Идентичность современного марксизма в контексте интеллектуального поля - Дипломная работа

Деррида писал: «Мысль о том, что под покровом одной из тех метаморфоз, о которых так много говорил Маркс (на протяжении всей его жизни слово «метаморфоза» было одним из его излюбленных), новый «марксизм» уже не будет иметь того узнаваемого облика, с которым его привыкли отождествлять и который привыкли громить, приводит в дрожь»1. В этой художественно-стилистической форме высказывания философом затрагивается одна из важных проблем в современной социогуманитарной мысли: что из себя представляет марксизм сегодня? Известно, что марксизм, чьей статус в научно-коммуникативном пространстве является предметом дискуссий, оказал одно из самых значительных влияний на историю XX в. во всем мире. В такой ситуации необходимо признать такую правомерность суждения, в котором постулируется существование не марксизма, а «марксизмов». И в то время, когда на постсоветском пространстве велась интенсивная трансляция идей «западного марксизма», представленный преимущественно трудами «Франкфуртской школы», обновленные интеллектуальные течения марксизма оставались без надлежащего внимания.Основным различием между «западным» и «советским» выступала имманентная реакция на проблемы политической онтологии Маркса, «представляющая, - по замечанию отечественного исследователя Ерохова И. А., в целом базовый фундамент западного марксизма как такового»5. Кроме того, центральным аспектом, играющий важную роль в дифференциации «западного марксизма» и «советского», и в силу этого различия, конструирующее «стилистику» дискурса «неомарксизма», является тесная взаимосвязь с другими философскими, социологическими и психоаналитическими теориями. В нашем случае, марксизм, в первой четверти XX в., - не обладал ни одним из видов культурного капитала, тогда как в политическом поле занимал центральное положение, по крайне мере, среди левых политических идеологий. Видный зачинатель «западного марксизма», оказавший посильное влияние на «франкфуртскую школу», демонстрировал имплицитное смещение марксизма в сторону релевантных, но не идентичных марксизму подходов. Хабермас, явно осознавая тупик стратегий «критической теории» развернул вектор своих исследований в пользу социологического регистра (вопрос о легитимации) позднего капитализма, так и осуществив шаг назад от проекта Адорно и Хоркхаймера, что, кстати совпадает в траектории референта - от Маркса к Канту, концептуализировал противоположный тип инструментальному разума, - коммуникативный.С одной стороны, этим изменениям способствовало конвергенции текстов Маркса с различными интеллектуальными подходами, восполнив таким образом, образовавшиеся в теории лакуны, возникшие изза эмпирического кризиса. Изменение способов артикуляции критического дискурса, генеалогия которого восходит к Марксу, поставило перед самими интеллектуалами вопрос об идентичности самого «классического марксизма» и ее потенциальности и применимости. Таким образом, на уровне содержания, марксизм в современных условиях полностью зависит от того, на сколько артикулируется его базовые понятия, например: «прибавочный продукт», «производительные силы», «производственные отношения», «классовые противоречия» и т. д. На уровне методологическом, согласно современным интеллектуалам, марксизм обусловлен степенью применения классового анализа к современности. Муфф марксистская политическая стратегия после «красного мая» испытывала кризис, то для Бадью марксизм утратил свою «субстанциональную» идентичность в целом, вызванный, как он полагает, крушением исторических референцией.Под этим определением понимается «общество, социальная структура которого выстраивается вокруг сетей активируемых с помощью переведенной в цифровую форму информации и основанных на микроэлектронике коммуникационных технологий. Понимая под властью реляционный способ воздействия, что сближает его с Фуко и Бурдье, испанский социолог проводит анализ власти в рамках метафорики сетей. Если пространственная структура такого общества является главным источником структурирования властных отношений, то вопрос о власти может быть сведен к тому, какое место занимают акторы в сети. «Современность, - для Гидденса, - означает формы социальной жизни и общественных организаций, которые возникли в Европе, начиная, примерно, с XVII века и далее, и влияние которых в дальнейшем более или менее охватило весь мир.71 К концу XX века общество пришло к такому состоянию, где последствия «современности» радикализировались и универсализировались. «Динамизм современности, - полагает социолог, - проистекает из разделения времени и пространства и их воссоединения в формах, допускающее точное пространственно-временное «зонирование» социальной жизни, высвобождающее социальные системы...и рефлексивного упорядочивания и перегруппировки социальных отношений на основе непрерывно входящего потока знаний, оказывающее влияние на действия индивидов и групп.»72 Так, появление технологий совершенствования транспортных коммуникаций структурируют социальные практики в пространстве и упорядочивают во времени.Валлерстайн

Оглавление

Введение

Глава I. Трасформация марксистского дискурса в контексте современного интеллектуального поля

1.1 Рецепция «западного марксизма» как интеллектуального явления во второй половине XX - начале XXI вв.

