Достижение максимальной близости перевода оригиналу на примере текста "The Gold Bat" Пэллэма Гренвила Вудхауза - Курсовая работа

Под предметом исследования мы понимаем способы адекватной передачи метаязыка в ПЯ. Под методом исследования подразумевается классификация и описание переводческих трудностей при передаче указанного выше типа текста, работа с переводческими словарями; используется также сопоставительный метод - обнаружение сходства и различия оригинала и перевода, определение правомерности и необходимости допущенных отклонений, сравнения оригинала и перевода для обнаружения либо разнотипных, либо определенного типа сходства и различий. Актуальность нашего исследования заключается в том, что данный текст был взят из английского источника, до настоящего времени никем не был переведен, и тем самым является уникальным для проведения такого рода исследований. Цель курсовой работы заключается в следующем: Осуществить перевод указанного в материале исследования текстового фрагмента, выявить средства достижения коммуникативной цели при передаче содержания переводческого дискурса в ПЯ.Вудхауза «Золотая бита» содержит большое количество спортивных терминов: dropkick - удар с полулета; pass - пас; to dodge - финтить, уворачиваться; wing - фланг / фланговый игрок; centre - центровой; centre three-quarter - центровой распасовщик, квотербек; halve (сокр. от halfback) - полузащитник; forward - нападающий / форвард; scoring man - бомбардир; scratch game - футбольный поединок в рамках соревнований между школами; fifteen - команда (в американском футболе); first/second/third fifteen - первый / второй / состав команды; colours - футбольная форма с символикой какой-либо команды; to get the team’s colours - перен. Clare, Ireland), реалии административного устройства и общественной жизни (public school - привилегированная школа, prefect - префект, fag - младший ученик, house - пансион, housemaster - заведующий пансионом, day boy - приходящий ученик, не живущий при пансионе, SPCA = Society for the Prevention of Cruelty to Animals - общество защиты животных). В тексте встречается грамматическая конструкция, свойственная ирландскому диалекту: использование done вместо have для образования настоящего завершенного времени, а также употребление me вместо притяжательного местоимения my: You have been and done and gone it, me broth of a bhoy! На определение результатов перевода влияют такие факторы, как степень эквивалентности, жанрово-стилистическая правильность перевода, качество языкового оформления текста, - но наиболее важным показателем служит воссоздания прагматического потенциала текста. При переводе данного текста должно преобладать стремление, прежде всего, сохранить цель коммуникации, в противном случае перевод будет неадекватным.Все вышесказанное означало, что первый матч в семестре только что подошел к концу, и приходящие ученики, в отличие от тех, кто жил при пансионе, переодевались в общей раздевалке и обсуждали жизненно-важный вопрос: кто первый пойдет в душ. В свою очередь, «Гневный О.В.» отмечал, что когда они с «Вандеринг Зефирз» после матча с командой третьего состава спустились в раздевалку, вода вдруг каким-то загадочным образом кончилась, и игрокам «ВЗ» пришлось так и идти домой грязными после матча, что «совершенно не годится для школы с численностью учащихся более шестисот человек. Он играл в команде Рикина пятнадцать лет назад, позднее стал капитаном Кембриджской футбольной команды и три года подряд играл за сборную Уэльса. С поразительным единодушием парни пришли к выводу, что человек, который подвел команду в тот день - это тот, кто играл на правом фланге, а именно, Рэнд-Браун из Сеймурского пансиона. Жаль, Пэджет ушел, - сказал Отвэй о фланговом распасовщике, в связи с неожиданным уходом которого пришлось включить в состав Рэнда-Брауна.Следуя задачам нашей работы, мы выполнили перевод художественного текста, а также его предпереводческий и постпереводческий анализ. Мы установили, что художественный текст, в частности, переводимый текст, имеет ряд особенностей: 1. Для данного функционального стиля характерно речевое многоголосье, контраст между книжной речью автора и репликами героев, стилизованными под разговорный стиль. Особую трудность вызывает перевод диалектной лексики, используемой в ироническом контексте, а также обилие спортивной терминологии.

Основным предназначением перевода является его ведущая роль в преодолении языковых и культурных барьеров. Особенно важно его значение сегодня. Таким образом, подобные исследования являются актуальными и востребованными в настоящее время.

Объектом нашего исследования является текст оригинала «The Gold Bat» Пэллэма Гренвила Вудхауза.

Под предметом исследования мы понимаем способы адекватной передачи метаязыка в ПЯ.

Материалом исследования является оригинал и авторский фрагмент из данной книги.

Под методом исследования подразумевается классификация и описание переводческих трудностей при передаче указанного выше типа текста, работа с переводческими словарями; используется также сопоставительный метод - обнаружение сходства и различия оригинала и перевода, определение правомерности и необходимости допущенных отклонений, сравнения оригинала и перевода для обнаружения либо разнотипных, либо определенного типа сходства и различий.

Актуальность нашего исследования заключается в том, что данный текст был взят из английского источника, до настоящего времени никем не был переведен, и тем самым является уникальным для проведения такого рода исследований.

Цель курсовой работы заключается в следующем: Осуществить перевод указанного в материале исследования текстового фрагмента, выявить средства достижения коммуникативной цели при передаче содержания переводческого дискурса в ПЯ.

Для достижения поставленной цели был сформулирован ряд задач: 1. Проведение предпереводческого анализа текста оригинала.

2. Выполнение перевода оригинала с применением соответствующих переводческих операций.

3. Дать постпереводческий комментарий.

4. Сделать вывод об адекватности перевода.

