Этика ненасилия - Курсовая работа

Решая вопрос о соотношении насилия и ненасилия, Ганди отказывается от простого противопоставления этих понятий и даже оправдывает насилие, расценивая его как промежуточный этап между трусостью (пассивностью) и бесстрашием (ненасилием). Ганди термин ахимса входит в терминологию современной этики ненасилия и воспринимается как выражение общечеловеческой ценностной установки на осуждение иррационального начала насилия, подтверждающее неразумность его использования как в индивидуально-личной сфере, так и общественной. Ганди замышлял движение в целом, а не только свое участие в нем, как осуществление нравственных принципов, но движение, перестав быть индивидуальным актом Ганди, приобрело самостоятельность, самобытность, и для многих, для подавляющего большинства рядовых участников и руководителей, оно стало средством достижения реальных, политических, а не идеальных, духовных целей. (два последних случая Ганди рассматривал как отступление от принципа, необходимое для обеспечения жизни общества и вызванное слабостью и несовершенством людей; он полагал, что со временем будут найдены ненасильственные формы решения этих проблем) и, наконец, насильственная борьба с противником, значительно превосходящим мощью, борьба без надежды на победу, с полным сознанием обреченности на смерть, такая борьба является не средством достижения цели, а символом мужества. Таким образом, решая вопрос о соотношении насилия и ненасилия, Ганди отказывается от простого противопоставления этих понятий и даже оправдывает насилие, расценивая его как промежуточный этап между трусостью (пассивностью) и бесстрашием (ненасилием).Он начал свои «опыты с истиной», которая была для него тождественна ненасилию, в конце прошлого века в Южной Африке, куда приехал как адвокат, нанятый фирмой порбандарских купцов. Столкнувшись с расовой дискриминацией по отношению к выходцам из Индии, Ганди посвятил себя борьбе за утверждение достоинства своих соотечественников, затянувшейся на два десятилетия. Там, в Южной Африке, родилось и было впервые опробовано знаменитое гандистское оружие ненасильственного сопротивления - сатьяграха, - впоследствии перенесенное им в Индию. Идея ненасилия пришла к Ганди из глубин индийской культуры и религии, но в известной мере и под воздействием христианства. Христианские миссионеры входили в круг его ближайших друзей и сотрудников в годы пребывания в Южной Африке.

этический ненасилие ганди кинг

Актуальность темы исследования. Основные ценности, на которые ориентируется любое человеческое сообщество, так или иначе, основываются на духовных и нравственных ценностях. Именно эти ценности поддерживают и санкционируют в самой общей форме определенные общественные устои строя жизни, они отражают глубинные слои социально-исторических условий бытия человека, его сущностные потребности. Именно они воспитывают у людей убеждения и побуждения, получают идейное выражение в общих фиксированных представлениях и отражают целостную систему воззрений на социальную жизнь, содержащую в себе то или иное понимание сущности общества, истории, человека и его бытия.

Человечество всегда уделяло этим проблемам пристальное внимание. Лучшие умы и на Востоке и на Западе все глубже осознавали, каким опасным тормозом на пути всеобщего прогресса становились бездуховность, безнравственность, насилие и другие социально-этические явления, которые представляли собой источники угроз и опасностей человеческому сообществу. Они занимались постоянным поиском решения этих общечеловеческих проблем. Со временем эти усилия вылились в целое научно-философское направление, занявшее важное место в общем спектре научных дисциплин, занимающихся вопросами гуманитарного развития.

Изучение идеи ненасилия в истории культуры также вызвано необходимостью определения характера и тенденций социально-нравственного развития в конкретных исторических условиях, на основе которых возникли и эволюционировали идеи ненасилия. Исследование этического наследия прошлого поможет выявить новые пути к диалогу между совершенно разными культурными традициями. И человечество осознает, что надо учиться вести этот диалог, нужно уметь менять систему отсчета, не считать свои ценности и культуру абсолютными, научиться понимать другого.

Анализ этики ненасилия в истории различных народов и культур важен также и с точки зрения сравнительного анализа идей западных и восточных мыслителей, установления общего и частного в их содержании.

Цель исследования: определение роли и места взглядов М.Г. Ганди и М.Л. Кинга в этическом учении о ненасилии.

Задачи исследования: - Исследовать особенности этического учения М.К. Ганди о ненасилии;

- Описать особенности этического учения о ненасилии М.Л.Кинга;

- Произвести компаративный анализ взглядов М.К. Ганди и М.Л. Кинга на понятие ненасилия.

Объект исследования: этическое учение ненасилия.

Предмет исследования: взгляды М.Г. Ганди и М.Л. Кинга в этическом учении о ненасилии.

Методы исследования. При анализе ненасилия в этических учениях мыслителей использовались историко-логический и сопоставительные методы исследования.

Глава 1. Этическое учение М.К. Ганди о ненасилии

С именем М.К. Ганди связано качественное изменение в понимании и реальном опыте ненасилия двадцатого века. Изменение состоит в том, что ненасилие из индивидуально-личной сферы переносится в общественную, в область политики, рассматривается в качестве действенного инструмента социальной справедливости.

Общеэтический характер понятия ненасилия очевиден - ненасилие является содержательной определенностью добра, почти синонимом самой этики, и возможность внедрения этой идеи в область политики была доказана М.К. Ганди на примере собственной жизни.

