Иконопочитание и иконопись в богослужебной жизни Церкви - Научная работа

Через символы приоткрывается верующим определенная, всегда живущая в Церкви реальность. "Если символ, как целесообразный, достигает своей цели, то он реально не отделим от цели... если же он реальности не являет... значит, как лишенный таковой, он не есть символ, не есть орудие духа, а лишь чувственный материал" (священник П. Христианская иконография, как одна из сторон Предания, вдохновляется и направляется Духом Святым, живущим в Церкви. Если обратиться к технике иконописания, то, по терминологии иконописцев, процесс создания иконы предстает как символический процесс постепенного раскрытия изображения, когда изображение, как бы уже заранее данное, проявляется, выступает на поверхности доски: тем самым иконописец не создает изображение, но открывает его. Священник Павел Флоренский (1882-1943) писал: "Художник не сочиняет из себя образа, но лишь снимает покровы с уже, и притом премирно, сущего образа: не накладывает краски на доску, а как бы расчищает посторонние налеты его, "записи" духовной реальности".Храм понимается как то начало, которое должно господствовать в мире. В храм должны войти все человечество, Ангелы и низшая тварь. Византийский купол над храмом изображает собою свод небесный, покрывший землю. При взгляде на колокольню церкви святого Иоанна Лествичника в Московском Кремле (Иван Великий) кажется, что перед нами гигантская свеча, горящая к небу над Москвой, а многоглавые кремлевские соборы и церкви как бы огромные многосвещники. Между наружным и внутренним образами существует полное соответствие: именно через это видимое снаружи горение небо сходит на землю, проводится внутрь храма и становится здесь, в образе купола, тем его завершением, где все земное покрывается благословляющею рукою Всевышнего."икoн" - образ, портрет) первых веков христианства до нас не дошли, но о них сохранились как церковные предания, так и исторические свидетельства. В "Истории Церкви" Евсевия мы находим, например, следующую фразу: "Я видел множество портретов Спасителя, Петра и Павла, которые таким образом сохранились до нашего времени". Вот как излагает его святой Иоанн Дамаскин: "Рассказывается же и некоторая история о том, что царствовавший в Эдесском городе Авгарь послал живописца, чтобы он нарисовал похожий образ Господа, и когда живописец был не в состоянии по причине сиявшего блеска Его Лица, то Господь Сам, приложив кусок материи к Своему Божественному Лицу, напечатлел на куске материи Свой образ, и при таких обстоятельствах послал это сильно желавшему Авгарю" (Точное изложение православной веры, гл. Учение же это показывает, что образ, изначала присущий самой сущности христианства, есть откровение не только Слова Божия, но и Образа Божия, явленного Богочеловеком. На этом и утверждается предание, показывающее, что проповедь христианства миру изначала ведется Церковью и словом, и образом.Итак, чтобы хотя посредством картин представить совершение глазами всех, мы определяем запечатлевать отныне на иконах по человеческому образу вместо древнего агнца - Агнца, вземлющего грех мира, Христа Бога нашего, чтобы через это усмотреть высоту смирения Бога Слова и руководиться к воспоминанию Его жизни во плоти, страдания и спасительной смерти и происшедшего отсюда искупления миру". Таким образом, Церковь постепенно создает новое - как по содержанию, так и по форме - искусство, которое в образах и формах материального мира передает откровение мира Божественного, делает этот мир доступным созерцанию и разумению. Из этого определения явствует, что Церковь видит в иконе не просто искусство, служащее для иллюстрации Священного Писания, но полное ему соответствие, а следовательно, придает иконе то же, что и Священному Писанию, догматическое, литургическое и воспитательное значение. Обе эти части кондака являются, по существу, повторением святоотеческой формулы: "Бог стал Человеком, чтобы человек стал богом". Человек свободно и сознательно, ибо выражение "по образу" указывает на способность ума и свободу, входя в замысел о нем Святой Троицы, творит, в меру своих возможностей, свое подобие Богу, ибо выражение по подобию означает уподобление Богу в добродетелях (совершенствах), становясь образом-соучастником в Божественном творчестве (Святой Иоанн Дамаскин.Из этих четырех элементов в иконе остаются лишь два наиболее противоположных: земля, проникнутая, вернее, преображенная огнем. Согласно известному учению, сформулированному на исходе византийского тысячелетия святым Григорием Паламой, но со времен святого Дионисия Ареопагита подготовленному всем опытом греческой христианской мистики, аскет на вершине молитвенного экстаза видит - видит в нечувственном, но абсолютно конкретном, абсолютно неаллегорическом смысле глагола "видеть" - светоизлучение энергий Божества, называемое Фаворским Светом. Коль скоро свет незримый некоторым образом все же бывает зрим, хотя, разумеется, не для чувств и даже, что особенно важно, не для чувственно

Содержание

Введение

1. Храм - икона преображенного космоса

2. Икона в составе священного предания православной церкви

3. Догматическое обоснование иконопочитания

4. Изобразительные средства православной иконы и их символика

Литература

Христианской символикой пронизано все церковное богослужение. Через символы приоткрывается верующим определенная, всегда живущая в Церкви реальность. "Мы не в состоянии подниматься до созерцания духовных предметов, - говорит святой Иоанн Дамаскин, - без какого-либо посредства, а для того, чтобы подняться вверх, имеем нужду в том, что родственно нам и сродно". Реальность, представляемая христианским символом, не есть реальность плоти, но реальность высшая, духовная. Изучать христианскую символику отдельно от богослужения невозможно: она развивалась вместе с богослужением, вместе с ним толковалась и раскрывалась отцами Церкви. Вне богослужения она теряет свой смысл, превращаясь в ряд отвлеченных, бесплодных понятий.