Предпереводческий анализ текста

Исходя из проделанного анализа, можно сделать следующие выводы.

Вследствие несовпадения языковых структур, а также ассиметрии языковых норм, которая находит отражение на различных уровнях языка, возникает необходимость в использовании разного рода преобразований, обеспечивающих передачу мысли иными формальными средствами, нежели в оригинале. Помимо этого, учет прагматического фактора является обязательным условием достижения адекватности перевода. Важно отметить, что сохранение цели коммуникации играет доминирующую роль при подборе языковых соответствий и построении высказывания.

Перевод

I Пятнадцатый игрок.

- Прочь с дороги!

- Не прикидывайся дураком, приятель. Я первый занял очередь.

- Дружище, я жду уже целую вечность!

- Парни, когда вы прекратите ходить без дела возле душевой, не заставляйте меня задерживать вас.

- Никто не видел мою мочалку?!

- Ладно, давайте кинем жребий, - уступил говорящий.

- Договорились. Проигравший уходит.

Все вышесказанное означало, что первый матч в семестре только что подошел к концу, и приходящие ученики, в отличие от тех, кто жил при пансионе, переодевались в общей раздевалке и обсуждали жизненно-важный вопрос: кто первый пойдет в душ.

Члены спортивного комитета школы Рикин, находившейся примерно в полумиле от одноименного городка, были не слишком щедры в своих расходах на ремонт раздевалок и душевых. В каждом втором выпуске школьной газеты появлялись письма-жалобы: одни короче, другие длиннее, одни от младших учеников, другие от старост - но все они выражали протест против нынешнего состояния раздевалок для первого, второго и третьего составов футбольных команд. «Возмущенный» в своем письме на полстраницы мелким шрифтом недовольно спрашивал, не отдает ли редактор себе отчет в том, что в раздевалке №2 нет ни одной расчески-щетки и лишь один сломанный гребень. В свою очередь, «Гневный О.В.» отмечал, что когда они с «Вандеринг Зефирз» после матча с командой третьего состава спустились в раздевалку, вода вдруг каким-то загадочным образом кончилась, и игрокам «ВЗ» пришлось так и идти домой грязными после матча, что «совершенно не годится для школы с численностью учащихся более шестисот человек. Однако какое отношение имеет количество учащихся к отсутствию воды в душе, автор не счел нужным пояснить. Редактор выражал свои соболезнования, и все оставалось по-прежнему.

В раздевалке для первого состава был только один душ, и в данный момент на него было шесть претендентов, причем каждый был убежден в том, что именно он, во что бы то ни стало, займет его первым. Наконец, Отвэй, владевший искусством подбрасывать монетку так, чтобы она выпадала нужной ему стороной, торжествующе занял первое место на очереди в душ, и разговор обратился к теме матча.

Традиционно, весенний семестр открывался игрой межшкольного турнира против сборной старост и заведующих пансионами, и школа, как правило, одерживала победу без особых усилий. Матч проходил на редкость монотонно, и для победы команде было достаточно ударить по воротам пару раз. Отвэй выразил мнение, что школа играла плохо.

- Вы, нападающие, хоть бы раз отдали пас в штрафную, - возмутился Отвэй, полузащитник первого состава.

- Защита была непробиваемая, - оправдался Морис, один из нападающих. - А когда нам все же удавалось это сделать, крайние почти всегда теряли мяч.

- Во всяком случае, полузащитники тут не виноваты. Мы всегда отправляли мяч центровым.

- Центровые здесь ни при чем, - вставил Робинсон, - Они играли здорово. Тревор был великолепен.

- Впрочем, как всегда. Пожалуй, это самый лучший капитан за долгое время существования команды. Безусловно, это один из лучших центровых.

- Лучший со времен Риверса-Джонса, - сказал Клефан.

Риверс-Джонс был одним из тех игроков, которые олицетворяют целую эпоху. Он играл в команде Рикина пятнадцать лет назад, позднее стал капитаном Кембриджской футбольной команды и три года подряд играл за сборную Уэльса. Его пример было трудно превзойти, и недопустимо с кем бы то ни было сравнивать. Как бы хорошо ни играл центровой распасовщик, высшая оценка, на которую он мог рассчитывать, - это быть «лучшим со времен Риверса-Джонса». Однако с этих времен прошло уже пятнадцать лет, и считаться лучшим центровым, которым школа могла похвастать за все это время, что-то все же значило. Ведь в школе Рикин знали толк в футболе.

Так как было решено, что провалы в атаке не связаны с действиями полузащитников, нападающих или центровых, очевидно, их оставалось приписать фланговым игрокам. Область поиска слабого звена была еще более ограничена утверждением, что Клоуз, игрок левого фланга, играл хорошо. С поразительным единодушием парни пришли к выводу, что человек, который подвел команду в тот день - это тот, кто играл на правом фланге, а именно, Рэнд-Браун из Сеймурского пансиона.

- Готов поспорить, что долго он в первом составе не продержится, - заявил Клефан, только что занявший душ после ухода Отвэя. - Наверное, его пришлось поставить в основу, так как он - главный распасовщик второго состава, но пользы от него - никакой.

- Да и во второй состав он попал только потому, что он высокий, - таково было мнение Робинсона.

- Да, рослому и крепкому парню всегда найдется место во втором составе.