Хотя идея ненасилия для Индии не была чем-то новым, полностью отвечала психическому складу индийского народа и основывалась на многовековой религиозной традиции, метод М.К. Ганди явился особым синтетическим образованием. Философские взгляды профессионального юриста Мохандаса Карамчанда Ганди сложилось главным образом на основе изучения упанишад, Бхагавадгиты, Махабхараты, священных писаний Библии и Корана. Непосредственное влияние на его взгляды оказали Лев Толстой, Джон Рескин, Ральф Эмерсон и Генрих Торо.

Непротивление злу насилием по замыслу сугубо индивидуалистично. Чистый продукт нравственного самоусовершенствования, оно замыкается на личности.

Для Ганди велением долга является не только личное соблюдение ненасилия, но и борьба за искоренение насилия в мире. Это предполагает и противников, хотя к ним следует относиться не с ненавистью, а с любовью, и сподвижников, иными словами, общественный конфликт, общественное движение и организацию. Толстовское ненасилие исключало политику, а гандистское ненасилие предполагало ее.

Решая вопрос о соотношении насилия и ненасилия, Ганди отказывается от простого противопоставления этих понятий и даже оправдывает насилие, расценивая его как промежуточный этап между трусостью (пассивностью) и бесстрашием (ненасилием). Таким образом, под влиянием М.К. Ганди термин ахимса входит в терминологию современной этики ненасилия и воспринимается как выражение общечеловеческой ценностной установки на осуждение иррационального начала насилия, подтверждающее неразумность его использования как в индивидуально-личной сфере, так и общественной. Именно трактовка ахимсы как выражения мирового нравственного закона заняла центральное место в философии М.К. Ганди и его последователей, что позволило расценивать гандизм как движение гуманистическое по сути.

Сила и противоречивость Ганди проявляется в том, что он вывел ненасилие на новый, общественный уровень. Ганди продемонстрировал, что ненасильственное сопротивление может стать мощным средством общественного преобразования. Вместе с тем, введя принцип ненасилия в политику, он лишил его той целостности, последовательности, которая была для него характерна, когда он рассматривался исключительно в контексте нравственности.

Ганди привели к ненасилию поиски религиозной истины и света. Погружение в политику было для него велением нравственного долга. Но коль скоро гандизм превратился, таким образом, в явление не только этическое, но и политическое, у него должны были появиться наряду с этическими, личными и политические основания. Иными словами, гандизм не мог бы стать политическим движением, захватившим великую страну и потрясшим основы Британской империи, если бы он не отвечал назревшей общественной потребности, условиям, в которых развивалось индийское национально-освободительное движение. Было какое-то соответствие между гандистскими поисками внутреннего света и перспективами борьбы за независимость, объединившей десятки и сотни миллионов людей, в подавляющем большинстве своем далеких от этических идеалов Ганди. Здесь вторая, социальная подоплека, или основа, гандизма как политического движения. Ганди замышлял движение в целом, а не только свое участие в нем, как осуществление нравственных принципов, но движение, перестав быть индивидуальным актом Ганди, приобрело самостоятельность, самобытность, и для многих, для подавляющего большинства рядовых участников и руководителей, оно стало средством достижения реальных, политических, а не идеальных, духовных целей. Да и самому Ганди приходилось раздваиваться, выступать одновременно и в роли политического лидера, и в роли религиозного пророка. Попытки синтеза гандистской этики и политики оказались весьма противоречивыми, да это и не могло быть иначе. Каждая сфера деятельности имеет свои законы, принципы, приоритеты. Это, кстати сказать, прекрасно сознавали авторы священных книг индуизма, говорившие о дхарме варн, то есть о законах поведения, свойственных разным общественным группам.

Толстой оставался религиозным искателем, этическим реформатором, далеким от политики, и это позволяло ему сохранять верность идеалам. Ганди мало было оставаться всего лишь религиозным искателем, этическим реформатором: темперамент борца толкал его к политике. Ганди называл себя политиком, пытающимся быть святым. Причем это не было какое-то незначительное дополнение к религиозно-этической платформе, это была страсть и суть всей его жизни, суть гандизма. Именно это сделало Ганди и гандизм столь крупным явлением мировой истории XX века.

Сочетание святого и политика обрекало Ганди на мучительные противоречия и, по сути, предопределяло его трагический конец. Это сочетание затуманило идеалистическую природу гандизма, привело к возникновению в нем нескольких пластов. Следует говорить о наличии, по меньшей мере, двух гандизмов - гандизма чистого, теоретического и гандизма на практике, - то есть политики, отмеченной многими отступлениями от идеала и длительным компромиссом с социальными и политическими силами, весьма далекими от этических принципов Ганди. С такой двойной меркой приходится подходить и к гандистскому методу ненасильственного сопротивления - сатьяграхе.

Ненасилие для Ганди - не просто политическая тактика, а основополагающий принцип целостного мировоззрения, учения о смысле жизни и путях нравственного самоусовершенствования. Это учение охватывает отношение человека к самому себе, к другим людям, к окружающей среде. Помимо всепроникающих этических требований, оно включает правила диеты (вегетарианство) и гигиены, близость к природе, физический труд, социальные идеалы.