В молитвах на освящение храма храм именуется "домом небоподобным", "образом жилища Божия", и освящается он "во образ святейшей Церкви Божией", то есть во образ Церкви как Тела Христова, как ее называет апостол Павел (Еф. 1, 23; Кол. 1, 18). Другими словами, храм есть образ, который иносказательно, символически выражает то, что непосредственно изобразить невозможно. "Если символ, как целесообразный, достигает своей цели, то он реально не отделим от цели... если же он реальности не являет... значит, как лишенный таковой, он не есть символ, не есть орудие духа, а лишь чувственный материал" (священник П. Флоренский).

Христианская иконография, как одна из сторон Предания, вдохновляется и направляется Духом Святым, живущим в Церкви. Это Предание живет и выражается в иконе так же, как и в богослужебных текстах. Поэтому и говорят отцы VII Вселенского Собора, что "иконописание совсем не живописцами выдумано, а напротив, оно есть одобренное законоположение и предание Кафолической Церкви... Живописцу принадлежит только техническая сторона дела, а самое учреждение... зависит от святых отцов". Если обратиться к технике иконописания, то, по терминологии иконописцев, процесс создания иконы предстает как символический процесс постепенного раскрытия изображения, когда изображение, как бы уже заранее данное, проявляется, выступает на поверхности доски: тем самым иконописец не создает изображение, но открывает его. Так, например, мастер, пишущий "доличное", то есть одеяния, элементы пейзажа и архитектуры, по терминологии иконописцев, "раскрывает" доличное; краска, которой он при этом пользуется, называется "раскрышкой". Священник Павел Флоренский (1882-1943) писал: "Художник не сочиняет из себя образа, но лишь снимает покровы с уже, и притом премирно, сущего образа: не накладывает краски на доску, а как бы расчищает посторонние налеты его, "записи" духовной реальности".

В Деяниях VII Вселенского Собора (787) сказано далее: "...Изобразительность неразлучна с евангельским повествованием и, наоборот, евангельское повествование с изобразительностью... Что слово сообщает через слух, то живопись показывает молча, через изображение" (Деяние 6-е). Согласно этому определению, Церковь смотрит на икону не просто как на живописную иллюстрацию к повествованиям Священного Писания, но как на особую форму Откровения Божественной реальности. Священное Писание и образ "указывают и поясняют" одно другое. Поэтому икона в Церкви имеет не только литургическое, но и догматическое значение. Через богослужение и икону Божественное Откровение становится достоянием верующих. Образ становится уже не только символическим выражением истины, но более или менее адекватным представлением о ней, и в этом смысле критерий, определяющий соответствие иконы церковному Преданию, должен быть тот же, который мы применяем по отношению к священным и богослужебным текстам, то есть каноничность. Это значит, что икона не только по своему содержанию, но и по характеру его раскрытия должна строго соответствовать догматам веры, Священному Писанию и Преданию. В иконе недопустим произвольный полет фантазии художника, как это наблюдается в религиозной живописи. Светские критики усматривают в этом "консерватизм Церкви", препятствующий якобы развитию искусства. Но это - очевидное непонимание характера и цели христианского искусства. "Художественному творчеству, - писал священник Павел Флоренский, - канон никогда не служил помехой, и трудные канонические формы во всех областях искусства всегда были оселком, на котором ломались ничтожества и заострялись настоящие дарования".

Каноническая форма возвышает художника до высоты, достигнутой уже соборным художественным гением, и этим освобождает его от необходимости "раболепствовать плоти", направляет его творческую энергию к богопознанию. Православная Церковь никогда не допускала написания икон на основе воображения художника, потому что это означало бы сознательный и полный разрыв с первообразом. Тогда имя, которое носит икона, уже не соответствовало бы лицу, на ней изображенному, то есть стало бы ложным.

Лишенную грубых черт земного натурализма иконографию часто воспринимают как идеализированную форму выражения, совершенно лишенную реализма. Это недоразумение проистекает из того, что светское и церковное понимание реализма различны. Если светский художник-реалист стремится воспроизвести только видимую плотскими очами физическую реальность мира, да к тому же преломленную через его личное восприятие, замутненное страстями, то церковное видение мира таинственно прозревает во временном - вечное, в зримом - незримое, в тленном - нетленное, которое Церковь и раскрывает в иконописи и богослужении. Подлинная, каноничная икона выражает опыт святости. Искусство иконописцев Церковь рассматривает как очевидное свидетельство святости, богословие и благочестие в образе и цвете. Вот почему Церковь предписывает писать иконы по образцам, оставленным нам святыми иконописцами: "Изображай красками согласно Преданию, эта живопись так же истинна, как Писание в книгах, и Божественная благодать почиет на ней, потому что свято то, что она изображает" (святой Симеон Солунский). Потому церковное понимание искусства было, есть и будет одно: реализм. Это значит: Церковь, как "столп и утверждение Истины", требует только одного - истины в Духе Святом. Смысл иконы и ее ценность заключаются не в ее вещественной красоте, но в той духовной красоте первообраза, которая есть Богоподобие. В иконописи Церковь выражает догмат Преображения. Именно в иконе преображение человека и всей твари понимается и передается как вполне объективная реальность. Гармония и мир среди твари в Церкви, охватывающей весь мир, - вот основная мысль православной иконописи.