- Даже если он такой трус, как Рэнд-Браун, - добавил Клефан. - Заметил ли кто-нибудь из вас, приятели, что он и пальцем не шевельнул, чтобы остановить Пэджета, когда тот забил нам гол? Он даже не попытался ему помешать! Он повалил бы его вмиг, если б только набросился! Пэджет бежал прямо вдоль линии поля, увернуться ему было некуда… Не сомневаюсь, что Тревора это раздосадовало! А затем он еще раз пропустил Пэджета, как и в первом тайме - точь-в-точь.

В такой же манере, и только Тревор потом прибежал и остановил его. Отвратительно играл!

- К тому же, пропускал каждую вторую подачу, добавил Отвэй. Клефан подвел итог: - Отвратительно играл, - повторил он. - Тревор его скоро из команды выгонит.

- Жаль, Пэджет ушел, - сказал Отвэй о фланговом распасовщике, в связи с неожиданным уходом которого пришлось включить в состав Рэнда-Брауна. Видимо, потеря была ощутимой. Команда играла успешно вплоть до Рождества, пока ее не покинул главный бомбардир - Пэджет. На той же позиции во втором составе играл Рэнд-Браун. Это был высокий и скоростной футболист, а для успешной игры во втором составе эти качества - ключевые.

Когда футболист забивает с первой или со второй попытки почти в каждом матче, тренер зачастую не замечает в нем такие недостатки, как робость и неповоротливость. Эти качества выявляются лишь в играх более высокого уровня. Тогда игрока видно насквозь. Тот факт, что Рэнд-Браун боялся атаковать противника, играя в дубле, оставался практически незамеченным. Однако эта привычка не годится для игрока основы.

- И все-таки, - сказал Клефан, продолжая тему, - если его уберут, то я даже не знаю, кого можно поставить взамен. Во втором составе это лучший распасовщик, насколько я могу судить.

Именно над этим вопросом задумался Тревор, когда они с Пэджетом и Клоузом, надев после матча спортивные куртки, покидали поле. Клоуз и Тревор жили в одном пансионе - Дональдсона. Еще не уехал оттуда и Пэджет, который был префектом до Рождества.

- Меня поражает, - сказал Пэджет, - что школьники никак не свыкнутся с мыслью, что каникулы кончились. Никогда не встречал стольких лентяев! За такую игру, как сегодня, команду стоило бы оштрафовать на тридцать очков!

- Разве ты когда-нибудь видел школьников, которые хорошо играют уже на второй день после начала занятий? - спросил Клоуз. - Нападающие играют так, как будто им все уже опротивело.

- Тут дело не в нападающих, - возразил Тревор. - Они оправятся после нескольких матчей. Небольшая тренировка - пробежки, перепасовки, - и они вновь наберут форму.

- Будем надеяться, - сказал Пэджет, - иначе, придется нам, пожалуй, сдаться Риптону без боя. Такое впечатление, что во время игры у ребят все еще стоит перед глазами рождественский пирог, и чувствуется аромат сладких булочек…

Ребята замолчали. Наконец, Пэджет выдал тот вопрос, к которому он вел разговор все это время: - Что ты думаешь о Рэнде-Брауне?

По тому, как он это произнес, было вполне ясно, что он думает о нем сам, но, обсуждая с капитаном команды способности разных игроков, лучше избегать однозначных суждений с тем или иным уклоном, пока не узнаешь, что думает на этот счет собеседник. А Пэджет был как раз из тех, кто предпочитает выяснять мнение других, прежде чем сформировать свое. Клоуз же, напротив, имел привычку делать выводы самостоятельно, и смело выражать свои мысли. Если люди согласны с ним - замечательно, это свидетельствует об их здравом уме. Если нет - плохо, но он не собирается изза этого менять свои убеждения, разве что после долгих споров ему все же докажут, что они несостоятельны.

Он все взвешивал и выдавал результат. Его можно принять, можно оспорить - как вам угодно.

- Я считаю, что он играл плохо, - сказал Клоуз.

- Плохо?! - воскликнул Тревор. - Он просто опозорился! Можно понять, что у парня бывают неудачные дни, но чтобы игрок Рикина струсил! Он пропустил пять из шести моих пасов, а мяч вовсе не был скользким! Но я бы не придавал этому такого значения, если б он хотя бы не боялся атаковать соперника. Отнюдь не отсутствие практики на каникулах делает парня трусом. И даже когда он все же попытался помешать тебе, Пэджет, у него ничего не вышло.

- Это значит, что он - неудачник, - задумчиво сказал Клоуз.

Но никто не улыбнулся. Никто никогда не улыбался ироничным замечаниям Клоуза, вероятно, изза того сдержанного, порой унылого тона, в котором он их преподносил. Это был худой темноволосый парень с задумчивыми и печальными глазами, которые вдохновляли наиболее сентиментальных родственниц надеждой на то, что в один прекрасный день он начнет принимать заказы.

- Да, - сказал Пэджет, успокоенный осознанием того, что он не одинок в своем мнении насчет Рэнда-Брауна. - Должен сказать, мне и самому показалось, что он играл плохо.

- В следующем матче я поставлю на его место кого-нибудь другого, - сказал Тревор. - И все же будет нелегко решить, кого именно. Наиболее подходящая кандидатура - Брайс - выбыл под Рождество. Вот незадача!

Брайс был еще одним фланговым распасовщиком второго состава.

- Может быть, кто-нибудь из третьего состава? - спросил Пэджет.

- Барри, - коротко ответил Клоуз.

- Клоуз считает Барри хорошим игроком.

- И это правда. Пусть ростом он не выдался, зато он бойкий и шустрый.