В понятии ненасилия (ахимсы) Ганди выделяет позитивное и негативное содержание. Негативную сторону ахимсы он расширяет в сравнении с традиционным не только для индуизма, но и для самой ненасильственной из индийских религий - джайнизма - толкованием. Насилие не сводится только к лишению жизни, физическому принуждению, причинению физических страданий, к нему относятся и различные формы эксплуатации, и даже бездействие, когда оно превращается в пассивное попустительство. Недоброжелательство, злоба, жестокость, грубость, подавление слабых и лишение их чувства собственного достоинства представляют собой нарушение ахимсы.

Ганди чужда формальная классификация актов на насильственные и ненасильственные. Важен не столько внешний характер поступка, сколько его нравственная подоплека. Поэтому в исключительных случаях и применение физического принуждения не противоречит ахимсе. Таковы лишение жизни безнадежно и мучительно больных людей и животных, насилие против бешеных собак или угрожающих людям змей, тигров, обезьян, против преступников, пытающихся совершить убийство, использование принуждения в «преимущественно ненасильственном государстве» для воздействия на преступников, поддержания общественного порядка и т. п. (два последних случая Ганди рассматривал как отступление от принципа, необходимое для обеспечения жизни общества и вызванное слабостью и несовершенством людей; он полагал, что со временем будут найдены ненасильственные формы решения этих проблем) и, наконец, насильственная борьба с противником, значительно превосходящим мощью, борьба без надежды на победу, с полным сознанием обреченности на смерть, такая борьба является не средством достижения цели, а символом мужества.

Позитивная сторона ненасилия - любовь к человеку и животным, служение им, милосердие, самопожертвование. Формы проявления этих качеств в различных областях частной и общественной жизни многообразны. Ганди видел в ненасилии «ключ ко всем социальным проблемам».

Для Ганди ненасилие не являлось формой трусливого смирения перед воинствующим злом. Он считал, что борьба за целенаправленное и непрерывное следование закону ненасилия делает человека сильным. «Ненасилие - это оружие сильных. У слабых это с легкостью может быть лицемерием», - пишет Ганди. Терпимость по отношению ко злу Ганди не признавал, но и борьба против него с применением всех имеющихся средств казалась ему безнравственной, противоречащей высшим духовным целям.

Пассивность, смирение не составляют оппозицию насилию, а являются его условием или дополнением, и в этом плане ненасилие становится единственным достойным вызовом насилию. М. Ганди писал: «Смелое использование физической силы намного предпочтительнее трусости». В отличие от пассивности, которая является позицией человека, не доросшего до насилия, оно представляет собой реакцию человека, переросшего насилие. Таким образом, решая вопрос о соотношении насилия и ненасилия, Ганди отказывается от простого противопоставления этих понятий и даже оправдывает насилие, расценивая его как промежуточный этап между трусостью (пассивностью) и бесстрашием (ненасилием). Можно, говорил Ганди, представить себе вооруженного человека, в душе которого сохраняется страх. Более того, наличие оружия как раз подтверждает это. Ненасилие помимо преодоления физического («животного») страха требует еще особой духовной стойкости; смелость, мотивированная злобой и мстительностью, трансформируется в этически более высокую и психологически более трудную смелость, мотивированную любовью и справедливостью. По мнению Ганди, страх и любовь - противоречащие понятия. Любовь безрассудно отдает, не задумываясь о том, что получает взамен. Любовь борется со всем миром, как с собой, и в конечном итоге властвует над всеми другими чувствами. Таким образом, в философии Ганди ненасилие интерпретируется как сила бесстрашия, сила в ее чистом, созидательном и наиболее полном проявлении. В его доктрине ненасилие становится силой любви, преодолевающей злобу и ненависть. Организуя гражданское неповиновение, Ганди подчеркивал, что оно не является выражением злобы к правительству. «Лишь человеческий вымысел разделил мир на группы врагов и друзей», - говорил он.

В то же время, Ганди сознавал противоречивость результатов ненасильственного сопротивления. Как вождь освободительного движения он вполне мог бы праздновать политическую победу, но он не испытывал никакого торжества, глубоко переживая свое моральное поражение. Однако, по его же словам, Ганди не хотел умереть банкротом и не утратил веры в сатьяграху. Он помнил о своих обещаниях народным массам Индии начать борьбу за социальную справедливость после завоевания независимости, в ходе которой ему, возможно, пришлось бы порвать со многими своими союзниками по борьбе за независимость. «Должно прийти время, - говорил Ганди в середине 20-х годов, - когда ненасильственное сопротивление станет для меня долгом при полнейшем безразличии к побочным последствиям».

Гандизм отвергает «европейскую цивилизацию» с ее стремлением к материальным удобствам, техническому прогрессу и господству над природой. Индустриальная цивилизация подорвала патриархальную чистоту нравов, сделала человека рабом собственных страстей, многократно умножила его способность причинять вред и разрушать, доведенную до абсурда в атомной бомбе. Безжалостная эксплуатация человека человеком, капитализм, колониализм и империализм явились следствием «европейской цивилизации». В критике современного общества Ганди неоригинален, он продолжает традицию Торо, Толстого и представителей хорошо ему известного английского консервативного романтизма, в частности Карлейля и Рескина. Гандистский идеал всеобщего благоденствия (сарводайя) - сельская цивилизация, в которой индустрия сведена до минимума. Все трудятся во имя пропитания (физический труд) и пользуются равными правами, обеспечено справедливое распределение, ненасильственным путем опеки (помещики и капиталисты управляют своими владениями как опекуны, в интересах трудящихся) упраздняется эксплуатация. Все потребности удовлетворяются в первую очередь за счет местных ресурсов (свадеши). В политическом отношении сарводайя - федерация самоуправляющихся общин. В ней отсутствуют армия и полиция. Это «ненасильственное государство». Сарводайя представляет собой один из вариантов утопического крестьянского социализма с заметной примесью ненасильственного анархизма.

