Анализ семантики морских образов в творчестве А.И. Введенского, их связь с проблемой познания и художественными образами смерти. Рассмотрение культурологических и теологических контекстов обозначенного предмета. Проблема познания "морских" стихотворений.
Аннотация к работе
Кубанский государственный университет, Краснодар, РоссияВведенского море предстает ключевым для поэта иероглифом, метапоэтическим образом царства апофатики: «и море ничего не значит / и море тоже круглый нуль» («Кончина моря» [2, 27]). Апофатическая проблема познания в названных стихотворениях формируется не только через образы распада, смерти, утопленичества, но и в особой установке на гносеологический поиск - попытке выяснения «значения моря», общая для стихотворений «Значенье моря» и «Кончина моря» и являющаяся, по словам М. В ряде стихотворений дискурс вопрошания («Две птички, горе, лев и ночь»: «что значит: носится тушканчик… и что он значит поперек… я не могу постичь зверька… неясно мне значение игры…»; «Зеркало и музыкант»: «Смотри - в могильном коридоре / глухое воет море / и лодка скачет как блоха… / …в лодке стынет человек / он ищет мысли в голове / чтоб все понять и объяснить…» [2]) организует собой апофатическую концепцию непознаваемости мира, его непостижимости, а также инвариантную проблему понимания / непонимания, один из подвидов которой - попытка что-либо постичь с безуспешным результатом («Я больше ничего не понимаю» («Куприянов и Наташа»); «разум не понимает мира»; «я не могу постичь… я одного не понимаю…» («Серая тетрадь»), «неясно мне… не понимаю слова много / не понимаю вещи нуль…» («Потец»). Заболоцкого «Вопросы к морю» (1930 г.), изображающее бессилие человека что-либо действительно в мире понять: «Хочу у моря я спросить, / Для чего оно кипит? И, вероятно, именно на эту составляющую морской стихии возлагают надежды герои Введенского, направляясь к водной бездне: «и понял я что все роскошно / но пакостно тоскливо тошно / и я к тебе склоняюсь море» («Кончина моря» [2, 125]); «море море госпожа / на тебя одна надежда / мы к тебе идем дрожа» [2, 127].