- Вопрос в том, заслуживает ли он права играть в основе. Парень может прекрасно справляться во втором составе и, тем не менее, совершенно не годиться для первого.

- Я мало что помню о Барри, - сказал Пэджет. - Разве что, как он схватил меня за шиворот в прошлогодней игре с Сеймуром. Я думаю, что меня он помнит хорошо.

- Вот видишь, - сказал Клоуз, - год назад он мог атаковать Пэджета. Нет оснований предполагать, что он утратил эту способность сейчас. А Рэнд-Браун, как выяснилось, не может атаковать Пэджета. Следовательно, Барри более достоин играть за команду, нежели Рэнд-Браун, что и требовалось доказать.

- Впрочем, ладно, - ответил Тревор, - хуже от этого не станет. Мы испытаем, на что он способен. Во вторник у нас еще одна межшкольная игра. Ты поучаствуешь, Пэджет?

- Разумеется. Я уезжаю только в субботу.

- Ну, вот и молодчина. А мы посмотрим, что он может сделать против тебя. Как жаль, что ты нас покидаешь, в самом деле. С тобой мы бы запросто разнесли Риптон в пух и прах, как в том году.

Рикин противостояло пять соперников, но предстояло шесть матчей. Школой, с которой они сражались дважды в сезон, был Риптон. Сколько бы поражений команда не потерпела в матчах с другими противниками, победа хотя бы в одном поединке с Риптоном уже означала, что сезон прошел сносно. Победить Риптон два раза было неслыханным делом. Однако в этом году, казалось, был шанс. В предрождественском матче команда победила Риптон в гостях со счетом два - ноль. Но в конце сезона расчеты команды были нарушены внезапным уходом Пэджета, а также Брайса, который до этого расценивался в качестве подходящей замены первому.

А в том самом матче с Риптоном оба гола забил Пэджет, и оба были блестящими примерами индивидуального мастерства: не столь одаренный футболист вряд ли сумел бы их провести.

Следовательно, команда пришла к неутешительному выводу о том, что шансы на победу в следующем матче нельзя рассчитывать исходя из результатов первого. Для успеха в весеннем поединке команде необходимо разрабатывать новую тактику, принимая во внимание отсутствие Пэджета. В этих обстоятельствах возник вопрос: кто же будет пятнадцатым игроком? Кто бы ни играл в матче с Риптоном на позиции Пэджета, он, несомненно, укрепится в основном составе, если команда победит.

Кто же займет освободившееся место?

- Конечно же, Рэнд-Браун, - решает толпа.

Однако знатоки, как мы знаем, придерживаются другого мнения.

II Золотая бита.

Тревору много времени не потребовалось, чтобы восстановить былую форму. Он никогда не тратил слишком много времени на что бы то ни было. Он был наделен неистощимой энергией, за что его могли бы упрекать, если бы он не оправдывал это результатами. Футбол в школе никогда не процветал так, как сейчас, когда Тревор стал капитаном. И дело даже не в качественной игре первого состава. Мастерство игроков основы далеко не всегда зависит от капитана команды. Но даже неудачники, вплоть до самого посредственного мальчишки, проснулись в начале прошлого семестра и к своему же удивлению, начали принимать участие в общем деле. Тревор был грозой всех лодырей и бездельников, упрямым и несговорчивым парнем. На первый взгляд, его внешний вид не был впечатляющим. Так, один джентльмен, наслушавшись хвалебных речей сына об игре Тревора, был весьма разочарован, когда перед ним предстал не такой здоровяк, какого он ожидал увидеть. Но внешность обманчива, и Тревор подтверждал это своей блестящей игрой. Неудивительно, что даже во время первого матча он находился в прекрасной форме. Он работал за двоих: за себя и за Рэнда-Брауна и, казалось, ему все нипочем. Это был один из тех добросовестных людей, которые тренируются даже на каникулах.

Переодевшись, он спустился в комнату Клоуза. Тот сидел на окне в своей излюбленной позе: одна нога болталась в комнате, другая - снаружи. На ноге, которая была «дома» отсутствовал ботинок. Это свидетельствовало о том, что ее хозяину хватило сил, по крайней мере, начать переобуваться. То, что изнуренный Клоуз не сумел довести дело до конца, стоило ожидать. Из него бы вышел отличный актер: отдыхая, он представлял собой неповторимое зрелище.

- Скорее одевайся, и пойдем со мной в душевую, - сказал ему Тревор.

- С какой стати?

- Мне нужно поговорить с О’Харой.

- Ах да, я вспомнил. Туда ведь перевели Декстерский пансион. Я об этом слышал. Но чего ради?

- Один из декстерских ребят заболел корью на последней неделе каникул. Все вещи перетащили в душевую и парней перевели туда, вместо того, чтобы отправить домой.

Во время зимнего семестра полы в душевых устилали досками, и помещение превращалось в дополнительный спортзал, где можно было заняться боксом или фехтованием, если в настоящем спортзале не было места. Футбол и крикет пользовались здесь популярностью, тем более полы прекрасно подходили для таких игр. Вот только освещение было весьма скудным и препятствовало правильному подсчету очков.

- Я видел эти декстерские красоты, - сказал Клоуз. - Декстер, наверное, хотел бы, чтобы ребята круглый год жили в душе, и если б они там утонули, он вздохнул бы с облегчением. Рискну предположить, что если бы ему пришлось выбирать, кого казнить мучительной смертью, жертвой был бы О’Хара. Этот парень - небесная кара для любого заведующего

Я встречал парней, которые нарушают порядок всем назло. О’Хара - единственный, кто делает это круглыми сутками только ради забавы. Я не раз думал, не написать ли письмо в общество защиты животных от жестокого обращения. Ведь Декстера можно назвать животным, не правда ли?