В качестве переходного этапа предусматривалось «преимущественно ненасильственное государство». В нем сохраняются вооруженные силы, применение принципов опеки еще не привело к полной ликвидации социального неравенства. Демократические процедуры, а при необходимости и ненасильственное сопротивление обеспечивают постепенную трансформацию в сарводайю.

Мировоззрение Ганди глубоко религиозно. Уходя корнями в индуизм, гандизм дает ему реформаторски вольное толкование. Ганди чужд религиозного фанатизма и нетерпимости. Он отстаивал свободу совести и выступал против соединения религии с государством. Он был убежден в коренной общности всех религий и хотел видеть в них средство объединения, а не разъединения людей.

Метод ненасильственного сопротивления Ганди называл сатьяграхой. Термин этот утвердился в результате конкурса, проведенного Ганди в Южной Африке на лучшее определение этического существа движения против расовой дискриминации. Сатьяграха означает «настойчивость в осуществлении истины», «сочетание истинности и твердости». Ганди считал сатьяграху действенным способом сопротивления эксплуатации человека человеком, класса классом и нации нацией.

Это средство он рекомендовал не только для завоевания политической независимости, но и для борьбы с социальной несправедливостью, защиты демократии, поддержания права и порядка, для обороны страны от агрессии. Поиски особого слова для обозначения новой формы ненасильственного движения были вызваны неудовлетворенностью практикой пассивного сопротивления. Пассивно сопротивляющийся избегает насилия из страха, бессилия, бесперспективности вооруженной борьбы. Он ненавидит врага, мечтает о мести и наказании и при возможности наносит врагу ущерб. Для пассивно сопротивляющегося ненасилие - тактика. Для участника сатьяграхи ненасилие - принцип. Сатьяграх не допускает насилия не только в действиях, но и на словах, в мыслях, желаниях.

Сатьяграха отличается от пассивного сопротивления отношением к противнику. Участник сатьяграхи должен смотреть на противника как на члена своей семьи. Ганди учит отделять грех от грешника, сочетать осуждение греха с любовью к грешнику, верить в добрую природу причинившего зло. Он стремится улаживать общественные противоречия так же, как семейные разногласия, - убеждением, уступками, в крайнем случае - путем неповиновения, несотрудничества. Семейные отношения предполагают честность и доверчивость. Нельзя обмануть того, кого любишь. Нужно предполагать и у противника такую же честность намерений. Вот почему «сатьяграх никогда не боится доверять своему противнику. Даже если противник обманет двадцать раз, сатьяграх готов поверить в двадцать первый раз, так как слепое доверие к человеку составляет самую сущность его убеждений».

Другое отличие от пассивного сопротивления Ганди видит в открытом, активном характере сатьяграхи. «Я могу соединить величайшую любовь с сильнейшей оппозицией несправедливости», - говорил он. «Без прямого активного выражения ненасилие бессмысленно для меня, - разъяснял он сущность сатьяграхи. - Это величайшая и активнейшая сила в мире. Никто не может быть пассивно ненасильственным».

Сатьяграха предполагает открытое провозглашение требований и их действенную поддержку ненасильственным путем. Ни один противник, ни одно правительство не одобрит сатьяграху.

Участники движения сознательно идут на лишения и страдания вплоть до смерти во имя справедливости. Это требует исключительного мужества и самоотречения.

Действенный и героический характер идеальной сатьяграхи не подлежит сомнению. Но противопоставление сатьяграхи пассивному сопротивлению относительно. В ее основе лежит наличие сознательных усилий, но они направлены не на самостоятельное осуществление поставленных задач, а на перевоспитание противника. Это закономерное следствие гандистского понимания соотношения целей и средств. Ганди был убежден, что от нас зависят только средства. Следовательно, тот, кто думает лишь о достижении цели, становится неразборчивым в средствах, готов допустить, использовать и оправдать любые средства в соответствии со знаменитой макиавеллиевской формулой.

Непосредственное осуществление своих требований самими участниками движения Ганди считал крайне нежелательным и противоречащим принципам сатьяграхи. Специфика этой формы борьбы заключается в том, что мужество, активность, сила духа ориентированы всецело на убеждение противника. Средство воздействия при этом, согласно теории Ганди, одно - причинение противнику нравственных мучений. Переживания противника вызваны не его личными затруднениями или неудобствами (поскольку к противнику следует относиться как к члену семьи, Ганди призывает не причинять ему ненужных неприятностей), а состраданием, вызванным испытаниями, которым подвергают себя участники сатьяграхи.

