Диалектика притяжения-отталкивания художественных исканий зачинателей русского реализма. Универсализм поэтического содержания комедии в стихах и романах. Параллелизм творческих исканий Грибоедова и Пушкина. Концентрация романтических мотивов в творчестве.
Аннотация к работе
Формула романтического героя в “Горе от ума” и “Евгении Онегине”
Ю. Н. БорисовОдним из первых заговорил об этом В.Г.Белинский, настойчиво сближавший шедевры Пушкина и Грибоедрва по их исторической значимости: “Вместе с современным ему гениальным творением Грибоедова - “Горе от ума”, стихотворный роман Пушкина положил прочное основание новой русской поэзии, новой русской литературе”1 . И далее, говоря о художническом “подвиге Грибоедова”, вновь подчеркнул, что “вместе с “Онегиным” Пушкина его “Горе от ума” было первым образцом поэтического изображения русской действительности в обширном значении слова. Тем не менее автор обстоятельной специальной работы о творческих взаимосвязях Грибоедова и Пушкина в 1980 году имел все основания констатировать, что “близость художественных систем “Евгения Онегина” и “Горя от ума” учитывается недостаточно, а их связь с историко-литературным процессом первой чеиверти Х1Х века оказывается не вполне проясненной”3 . О неисчерпанности проблемы и возможностях дальнейшей ее разработки свидетельствуют появивщиеся в последние десятилетия труды А.Л.Гришунина, С.А.Фомичева, Ю.П.Фесенко, В.С.Баевского, Н.Л.Вершининой и других исследователей. Нам важно подчеркнуть иное: обращаясь к схеме традиционно романтического сюжета, и Грибоедов, и Пушкин независимо друг от друга сосредоточивают внимание на том его звене, которое в байронической поэме занимало положение предыстории героя и композиционно оформлялось как “биографическая реминисценция” (В.М.Жирмунский), лаконичная, полная таинственной недоговоренности, лишь обобщенно намекающая на мотивировку отчуждения центрального персонажа. В одной из позднейших заметок “для себя” (от 16 августа 1961 г.) , откуда и процитированное высказывание, рассмотрев под предложенным углом зрения последний монолог Чацкого и обнаржив в нем отчетливые черты романтического стиля, ученый задается теоретически важным вопросом: “эта романтика речей и чувств принадлежит ли только герою, Чацкому, или также и автору, Грибоедову?” По мнению Н.К.Пиксанова, накануне декабристского восстания Грибоедов “и сам был не чужд романтических переживаний и воззрений декабристского типа. “Учитывая то, что “Горе от ума” занимает особое место в “Евгении Онегине” по количеству “цитаций”, - отмечает Ю.П.Фесенко, - представляется очевидным намерение Пушкина обнажить определенную общность обоих произведений”15 . Эта общность выражается не только на уровне словесно-образных перекличек и ассоциаций в связи с “собирательным образом” социальной среды (картина “грибоедовской Москвы” в седьмой главе, например), но и на уровне истории героя, строения событийного сюжета при всем различии его психологического наполнения и системы мотивировок в пьесе и романе.