- На самом деле, О’Хара прав. При виде Декстера и святой невольно сжимает кулак. И потом, О’Хара - ирландец, что тоже немаловажно.

В каждой школе есть пансион, пятнающий репутацию всего учебного заведения, и если углубиться в суть проблемы, станет очевидно, что виноват всегда заведующий. Если он принимает активное участие в жизни школы, тренирует ребят, судит в футболе и в крикете или просто, наблюдает за соревнованиями, то ему не составляет особого труда поддерживать порядок в пансионе. Школьники никогда не будут благонравными по своей воле - это аксиома. Однако шум и беспорядки в коридорах еще не говорят об отсутствии дисциплины. Показателем являются префекты*. Если уж они вступают в общие разборки и даже затевают их, можно с уверенностью утверждать, что пора бы заведующему сменить профессию и заняться разведением цыплят. Именно так дело обстояло с Декстером. В его пансионе царил беспредел. Такие заведующие как этот господин, практически не встречаются в привилегированных школах. В обычной частной школе он мог бы прийтись к месту, Рикину он был чужд. По своей сути он был «надзирателем». Он считал долгом заведующего вести войну против своего пансиона. Летом позапрошлого года декстерская команда победила в финале кубка школы по крикету. Поединок длился четыре дня - четыре дня славного, интереснейшего крикета. Декстер не видел ни одной подачи. Он бродил по уединенным тропинкам и заброшенным сараям с целью проверить, не курит ли кто в этих местах. Но ведь все, от мала до велика были на поле и наблюдали, как лучшая оборона дня крушится с подачей Хендерсона, а Мориарти зарабатывает блистательные пятьдесят три очка под конец игры. Вот так и проявляется характер заведующего.

- О чем тебе нужно поговорить с О’Харой? - спросил Клоуз.

- У него моя золотая бита, которую я дал ему на каникулах.

Эта фраза нуждается в пояснении. Речь идет о небольшой золотой бите, которая появилась десять лет назад следующим образом. Кубок победителя внутришкольных соревнований по крикету первоначально представлял собой тусклый и невзрачный сосуд, единственное его достоинство состояло в том, что он был сделан из серебра. Десять лет назад одному из наставников Рикина пришла в голову мысль о том, что было бы неплохо сделать что-нибудь полезное для школы, и он поспешил в ближайшую ювелирную мастерскую. Так появился новый кубок, больше прежнего, к тому же, искусно украшенный филигранными изделиями. К его основанию из черного древа крепились серебряные таблички, вмещавшие имя его обладателя и год славной победы. За право владения этим кубком предстояло бороться двенадцати пансионам, составлявшим Рикин, и он был официально провозглашен Кубком школы по крикету. Однако возник вопрос: что делать с прежним кубком? Представители Школьного пансиона, будучи в то время обладателями кубка, намекнули на то, что он должен перейти в собственность пансиона, являвшегося последним победителем турнира. «Вовсе нет», - возразили члены спортивного комитета. - Совсем иначе. Мы переплавим его в одиннадцать маленьких серебряных бит. Они станут наградой одиннадцати игрокам команды, и будут находиться в их распоряжении в течение одного года, если только команда не получит право владеть битами еще год, победив в состязании два раза подряд. Как вы на это смотрите, судьи?» И судьи держали ответ: «О люди неиссякаемой изобретательности и проницательности! Поистине черен тот день, когда вы остановитесь на полпути. Двигайтесь вперед!» И вот, они приступили к делу, после чего стало очевидно, что серебра не хватит на одиннадцать кубков, а лишь на десять. По этой причине щедрый на расходы директор приказал отлить еще одну биту - для капитана победившей команды. И чтобы выделить ее среди всех остальных, ее вылили из золота. Так вышло, что во время, о котором идет речь в нашем рассказе, обладателем золотой биты был Тревор. Пансион Дональдсона прошлым летом выиграл кубок школы, а Тревор был капитаном и, к слову сказать, заработал пять очков, не допустив ни одной ошибки.

- Нет, я бы никогда в жизни не доверил О’Харе свою биту, - сказал Клоуз относительно серебряного украшения, висевшего на цепочке его наручных часов. - Он наверняка уже успел заложить твою биту на каникулах. Зачем ты ему ее вверил?

- Родственники О’Хары хотели взглянуть на нее. Я ведь знаю, каков он дома. В предпоследний день каникул они пригласили меня на чашку кофе, и разговор зашел о бите, конечно же, потому что если бы мы не выиграли у декстерцев в финале, она перешла бы О’Харе. И вот, я отослал ему биту на следующий день и приложил записку с просьбой вернуть мне ее после каникул.

- Ну, тогда какая-то вероятность есть, что он не успел заложить ее в столь короткий срок. Тебе стоит поторопиться вернуть ее, пока не поздно. Меня лучше не ждать - я могу собираться целую вечность.

- А где Пэджет?

- Пьет чай в пансионе Дональдсона. По крайней мере, собирался.

- Похоже, мне придется идти одному. А я терпеть не могу ходить один.

- Если поторопишься, - сказал Клоуз, - то можешь успеть взять в спутники своего приятеля, очаровашку Рутвена. Он только что вышел.