Практический результат хорош лишь при условии, что ему предшествует моральное перевоспитание. Сатьяграха увенчивается успехом, только когда противник раскаивается и превращается в союзника. В то же время сатьяграха рассматривается как процесс нравственного роста, очищения и самих участников движения. В этом важнейшая цель и источник движения. Сатьяграха - следствие моральной потребности отказаться от поддержки зла. Нравственное возрождение, понимаемое в религиозно-жертвенном плане, рассматривается не только как способ укрепления общественного движения, но и как самостоятельная цель. Ганди стремился к социальным преобразованиям на основе приобщения участников движения к нравственному закону. Оно осуществлялось посредством сатьяграхи. Массовая кампания достигает своих целей, если ей предшествует индивидуальное самоусовершенствование.

Модель сатьяграхи с точки зрения нравственных стимулов и переживаний можно было бы представить следующим образом. Участники движения бросают вызов несправедливым порядкам, выдвигают требования и отстаивают их ненасильственными средствами так, чтобы не причинять противнику физического или материального ущерба. Их наказывают по всей строгости закона. Сатьяграхи безропотно приемлют кару. При виде их страданий сердце противника смягчается. Он осознает свою неправоту и идет на уступки. Ганди рассматривал сатьяграху как крайнюю меру, к которой можно прибегнуть только после того, как все законные средства оказались безрезультатными.

Первый шаг борца за справедливость, руководствующегося ахимсой, состоит в том, чтобы спокойно и открыто провозгласить свои требования и добиться их поддержки путем мобилизации общественного мнения. Конспирация противопоказана сатьяграхе. По словам Ганди, она «является грехом и симптомом насилия». Любая подпольная деятельность, с его точки зрения, запретна. К тому же Ганди полагал, что «ни одно тайное или подпольное движение никогда не может стать массовым или пробудить миллионы к массовым действиям».

Собственно сатьяграха применялась на разных уровнях: индивидуальном, коллективном или массовом. «Индивидуальная сатьяграха осуществляется обычно в форме голодовки, но она принимала несколько раз и форму гражданского неповиновения, - пишет С. Абид Хусейн. - Коллективная или массовая сатьяграха может быть проведена в форме хартала (приостановление работы, закрытие лавок), дхарны (сидячий протест), пикетирования и отказа от уплаты налогов, но ее наиболее общей формой является гражданское неповиновение». Сатьяграха как широкое общественное движение нашла наиболее полное выражение в кампаниях несотрудничества и гражданского неповиновения.

В основе несотрудничества лежит мысль, что всякая политическая власть держится не столько на насилии или пассивности подданных, сколько на их активной помощи. «Удивительно и унизительно, - рассуждал Ганди, - что менее чем 100 тысяч белых могут управлять 315 миллионами индийцев. Они, несомненно, делают это отчасти с помощью силы, но больше тем, что тысячью путей обеспечивают наше сотрудничество и с течением времени делают нас все более и более беспомощными».

Мощным средством индивидуальной сатьяграхи в руках Ганди являлась голодовка. Ганди называл ее постом, но, поскольку она всегда преследовала цель не только нравственного очищения, но и общественного, как правило, политического воздействия и сопровождалась условиями, от выполнения которых зависело ее прекращение, логично говорить именно о голодовке. Ганди объявлял голодовки в знак протеста против угнетения неприкасаемых; против попытки колониальных властей выделить неприкасаемых в особую избирательную курию, чтобы оторвать их от освободительной борьбы всего индийского народа; против индусско-мусульманской резни и в других случаях, всего 17 раз, причем наиболее длительная голодовка продолжалась три недели.

Голодовка рассматривалась как последнее прибежище сатьяграха, венец того добровольного страдания, которое он может на себя возложить. Ганди и его последователи склонны интерпретировать голодовку в плане нравственных отношений между сатьяграхом и его противником: страдания голодающего побуждают противника раскаяться. Поэтому Ганди считал невозможным применять голодовку против людей, считающих себя врагами сатьяграха. Однако при всей своей нравственной подоплеке голодовка всякий раз превращалась в политическую акцию. Эффект ее зависел не столько от раскаяния противника, сколько от воздействия на общественное мнение, на индийский народ. При длительных голодовках Ганди вся Индия, обеспокоенная угрозой, нависшей над жизнью вождя нации, находилась в состоянии брожения. Возмущение масс в любой момент могло обрушиться на головы тех, кто, отказываясь удовлетворить требования Ганди, продлевал его муки. Именно это давление побуждало идти на частичные уступки людей, которых «посты» Ганди не трогали, а раздражали и которые рассматривали их нередко как политический трюк и шантаж.

Ганди выдвинул много аргументов в пользу ненасильственного сопротивления. Он говорил, что насилие навязывает одной стороне волю другой, а не разрешает конфликт. Таким образом, оно порождает ответное насилие и означает возможность новых переворотов и вечную борьбу. Он отмечал, что насилие - это орудие государства и государство хорошо защищено от попыток использовать это средство против него. Ганди подчеркивал, что ненасилие, не требуя ни оружия, ни больших материальных средств, дает возможность каждому принять участие в борьбе за справедливость. Он выдвигал моральные соображения, говоря, что ненасилие возвышает человека, а использование принуждения унижает его, что насилие оказывает поверхностное действие, тогда как сатьяграха, трогая сердца, позволяет коснуться существа проблемы. Но среди доводов, приводимых Ганди, в пользу ненасилия нет одного. Вопреки весьма распространенным представлениям о сравнительной безболезненности сатьяграхи Ганди никогда не утверждал, что она - наиболее легкий путь преобразований, требующий меньших жертв, чем путь конспирации и вооруженных конфликтов. Наоборот, по словам секретаря Ганди Пьярелала, написавшего великолепно документированную двухтомную эпопею «Махатма Ганди. Последняя стадия», он «утверждал, что при ненасилии народ должен приготовиться к более тяжелым жертвам, чем при насилии, хотя бы только потому, что преследуемая цель выше».