1.2 Проблематика реактуализации марксистского дискурса в современном интеллектуальном и коммуникативном пространстве

Глава II. Марксистская критика «позднего» (современного) капитализма и анализ современных общественно-политических процессов.

2.1 Социологический анализ современности М. Кастельса, Э.Гидденса, П. Бурдье

2.2 Концепция миро-системного анализа И. Валлерстайна

2.3 Марксистский дискурс в контексте современного психоанализа и политической философии

Глава III. Конструкты интеллектуальной идентичности современного «западного марксизма»

3.1 Личностная репрезентация и коммуникативная культура современных интеллектуалов-марксистов

3.2 Маркеры самоидентификации интеллектуалов-марксистов в современном интеллектуальном пространстве

Заключение

Список источников и литературы валлерстайн марксистский интеллектуальный дискурс

Актуальность темы. Известный французский философ Ж. Деррида писал: «Мысль о том, что под покровом одной из тех метаморфоз, о которых так много говорил Маркс (на протяжении всей его жизни слово «метаморфоза» было одним из его излюбленных), новый «марксизм» уже не будет иметь того узнаваемого облика, с которым его привыкли отождествлять и который привыкли громить, приводит в дрожь»1. В этой художественно-стилистической форме высказывания философом затрагивается одна из важных проблем в современной социогуманитарной мысли: что из себя представляет марксизм сегодня?

Известно, что марксизм, чьей статус в научно-коммуникативном пространстве является предметом дискуссий, оказал одно из самых значительных влияний на историю XX в. во всем мире. Как в политическом, так и в интеллектуальном отношении, идеи Маркса и его последователей, служили и служат сегодня ориентиром, в некоторых случаях - прикрытием для осуществления разного рода практик. Учитывая то, что дискурс Маркса и Энгельса обширен по своему тематическому и семантическому охвату, следовало бы признать, что в силу этого, окончательная смысловая оформленность так и не нашла итогового завершения. В такой ситуации необходимо признать такую правомерность суждения, в котором постулируется существование не марксизма, а «марксизмов».

Один из них был деинсталлирован тогда, когда, если выразится словами английского историка Э. Хобсбаума, «короткий век» подошел к своему концу- распад СССР. Другой марксизм, который условно мы называем «западным», в ходе своего не только эволюционного развития, претерпел ряд теоретических модификаций. После трансформации общественно-государственного устройства стран «восточного блока» и реструктуризации «позднего капитализма», «западный марксизм» испытал реконфигурацию собственных эпистемологических оснований. И в то время, когда на постсоветском пространстве велась интенсивная трансляция идей «западного марксизма», представленный преимущественно трудами «Франкфуртской школы», обновленные интеллектуальные течения марксизма оставались без надлежащего внимания.

Тем временем, в Европе и в Америке, интеллектуалы-марксисты вышли из очередного теоретического кризиса посредством как активной критики неолиберальной гегемонии, дух которой прекрасно выражено во фразе «конец истории» американского политолога Ф. Фукуямы, так и выработки альтернативных политических и социальных теорий и стратегий. А после терактов 11 сентября 2001 г. и финансово-экономического кризиса 2008 г., произошел взлет марксистской теории. На этой волне ситуация в российском научно-коммуникативном пространстве началась активно исправляться. По мере переводов на русский язык основных текстов, возрастало количество научных текстов, затрагивающих так или иначе проблематику современного марксизма. Однако до сих пор не было предложено такого рода исследований, в котором бы анализировалось теоретическое самосознание самих агентов интеллектуального поля, а вместе с ней, выявлялись идентифицирующие маркеры, проливающие свет на состояние современного марксизма.

Цель исследования - выявить идентичность современного марксизма в контексте интеллектуального поля.

Для поставленной исследовательской цели необходимо решить следующие задачи: Показать историческую генеалогию формирования идей, понятий, дискурсивных практик современных агентов интеллектуального поля.

Рассмотреть воззрение интеллектуалов по отношению к истории марксистского дискурса, а также реактуализацию марксизма в качестве ответа на проблематику современности.

Проанализировать критику позднего капитализма и социально- политические теории современных интеллектуалов.

Отобразить личностную репрезентацию и коммуникативную культуру интеллектуалов-марксистов.

Сформировать маркеры их интеллектуальной идентификации.

Объектом настоящего исследования является марксистский дискурс современных агентов интеллектуального пространства.

Предметом исследования выступает теоретическая идентичность современных интеллектуалов, сформированная на основе артикуляции марксистского дискурса.