Тревор пронесся вниз по ступенькам и догнал этого парня. Клоуз посмотрел на них с грустью и легким отвращением. Одним из немногих поводов для разногласий между товарищами было расположение Тревора к Рутвену (оба жили в пансионе Дональдсона). Клоуз не понимал, как человек в здравом уме и по своей воле может сдружиться с Рутвеном.

- Привет, Тревор, - поздоровался Рутвен.

- Пошли со мной в душевые, - предложил Тревор. - Мне нужно поговорить с О’Харой. Или нам не по пути?

- Я не иду в конкретном направлении. Во время учебы я никогда не знаю, чем заняться. Тоска зеленая!

Тревор никогда не понимал, как во время учебы может быть скучно. У него самого в это время, казалось, было столько дел…

- Тебе запретили участвовать в играх? - спросил он, припоминая что-то о медицинской справке.

- Нет, - ответил Рутвен и добавил, - слава богу.

Эти слова заставили Тревора замолчать. Ему было нечего сказать человеку, который благодарит бога за то, что ему запрещено участвовать в играх. Однако с этих пор он перестал удивляться, почему Рутвену было скучно. Они продолжили путь в молчании. О’Хары не было дома, как сообщил им младший ученик, встретивший их у двери.

- Когда он вернется, - попросил Тревор, - скажи ему, чтобы завтра после занятий он зашел ко мне на чашку чая и заодно принес мне биту. Не забудь.

Мальчик пообещал выполнить поручение.

III Статуя мэра.

Одним из жизненных принципов Донофа О’Хары, неунывающего потомка графов О’Хара, владельцев Татерфильдского замка, что в ирландском селении Клэр, был таков: «Никогда не отказываться от бесплатной чашки чая». И вот, приглашение Тревора, переданное младшим учеником, он махнул рукой на занятия с учителем математики (посвященные решению упражнений №200-206), отложил еще одну встречу - со своим сердечным другом Мориарти, с которым они хотели заняться боксом в спортзале, и легкой поступью направился в пансион Дональдсона. В тот день О’Хара был доволен собой, как никогда, по нескольким причинам. Уже ранним утром он успел посадить в калошу господина Декстера, мирно сидевшего за чашкой утреннего кофе и закусывавшего бутербродом с ветчиной. На первом уроке у О’Хары спросили перевод отрывка, который он, по счастливой случайности, подготовил - первые десять строк из ста заданных. Днем, на последнем уроке, посвященном французскому языку, он выдумал новый и оригинальный способ позабавиться и тут же привел его в исполнение. Вот это он называл насыщенной жизнью. Именно так каждый должен стремиться прожить свою жизнь.

Тревор ждал его у ворот. Пока они заходили, мимо промчалась карета, запряженная парой лошадей. В ней сидели два человека: директор школы, выглядевший устало, а также румяный мужчина невысокого роста, щегольски одетый. Он что-то громко и воодушевленно рассказывал директору.

Тревор и О’Хара помахали шапками в знак приветствия, которое осталось незамеченным. Директор, казалось, был погружен в глубокое раздумье.

- Интересно, что это директор делает в карете, - заметил Тревор, глядя колеснице вслед. - И кто этот тип с ним?

- Этот тип - Юстас Бриггз.

- А кто такой Юстас Бриггз?

О’Хара заговорил с густым ирландским акцентом и объяснил, что сэр Юстас - мэр города Рикина, ярый политик и ненавистник ирландской нации, судя по его письмам и речам.

Они зашли в комнату Тревора. Клоуз, как всегда отдыхал, усевшись на подоконнике.

- Здорово, О’Хара? - сказал он. - Судя по затаенной радости на твоем лице, ты только что подшутил над Декстером, я ведь прав?

- Так это было еще утром, за завтраком. Самое большое веселье было на французском, - ответил О’Хара и повел подробный рассказ о том, какие методы он применил для того, чтобы учителю-французу, с которым его свела судьба не в добрый для последнего час, жизнь медом не казалась. Этот джентльмен, проводя уроки, имел обыкновение сидеть каждый раз за одной и той же партой. По случайному совпадению, это была парта О’Хары. Руководствуясь принципом, что со своей собственностью человек вправе распоряжаться по своему усмотрению, на перемене он тайно вошел в кабинет и вывинтил из парты все шурупы. В результате, в течение первых тридцати минут урока весь класс дружно выкапывал месье Гандинуа изпод обломков. После того, как этот господин восстановил равновесие, он первым делом, выставил О’Хару за дверь. Предвидя это обстоятельство, О’Хара заранее захватил с собой шоколадные конфеты, а также «Руководство для начинающего взломщика» и весело провел оставшуюся половину урока в коридоре. Вот это он называл занимательным уроком французского.

- О чем это вы говорили, когда вошли? - спросил Клоуз. - Кто там плохо отзывался об Ирландии, О’Хара?

- Некто Бриггз.

- И как ты на это смотришь? Неужто ты не предпримешь никаких шагов?

- Никаких шагов, - улыбнулся О’Хара, - а разве мы не…

На этом он оборвал свою речь.

- Ну?

- Ладно, только смотрите, не проболтайтесь, - сказал он серьезно, - иначе меня исключат и Мориарти тоже…

- Исключат? - переспросил Тревор, оторвав взгляд от чайника, который он наполнял. - Что это вы такого натворили, в самом деле?

- Дружок, начни-ка с самого начала, - предложил Клоуз.