Сатьяграха представляла собой новую форму массового движения, обладающую большими возможностями мобилизации, формирования общественного мнения и носящую наступательный характер. Неоспоримые положительные результаты этого движения, ставшего главным орудием свержения колониального ига, объясняются, однако, не столько успехом гандистской религиозно-этической пропаганды, сколько вполне реалистическими, земными свойствами, присущими сатьяграхе как массовому движению. Открытое выражение протеста, осуждение и бойкот властей, агитация, политические демонстрации, создание возможностей для каждого индийца подключиться к освободительному движению, ощутить свою полезность и свою причастность к национальному делу содействовали пробуждению духа самостоятельности и сопротивления в народе. Сатьяграха сделала борьбу за независимость всенародным делом, и в этом величайшая историческая заслуга Ганди. От тактики петиций, заведшей в тупик умеренное крыло догандистского Конгресса, Ганди перешел к массовым действиям, и в конце концов это привело к победе. Однако сатьяграха не была единственным средством, в политическом арсенале Ганди. Он никогда не исключал переговоров и поисков компромисса. Его цель заключалась в том, чтобы не довести массовую борьбу до решающей схватки с империализмом, использовать ее в качестве способа давления, подготовки условий для соглашения. Постоянный переход от борьбы к переговорам, даже без надежды на успех, уступки, готовность удовлетвориться малыми достижениями сопутствовали всем гандистским кампаниям и не раз приводили к отступлениям, поражениям, деморализации армии ненасилия.

Очень осторожная реформистская тактика Ганди явилась следствием совокупности индивидуальных и общественных, этических и политических факторов. Имели место и вера в раскаяние противника в соответствии с психологической схемой действия идеальной сатьяграхи, и гуманистическое стремление избежать чрезмерных потерь и кровопролития. Но за тактикой Ганди стояло и стремление не утратить контроля над событиями, не пустить их на самотек, удержать в своих руках руководство движением.

Глава 2. Этическое учение о ненасилии М.Л. Кинга

Мартин Лютер Кинг родился 15 января 1929 года в Атланте (штат Джорджия). Его прадеды были рабами, дед - крестьянином, а отец - священником. Служение священника избрал для себя и Мартин Лютер Кинг. В 1951 году после обучения в теологической семинарии Кроузера в Честере (Пенсильвания) он получил степень бакалавра богословия, после чего в 1954 году стал баптистским пастором в Монтгомери (штат Алабама). В 1955 году он закончил Бостонский университет, получив степень доктора теологии.

Начало деятельности Кинга как лидера борьбы против дискриминации приходится на декабрь 1955 года. Возвращаясь с работы домой, чернокожая швея Роза Паркс была арестована за отказ уступить место в автобусе белому пассажиру. После этого случая негритянская община под руководством Мартина Лютера Кинга на протяжении 382 дней бойкотировала транспорт Монтгомери. В ноябре 1956 года Верховный суд США признал закон о сегрегации в Алабаме неконституционным, и уже в декабре черные и белые пользовались автобусами совместно.

В 1957 году Кинг был избран президентом Конференции Христианского Руководства Юга. На протяжении 11 лет он объехал более семи миллионов километров, выступая с речами более 2500 раз, постоянно оказываясь в местах протестов, акций и борьбы с несправедливостью. При этом он успел написать пять книг и огромное количество статей.

Возглавляя акцию протеста в Бирмингеме (штат Алабама) Мартин Лютер Кинг был арестован и на девять дней заключен под стражу, где он написал серию знаменитых эссе «Письма из Бирмингемской тюрьмы». Это был манифест борцов против дискриминации, аргументирующий моральное право человека выступать против несправедливых законов.

Кинг был одним из организаторов мирного марша на Вашингтон, в котором участвовали полмиллиона человек, и который завершился одной из его наиболее цитируемых речей «У меня есть мечта» (I Have a Dream). В 1964 году за свою борьбу против рассовой дискриминации Кинг был награжден Нобелевской премией мира.

28 марта 1968 года Кинг возглавил марш протеста, целью которого была поддержка бастующих рабочих. 4 апреля он был смертельно ранен. С 1986 года третий понедельник января в США отмечается как национальный праздник в его честь.

Мартин Лютер Кинг вошел в историю не просто как борец против дискриминации, но как духовный лидер, в основе деятельности которого находился синтез христианской веры, философии ненасилия и социальной концепции равноправия. В статье «Поломничество к ненасилию» он излагает свой личный путь к постижению этого синтеза.