Хронологические рамки исследования охватывают период с последней четверти XX в. по настоящее время. Это объясняется тем, что формирование позиций современных интеллектуалов приходится на последнюю четверть XX в. А исследование рецепции «неомарксистских» проблематик, завязанные вокруг деятельности «Франкфуртской школы» и Л. Альтюссера, требует хронологического сдвига к середине XX в.

Источниковая база исследования построена на основе текстовых материалов (монографий, статьей) самих интеллектуальных агентов и вспомогательной научной литературы. Кроме того, одна из частей источниковой базы составили журналы, размещенные в пространстве интернета. В соответствии со спецификой тематики и поставленной проблематики, источники по смысловому компоненту характеризуются насыщенным философским и социологическим содержанием.

Разумеется, специфика тематики также требует обращенности к текстам авторов «классического марксизма». В вопросах, затрагивающее проблематику идеологии, особо выделяется текст К. Маркса - «Немецкая идеология» и одна из самых востребованных в анализе идеологии статья Л. Альтюссера - «Идеология и идеологические аппараты государства». При анализе формирования позиции Ю. Хабермаса был задействован его текст - «Философский дискурс о модерне», в котором подробно формируются проблематики современности в перспективе проекта Просвещения и обсуждается противоречия «франкфуртской школы». Кроме того, такие тексты немецкого философа как «Вовлечение другого. Очерки политической теории» так, и, первый изданный текст философа в России - «Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции и интервью», не только ретранслирует политическую диспозицию автора, но и формируют его теоретические решения к проблемам современности.

Нельзя не отметить одну из центральных текстов «постмарксизма» - «Hegemony and socialist strategy» написанная в 1985 г. Э. Лаклау и Ш. Муфф. В ней обнаруживается сочетание тех тенденций по отношению к наследию марксизма, которые характерны для всего современного марксистского дискурса в целом. В качестве основополагающих работ по проблемам политической онтологии современного марксизма нами были задействованы работы А. Бадью : «Мета/Политика: Можно ли помыслить политику? Краткий трактат по метаполитике» и С. Жижека : Щекотливый субъект: отсутствующий центр политической онтологии». В последней, к слову, дан обзор современных лево-политических теорий, создавая тем самым, огромную исследовательскую значимость для темы. Так же, по проблематике идеологии и современного капитализма были задействованы следующие тексты С. Жижека: «Mapping Ideology», «Возвышенный объект идеологии», «Хрупкий Абсолют или Почему стоит бороться за христианское наследие», «13 опытов о Ленине».

При анализе концепции М. Кастельса нельзя не пройти мимо, не вовлекая его opus magnum - «Информационная эпоха» и «Власть коммуникации». Если в первой монографии испанский социолог дает исчерпывающий анализ современности, выделяя в ней основополагающие для нее факторы и создает концептуальные рамки аналитических категорий, то во «Власти коммуникации» уделяется место для социоанализа властных отношений через призму технологических, мультимедийных новшеств.

При исследовании концепции миро-системного анализа И. Валлерстайна, первоначальную, пропедевтическую функцию исполнил его текст - «Миросистемный анализ: Введение», где довольно четко излагается теоретические построения. «После либерализма» и изданная на основе совместного «диалога марксизмов» с Э .Балибаром «Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности» излагают анализ современности с точки зрения миро-системной теории. А в вопросе о месте теории в контексте интеллектуального поля Валлерстайна следует отметить «Конец знакомого мира: социология XXI века».

Учитывая тот факт, что основополагающие работы Э. Гидденса («Устроение общество: очерки по теории структурации») и П. Бурдье («Практический смысл») ставят перед собой задачи разработку методологии социальных исследований, нами были, в большей степени, вовлеченны другие тексты, касающиеся цели и задач настоящего исследования: «Последствия современности», в которой суммируется социоанализ общества «постмодерна» Гидденсом, а также «Ускользающий мир. Как глобализация меняет нашу жизнь». Со стороны Бурдье следует отметить «Начала», «Социология политики» и «Социологию социального пространства». Если в «Началах» преимущественно важны его интервью касательно траекторий интеллектуального становления, то в других названных текстах дается социоанализ политическому полю.

Вспомогательную роль в составе источниковой базы играет различные интервью, статьи, опубликованные в интернет-ресурсах. В журнале «Логос» мы можем обнаружить опубликованные статьи почти всех интеллектуалов. Исходя из того, что основные тексты авторов проекта «радикальной демократии» остаются не опубликованными на русский язык, номера «Логоса», содержащие статьи выше перечисленных авторов, оказывают неоценимую услугу.

