Изображение диалектических процессов душевной жизни и внутренней драмы Родиона Раскольникова. Самовоспитание человека через страдание и раскаяние как задача романа, поставленная Федором Достоевским. Путь Раскольникова к преодолению духовного рабства.
Аннотация к работе
Я себя убил, а не старушонку», «…я не человека убил, а принцип убил! Принцип-то я убил, а переступить-то не переступил, на этой стороне остался…» То есть Раскольников, по собственному разумению, не смог переступить черту, которая отделяет героев от обыкновенных людей. На призыв Сони «страдание принять и искупить себя им» он сначала ответил отрицательно, потому что в нем еще теплилась надежда оказаться Наполеоном: «…может, я еще человек, а не вошь и поторопился себя осудить… Я еще поборюсь…» Весь этот ход рассуждений Раскольникова о своей слабости впервые прозвучал после драматической встречи с мещанином, посмотревшим на него «зловещим, мрачным взглядом» и «тихим, но ясным и отчетливым голосом» проговорившим: «Убивец!» Нравственно потрясенный Раскольников отдается мукам оскорбленной гордости. С упорством мономана Раскольников отстаивает свои теоретические построения, концепции, но шире и глубже «арифметических расчетов», не исчерпывается рационалистическими представлениями о жизни, интуитивно «знает» о жизни больше и ближе подходит к истине, которая вступает в противоречие с его сознанием. «Правда о человеке в чужих устах, не обращенная к нему диалогически, то есть заочная правда, становится унижающей и умертвляющей его ложью, если касается его «святая святых», то есть «человека в человеке».