Кинг рассказывает о том, как во время обучения в теологической семинарии прочитал работу Уолтера Раушенбаха «Христианство и социальный кризис», приведшую его к пониманию, что в основании религии должна лежать забота обо всех нуждах человека - не только духовных, как это традиционно понимается в христианстве, но и материальных, социальных, экономических. «С тех пор как я прочитал Раушенбаха, - пишет Кинг, - моим убеждением стало то, что религия, признающая важность заботы о людских душах, но не затрагивающая общественные и экономические условия, ранящие эти души, - это религия с умирающим духом, ожидающая только того дня, когда ее похоронят. Хорошо сказано: «Религия кончается там, где кончается человек».

Интересуясь социальными проблемами, Кинг изучил труды Карла Маркса «Капитал» и «Коммунистический манифест». Признав, что в основе коммунистического учения лежит стремление к социальной справедливости, Кинг не принял в нем атеистический материализм, моральный релятивизм и государственный тоталитаризм. «Конструктивные цели не могут давать абсолютное моральное оправдание деструктивным средствам», - пишет он.

«Я выступаю против политического тоталитаризма коммунизма. При коммунизме человек погибает, поглощенный государством. Правда, марксист стал бы спорить, что государство является «временной» реальностью, которая будет ликвидирована, когда возникнет бесклассовое общество; но пока государство существует, именно оно является целью, а человек - только средством для ее достижения. И если какие-либо из так называемых прав или свобод человека станут на пути достижения этой цели, они просто будут сметены в сторону. Свобода слова, свобода голосования, свобода слушать те новости, которые нравятся самому человеку, или свобода выбора книг для чтения - все это имеет определенный предел. Человек при коммунизме становится едва ли чем-то большим, чем стандартный зубец во вращающемся колесе государства.

Я не мог принять принижение индивидуальной свободы. И сейчас я убежден в том, что человек является целью, потому что он - творение Бога. Не человек создан для государства, а государство для человека. Лишить человека свободы - это значит принизить его в большей степени до статуса вещи, а не поднять до уровня личности. К человеку никогда нельзя относиться как к средству для достижения целей государства, а только как к цели самой по себе».

При этом Кинг отмечает, что борьба против неравенства сближает коммунизм с христианством, так что возможно рассматривать коммунистическое учение как форму христианской ереси. Говоря о христианском социальном императиве, он отмечает: «Христианин всегда обязан откликаться на любой протест против несправедливого отношения к бедным, христианство само является таким протестом, нигде более не выраженным так красноречиво, как в словах Иисуса: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное» (Лк., 4; 18-19)».

Можно добавить, что как эти слова, так и их первоисточник - пророчества книги Исайи, на самом деле содержат в себе мощный призыв к сопротивлению любым формам дискриминации.

Убедившись, что ненасилие является воплощением учения Иисуса Христа, Мартин Лютер Кинг сформулировал шесть принципов ненасильственной борьбы против социальной несправедливости и дискриминации.

1. Ненасильственное сопротивление - это не метод трусов, которые боятся вести борьбу, а сопротивление, требующее силы и мужества. Человек не должен подчиняться никакой несправедливости. Но борьба должна быть направлена не на насилие, а на убеждение. Этот метод - не пассивное непротивление злу, а активное ненасильственное сопротивление злу.

2. Ненасилие не стремится победить или унизить противника, но пытается завоевать его дружбу и понимание. И хотя ненасильственная борьба может выражаться в акциях протеста, отказе от сотрудничества или бойкотах, само по себе это не являются целью. Целью является объединение людей, которых разделяют барьеры социальной несправедливости. «Целью является освобождение и примирение, - пишет Кинг, - Последствия ненасилия заключаются в создании общности, тогда как последствием насилия является трагическая горечь».

3. Ненасильственная борьба направлена против зла, а не против его носителей. Так, в отношении рассовой дискриминации Кинг утверждает: «Напряжение существует не между белыми и неграми. В своем основании оно существует между справедливостью и несправедливостью, между силами света и силами

Ганди - ключевая фигура в истории ненасильственных движений нашего века. Он начал свои «опыты с истиной», которая была для него тождественна ненасилию, в конце прошлого века в Южной Африке, куда приехал как адвокат, нанятый фирмой порбандарских купцов. Столкнувшись с расовой дискриминацией по отношению к выходцам из Индии, Ганди посвятил себя борьбе за утверждение достоинства своих соотечественников, затянувшейся на два десятилетия. Там, в Южной Африке, родилось и было впервые опробовано знаменитое гандистское оружие ненасильственного сопротивления - сатьяграха, - впоследствии перенесенное им в Индию. Идея ненасилия пришла к Ганди из глубин индийской культуры и религии, но в известной мере и под воздействием христианства. Христианские миссионеры входили в круг его ближайших друзей и сотрудников в годы пребывания в Южной Африке. Большое впечатление произвели на Ганди нравственные искания Г.Ч. Торо, Р.У. Эмерсона и особенно Л.Н. Толстого.

Приняв от них эстафету, Ганди придал практике ненасилия новые измерения и невиданный размах. Все последующие движения, будь то борьба ряда народов тропической Африки за независимость или негритянского населения США под руководством М.Л. Кинга за гражданские права, пацифистские и экологические кампании на Западе, отталкивались от индийского опыта и вдохновлялись им.

Качественный скачок, который совершил Ганди по сравнению со своими предшественниками, заключался в придании принципу ненасилия широкого общественного характера. Это особенно очевидно при сравнении взглядов Ганди и Толстого.