Литература по затрагиваемой нами теме не успела достаточно прочно сложиться. С одной стороны, либо мы имеем дело с авторами, посвящающие отдельный анализ интеллектуалов. Например, среди таковых «Современные политические теории: кризис нормативности» Ерохова И. А. В ней мы сталкиваемся разбором концепций Ю. Хабермаса, и проекта «радикальной демократии» Э. Лаклау и Ш. Муфф. Сюда же могут быть отнесены: «Социальная теория и политические стратегии постмарксизма» Ю. В. Барбарук, в которой осуществляется дескрипция идейных позиций и критических анализов «позднего капитализма» С. Жижека, Э. Лаклау и Ш. Муфф. Д. Уэст автор «Континентальной философии» выделяет в рамках обзора истории философии современные «радикальные политические отступления» А. Бадью, С. Жижека, Дж. Агамбена. С другой стороны, либо мы наталкиваемся на целостностный обзор теоретических воззрений, формат которых, к сожалению, не предполагает какие-либо аналитических положений, касающиеся идентичности интеллектуалов. К этой группе мы можем отнести «Современные политические теории. От концепций к теориям» Т. А. Алексеевой и многотомный труд по истории теоретической социологии, выпущенной под редакцией Ю. Н. Давыдова.

Степень изученности проблемы. Вопросы, затрагивающие проблематику «западного марксизма» - центрируют широкое научное пространство социально-гуманитарных наук. Основная линия, по которой осуществляется производство исследований, структурирована, в большей степени, изолированным изучением идей «неомарксистов» и «постмарксистов». Тот факт, что рассматриваемые нами интеллектуалы определяют повестку современных проблем социологии и философии, по этой причине следует признать о достаточной степени изученности их концептуальных воззрений в научно-коммуникативном пространстве. Однако, анализ их концепций обусловлен такими заявленными намерениями, которые не связаны с оптикой настоящего исследования. Это связано, прежде всего, с хронологическим фактором, мотивирующий первоочередную задачу ретрансляции идей. При этом, плодотворное осмысление, суммирование и реляционный анализ интеллектуальных идентичностей агентов с целью выявления сущности современного состояния марксизма - не занимает место в ряде исследований, посвященных «западному марксизму».

Известный текст П. Андерсона «Размышления о западном марксизме» ограниченный временными рамками до третей четверти XX в., представляет образец конструирования целостного представления о течениях марксизма. Отечественный автор-марксист Б. Кагарлицкий «Марксизм: введение в социальную и политическую теорию» предоставляет лишь краткий обзор творчества И. Валлерстайна, С. Жижека. Поэтому прочного проблемного поля, внутри которого осмыслялась бы теоретическая идентичность современного марксизма, очевидно, так и не сложилось. На этом фоне все же выделяется попытка анализа эссекской и люблянской школ Ю. В. Барбарук, ведь, по его мнению, «они дали наиболее мощный импульс распространения и популяризации теории и идеологии постмарксизма»2. Но его анализ, тем не менее, не стремился к формированию целостного представления о современном марксизме. Таким образом, степень изученности проблемы, вынуждены констатировать, является минимальной, если и вовсе, может быть отмеченной отсутствием, особенно если учесть стоящие перед нами ключевые задачи последней главы.

Научная новизна исследования определяется его междисциплинарным характером и направленностью на раскрытие вопросов, связанных с историей становления интеллектуального пространства современного общества и характерных для него теоретических практик, в том числе и марксизма. Известно, что критические и протестные атрибуции марксизма нацелены на выработку альтернативных стратегий социально-экономических и политических устройств общества. Изучение, таким образом, идеологических движений позволят определить ситуации и перспективы развития глобального социума. В этой связи очень перспективным для современной гуманитаристики представляется исследование, в котором фиксируется не только марксистский дискурс, но и анализируется теоретическое самоопределение интеллектуалов. Рассмотрение вопросов, связанные с идентичностью интеллектуальных агентов позволяют на конкретных примерах проанализировать условия циркуляции марксистского дискурса и выделить его сущностные признаки.

Методологической основой исследования является дискурсвный анализ. Совмещая достижения аналитической философии, структурной лингвистики, семиотики и герменевтики, дискурсвный метод нацелен на выработку знаковых устойчивых форм, выражающие когнитивные субъектности. По верному определению исследователя М. Макарова «дискурс-анализ выступает не только как теория общения, но и как инструмент познания, возможности которого выходят за узко лингвистические рамки»3. В ракурсе нашего исследования, дискурсивный анализ предоставляет возможности смоделировать конструкты идентичности интеллектуалов-марксистов через фиксацию лингвистических слоев: речевых актов, коммуникаций, референций.

Практическая значимость. Материалы исследования могут быть интегрированы в курсы современной истории, истории идей, философии, социологии, использованы в качестве основы для аналитики политико- идеологических течений в современности.