозаическая (особый вид центонной структуры), для московского - строчно-центонная, для сербского - строчная. Яркость и специфичность стиля Великого канона в разных распевах различна, но присутствует всегда, отмечая уникальность его положения в православных чинопоследованиях. Таким образом, при общем словесном тексте ирмосов Великого канона, шестой музыкальный глас оказывается весьма различным в сербской и русской традициях.
При этом в диссертации были выявлены и проанализированы общие мелодические обороты в сербской и русской певческих традициях. Причем эта общность распространяется и на греческую традицию. Таким образом оказывается, что попевки знаменного распева «вознос конечный», «паук» и «таганец средний» звучат во всех нами рассматриваемых распевах. Кроме того, попевка «рютка» является общей для русской и греческой традиции. Самая распространенная формула в данных распевах - «вознос» - даже преодолевает рамки церковной музыки и попадает в сербский фольклор (правда, только начала XX века).
Роль «возноса конечного» различна в различных распевах. В знаменном распеве «вознос» является одной из многих гласово-характерных попевок, создающих неповторимый интонационный облик шестого гласа. В московском напеве «вознос» оказывается единственной попевкой, не сокращенной, а лишь претерпевшей ритмические изменения. Естественно, возрастает ее роль в создании колорита шестого гласа: «вознос» становится главной типовой концовкой московского напева, звучащей в канонах значительно чаще, чем это было в знаменном распеве. В ирмосах сербского распева, транспонированный «вознос» становится «альфой и омегой», образуя не только типовое гласовое завершение ирмосов, но и их начальные строки (а нередко - и срединные). В греческом распеве очертания «возноса» (вновь ладово-преобразованного) угадываются за непрерывными вариантными изменениями основных мелодических формул. Высокой вариантностью греческому распеву оказывается подобен киево-печерский напев: мелодия «Возноса» здесь слышна достаточно ясно, но периодически она все же скрывается за достаточно плотным «кружевом» мелодических узоров. Подобные преобразования наблюдаются и во всех других знаменных попевках, являющихся общими с другими распевами.
При этом возникает основной вопрос: каково происхождение этих формул, то есть какому распеву они принадлежали изначально и как попали в остальные распевы, тем более в весьма отдаленные географически. Ответ могут дать исследования на более широком материале (а не только ирмосов канонов шестого гласа) выясняющие точки соприкосновения между современными певческими традициями - русской и сербской. Но истинные пути движения формул из одного распева в другой может выяснить только сравнительное исследование всех православных распевов, звучащих в данный момент. Это направление должно создать параллель византологическим исследованиям, сравнивающим древние знаки. Возможно тогда, сопоставив и объединив результаты, исследователи смогут проникнуть в тайну звучания древних ангелогласных песнопений, скрытых пока еще за неразгаданным «покровом» древних знамен. Именно так можно будет найти общие интонационные «гены» в церковно-певческой культуре православных народов.
ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ
Публикации в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК: 1. Рашкович А. К проблеме взаимосвязи сербского и русского церковного пения // Пространство культуры. - №1 / 2010. - М.: Московский государственный музей классического и современного искусства «Дом Бурганова». - С. 143-152. - 0,5 п.л.
Список литературы
2. Рашковић А. Српско црквено поjање и руско Знамено поjање: проблематика узаjамних веза и утицаjа // «Мокрањац» часопис за културу, броj 11, Београд: Издавач Дом културе «Стеван Мокрањац», 2009. - С. 59-63. - 0,5 п.л.
3. Рашкович А. Сербский и русский распев: диалог традиций // Диалог мировоззрений: Коллективная социально-историческая память и вызовы современности: Программные и рабочие материалы Х международного симпозиума. - Нижний Новгород: Изд-во Волго-Вятской академии государственной службы, 2009. - С. 109-110. - 0, 2 п.л.
4. Рашкович А. Великий канон Андрея Критского: духовное исцеление // Законы медицинской сферы общества: Материалы 37 международного академического симпозиума. - Нижний Новгород: Изд-во Нижегородского государственного архитектурно-строительного университета, 2009. - С. 153-154. - 0, 1 п.л.
5. Рашкович А. К проблеме изучения сербского и русского церковных распевов // Актуальные проблемы образования, науки и производства: Материалы международной научно-практической конференции. Т. 2. - Н. Новгород: Изд-во Нижегородского филиала Университета Российской академии образования, 2009. - С. 352-354. - 0,2 п.л.
6. Рашкович А. Греческий распев в сербской и русской церковно-певческих традициях // Актуальные проблемы высшего музыкального образования. Вып.11. - Нижний Новгород: Изд-во Нижегородской государственной консерватории (академии) им. Глинки, 2009. - С. 14-16. - 0, 2 п.л.
7. Рашкович А.Д. Московский и сербский распевы: к проблеме интонационных аналогий // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук: Материалы II международной научно-практической конференции, Том II, М.: «Открытое право», 2010. - С. 258-261. - 0, 3 п.л.
8. Рашкович А.Д. О сохраниении церковно-певческого наследия Сербии // Музыка: исскуство, образование, диалог культур: Сборник статей по материалам Всеросийской научной конференции. Махачкала: Изд-во Дагестанского государственного педагогического университета, 2010. - С. 67-71. - 0, 5 п.л.
9. Рашкович А. Авторские обработки ирмосов Великого канона // Актуальные проблемы образования, науки и производства: Сборник научных трудов II международной научно-практической конференции. Т. 2. - Н. Новгород: Изд-во Нижегородского филиала Университета Российской академии образования, 2010. - С. 396-399. - 0, 2 п.л.