Толстовское непротивление злу насилием Ганди заменил ненасильственным сопротивлением. Его подход несравненно более действен, это не смирение, а протест, причем в высшей степени активный. Он направлен не на то, чтобы лично быть непричастным ко злу, воздерживаться от дурных поступков, оберегать свою автономию, как это было у Толстого, а на то, чтобы покончить со злом, переубедить его носителей.

В современной науке нравственно-философская доктрина М.К. Ганди, на которую опираются его многочисленные последователи, получила название «гандизм». Идеи и образ Ганди использовались различными политическими силами на всем протяжении развития Индии вплоть до настоящего времени.

В этом мире, где насилие играет решающую роль в разрешении большинства проблем, существует и альтернативный путь, который не приемлет насилия в качестве оптимального средства достижения цели в спорах или конфликтах. Это так называемая теория ненасилия (или ненасильственного сопротивления). Пожалуй, ярчайшим примером воплощения этой теории в жизнь является деятельность Мартина Лютера Кинга, американского духовного лидера и борца за свободу прав человека.

В 1964 году Кингу была присуждена Нобелевская премия мира. В своей Нобелевской лекции Кинг говорил: «Ненасилие означает, что мой народ все эти годы терпеливо переносил страдания, не причиняя их другим ... Это значит, что мы не испытываем больше страха. Но из этого не следует делать вывод, что мы хотим испугать тех или других или даже общество, частью которого мы являемся. Движение не стремится освободить негров за счет унижения и порабощения белых. Он не хочет победы над кем. Он желает освобождения американского».

1. Василенко, В. Педагогическая философия Махатмы Ганди / В. Василенко // Антология гуманной педагогики. - М.: Издательский Дом Шалвы Амонашвили, 1998. - 224 с.

2. Василенко, В.А. Махатма Ганди. Педагогика ненасилия / Перевод с английского, предисловие и составление В.А. Василенко. - Кировоград, 2011. - 300 с.

3. Ганди, М.К. Моя вера в ненасилие. Вопросы философии. /М.К. Ганди. - 1992. -№3. - С. 65-66.

4. Гусейнов, А.А. Великие моралисты. /А.А. Гусейнов. - М.: Республика, 1995. - 351 с.

5. Гусейнов, А.А. Этика ненасилия. /А.А. Гусейнов // Вопросы философии. - №3. - М., 1992. - С. 72-81.

6. Девяткин, С.В. Искусство сатьяграхи /С.В. Девяткин // Опыт ненасилия в XX столетии. Под ред. Р.Г. Апресяна. - М.: Аслан, 1996. - 346 с.

7. Джонсон, Р. Мартин Лютер Кинг-младший и ненасильственная борьба за гражданские права в Америке /Р. Джонсон // «Ненасилие как мировоззрение и образ жизни», М., ИВИ РАН, 2000. - 126 с.

8. Капустин, Б.Г. Моральный выбор в политике: Учебное пособие. / Б.Г. Капустин. ? М.: КДУ: Изд-во МГУ, 2004. - 496 с.

9. Кинг, М.Л. Есть у меня мечта. Избранные труды и выступления. /М.Л. Кинг. - М.: Наука, 1970. - 372 с.

10. Кинг, М.Л. Паломничество к ненасилию /М.Л. Кинг // Этическая мысль. 1991, М., «Республика», 1992. - 342 с.

11. Киселев, В. Ненасильственный опыт движения за гражданские права в США (50-ые -60-ые гг.) / В. Киселев // Опыт ненасилия в XX столетии. Под ред. Р.Г. Апресяна. М. Аслан, 1996. - 374 с.

12. Кондрашов, С.Н. Жизнь и смерть Мартина Лютера Кинга. (Издание второе, исправленное). / С.Н. Кондрашев. - М., «Мысль», 1986. - 263 с.

13. Макарова Н.И., Наливайко Н.В. Насилие - ненасилие в современном образовании. - Новосибирск, 2004. - 264 с.

14. Миллер, У.Р. Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие. / пер. с англ. В. Т. Олейника. / У.Р. Миллер. - М., 2004. - 285 с.

15. Оруэлл, Дж. Размышления о Ганди /Дж. Оруэлл // Человек. - № 2. - 2001. - С. 73-77.

16. Рыбаков, Р.Б. Ненасильственная борьба за мир без насилия (Ахимса в индийской традиции и в учении М. К. Ганди) /Р.Б. Рыбаков // «Пацифизм в истории. Идеи и движения мира», М.: ИВИ РАН, 1998. - С. 127-129.

17. Ситаров В. А., Маралов В. Г. Педагогика и психология ненасилия в образовательном процессе. - М., 2000. - 216 с.

18. Степанянц, М.Т. Махатма Ганди: «апостол ненасилия». /М.Т. Степанянц // Век глобализации. - №1. - 2009. - С. 34-39.

19. Этика: энциклопедический словарь. / под ред. Р. Г. Апресяна и А. А. Гусейнова - М., 2001. - 671 с.

20. Яковлева, Е.Я. Идеи и образ М. К. Ганди в политической жизни Индии. / Е.Я. Яковлева // Вестник МГУ. Серия 13. Востоковедение. Вып.3. - М., 2007. - С. 69-85.

Размещено на .ru