- Ну, видите ли, дело было так, - начал О’Хара. - Первый раз я услышал это от Декстера. Он, как всегда, хотел меня пристыдить и сказал: «О’Хара, не читал ли ты, что сегодня пишут в газетах?» Я сказал, что нет, не читал. «Вот как! - сказал он. - А ты почитай. Кое-что тебе покажется интересным. «И что же, сэр? - вежливо спросил я. «А вот что, - сказал он. - Ирландские члены Палаты Общин продолжают устраивать постоянные беспорядки. Почему это происходит, ты мне можешь объяснить? Почему ирландцы всегда лезут вперед и устраивают беспорядки в целях саморекламы?» «Почему же, сэр?» - спросил я, не зная, что еще сказать. На этом разговор был окончен.

- И что же дальше? - спросил Клоуз.

- После завтрака Мориарти принес мне газету и показал статью об ирландцах. Писал некто Бриггз. «Весьма разумная и сдержанная заметка», как отозвались о его письме. Но ей-богу! Если это сдержанная заметка, то хотел бы я знать, что представляет собой несдержанная! Так вот, Мы ее полностью прочитали, и Мориарти сказал: «Разве можем мы оставить это как есть?» И я ответил: «Нет, мы это так не оставим». «Так, как мы поступим? - спросил Мориарти. - Я бы устроил ему самосуд: вымазав в дегте, обвалял бы в перьях!» «Это невозможно. Но почему бы не сделать это с его статуей?» - предложил я. Так и порешили. Знаете, где находится статуя мэра? В зоне отдыха, за рекой.

- Я знаю это место, продолжай, - сказал Клоуз, - это превосходнейшая история. Я всегда считал тебя отчаянным парнем, но, пожалуй, этот случай бьет все предыдущие рекорды.

- Ты был в душевой после того, как туда перевели пансион Декстера? - продолжил рассказ О’Хара. - По обе стороны от двери вдоль стен тянутся два длинных ряда кроватей. Наши с Мориарти - в самом дальнем конце.

- Прямо возле балкона. Ясно, - сказал Тревор.

- Именно. Так вот, каждый вечер, в половину одиннадцатого, Декстер проверяет, все ли мы здесь. Затем запирает дверь и отправляется спать. До завтрака мы его не видим. Смит, швейцар, открывает дверь, выпускает нас, и мы идем в столовую.

- Ну и?.

- Итак, вчера, в час ночи, когда все уже спали, наш с Мориарти праздник только начался. Мы встали, оделись и залезли на балкон. Ты видел окна балкона? Они открываются сверху, и перелезть через низ довольно трудно. Но мы справились. Выпрыгнув из окна, мы приземлились на гравий.

- Высоко, - заметил Клоуз.

- Да, я даже слегка ушибся. Но тут была другая причина. Я выпрыгнул первым и еще не успел встать, как Мориарти свалился на меня. Вот так я и поранился. Но это все пустяки. Мы срезали путь через площадку, перемахнули через забор и спустились к реке. Было не очень темно - чудесная ночь, отовсюду струился изумительный запах реки…

- Поменьше поэзии, - перебил его Клоуз, - давай, ближе к делу.

- Мы забрались в лодочный сарай…

- Как? - спросил практичный Тревор. Сторожа имели обыкновение запирать сарай на ночь.

- У Мориарти был подходящий ключ, - кратко пояснил О’Хара. - Мы забрались внутрь и спустили шлюпку на воду, захватили немного дегтя (в лодочных сараях всегда найдется деготь) и погрели к берегу.

- Постой, - прервал его Тревор, - ты говорил о дегте и перьях. А где вы взяли перья?

- Мы использовали листья. Они вполне годятся для этого, и на берегу их была куча. Итак, мы привязали лодку к берегу и подошли к площадке отдыха. Потом мы перелезли через ограду - противную колючую ограду - и направились к статуе. Знаешь, где она? Прямо в центре, выставленная на всеобщее обозрение. Мориарти залез первым, я подал ему деготь и кисть. Затем забрался и я со своей кистью, и мы приступили. Первым делом мы принялись раскрашивать ему лицо. Было темно и почти ничего не видно, но думаю, у нас неплохо получилось. Мы покрыли статую густым слоем дегтя и, решив, что этого достаточно, достали из карманов листья и усыпали ими голову мэра. После этого мы проделали то же самое с остальными частями тела. Через полчаса, удовлетворенные проделанной работой, мы вернулись к лодке и поплыли обратно.

- И что же вы делали до половины восьмого?

- Вернуться тем же путем было невозможно, и мы решили переночевать в сарае.

- Да… У меня нет слов, - таков был комментарий Тревора. Клоуз закатился смехом. О’Хара не переставал радовать его забавными историями. Когда ирландец уже собирался уходить, Тревор напомнил ему про золотую биту.

- Надеюсь, ты ее не потерял, - сказал он.

О’Хара полез в карман, но, обнаружив, что он пуст, полез в другой.

По его лицу пробежала легкая тень волнения, которая тут же отразилась на лице Тревора.

- Готов поклясться, что она была вот в этом кармане! - воскликнул О’Хара.

- Ты не потерял ее?! - призвал его к ответу Тревор.

- Конечно, потерял, - уверенно сказал Клоуз. - Если хочешь знать, где твоя бита, я тебе отвечу, что она непременно лежит где-то на пути от душевой к статуе мэра. К примеру, у подножья статуи… Ты посеял ее, вот молодчина! О, Святой Патрик, куда смотрел ты, что допустил такое! - шутливо заметил Клоуз.

О’Хара прекратил поиски.

- Бесполезно, - сказал он. - Извини, приятель, жаль, что так вышло… Да лучше б я потерял десять фунтов!

- В этом тоже не вижу смысла, - огрызнулся Тревор. - Почему, черт возьми, ты не можешь быть повнимательнее!

О’Хара в раскаянии не произнес ни слова. Клоуз решил, что именно он должен указать на светлую сторону дела.

- Не стоит огорчаться, - успокоил он Тревора. - Если бита так и не найдется, а она должна найтись, тебе останется просто-напросто сказать директору, что она пропала, и он сделает новую. До соревнований она тебе не понадобится. Так что времени у тебя предостаточно.

Дело в том, что перед состязаниями игроки сдавали кубки и биты организаторам, так как призы должны были официально присутствовать на первенстве.

- Пожалуй, ты прав. Все образуется, - согласился Тревор, - но, надеюсь, ее не найдут где-нибудь возле статуи мэра.

О’Хара сказал, что тоже на это надеется.

IV Лига подает знак.

На нижнем этаже главного корпуса находилась доска объявлений, куда за день до соревнований вешали список действующего состава команды. У первого и второго составов матч должен был состояться во вторник на этой неделе. Дублю предстояло сражаться с командой, незадолго до этого потерпевшей поражение в игре с Рикином. У первого состава был межшкольный поединок.

В четверть одиннадцатого, Барри в сопровождении своего соседа по комнате М’Тодда, который редко покидал его более чем на две минуты, проходил мимо доски объявлений. Внимание футболиста было приковано к списку второго состава. Уход Брайса, как думал Барри, давал шанс занять его место. Единственным конкурентом он считал Кроуфорда из Школьного пансиона, который тоже был фланговым распасовщиком третьего состава. В списке ему сразу бросилось в глаза имя Кроуфорда. Казалось, оно было написано в два раза крупнее остальных имен. Имя же Барри в списке отсутствовало. То, что он был отчасти готов к неудаче, едва ли могло его утешить. В этом семестре он так стремился попасть во второй состав.

Внезапно он обнаружил странное явление. На другом фланге играл Рэнд-Браун. А если Рэнд-Браун - во втором составе, то кто же будет играть в первом?

Он заглянул в список.

- Идем! - торопливо сказал он М’Тодду. Ему захотелось скрыться от посторонних взглядов в какое-нибудь уединенное место, где он мог бы предаться своему восторгу.

Он чуть не лишился чувств, увидев свое имя в списке первого состава. И все-таки оно было здесь, черным по белому написано: М. Барри. Отделенное тонкой красной линией, но все же здесь! В самые радостные моменты своей жизни он даже не мечтал об этом.

М’Тодд медленно изучал список второго состава. Он все делал медленно, только кушал быстро.

- Идем! - снова сказал Барри.

После долгих и глубоких размышлений М’Тодд все-таки докопался до мудрой истины. Он повернулся к Барри и поведал ему о своем открытии с такой торжественностью, с какой говорит человек, осознающий значимость собственных слов.

- Послушай!.. - произнес он. - Твоего имени здесь нет.

- Я знаю. Идем!

- Но ведь это означает, что ты не играешь во втором составе!.

- Ясное дело! Короче, если ты не идешь, я ухожу сам.

- Но послушай…

Барри скрылся за дверью. Вскоре М’Тодд последовал за ним. Они остановились на дорожке, усыпанной гравием.

- Что с тобой? - спросил М’Тодд.

- Ничего, - ответил Барри.

- Ты переживаешь, что не попал во второй состав?

- Нет.

Да ладно, я же вижу. Пошли, съедим булочку.

В понимании М’Тодда только глубоко укоренившуюся печаль было невозможно излечить свежей хрустящей булочкой. На него самого это лекарство неизменно оказывало положительное воздействие.

- Какая еще булочка! - Барри был в шоке от этого предложения. - Я должен поддерживать форму!

- Но ведь ты уже не играешь во…

- Дурак, я играю в первом! Уяснил?

М’Тодд выпучил глаза. Его мозг был не способен соображать так быстро.

- А как же Рэнд-Браун? - спросил он.

Рэнд-Браун - не у дел. Непонятно? Дурак ты! Рэнд-Браун играет во втором составе, а я - в первом.

- Но ведь ты…

Тут М’Тодд умолк. Он хотел сказать, что Барри - еще так молод, ему всего лишь шестнадцать лет, да и маленький рост не позволит ему успешно играть в основном составе. Он сдержался, зная, что замечание будет не вполне правомерным. Барри раздражали намеки на его невысокий рост, и М’Тодду не раз приходилось испытывать это на себе, когда он говорил об этом с пренебрежением.

- Знаешь, что мы будем делать после уроков? - сказал Барри. - Мы устроим тренировку. Тебе это полезно, а я хочу отработать пас на полной скорости. Ты можешь волочиться в привычном для себя темпе, а я буду забегать сзади.

М’Тодд не находил повода для возражений. Волочиться в привычном для себя темпе - пять километров в час - его вполне устраивало.

- А потом, - воодушевленно продолжил Барри, - я хочу отработать пас назад центровому. Пэджет делал это здорово в том семестре, и Тревор, вероятно, ждет того же от меня. Итак, я буду пасовать назад, а ты будешь ускоряться, чтобы успеть его принять. Ясно?

М’Тодду это было вовсе не по душе. Он предложил внести маленькую поправку в схему действий: - Может, ты возьмешь с собой кого-нибудь другого?

- Не будь мокрой курицей! - сказал Барри наотрез. - Тебе просто необходимо двигаться больше!

В итоге М’Тодд всегда делал так, как хочет Барри. Он уступил и в этот раз, проведя промежуток времени с половины пятог