Пушкинско-гоголевский период русской литературы. Влияние обстановки в России на политические взгляды Гоголя. История создания поэмы "Мертвые души". Формирование ее сюжета. Символическое пространство в "Мертвых душах" Гоголя. Отображение 1812 года в поэме.
Аннотация к работе
В этом противоречии - признании великого значения Гоголя для России и непризнании такового для западного мира (как видим, непризнании не оправдавшемся) - скрыт один из величайших парадоксов, или секретов, русского писателя. Потому что Запад значительно опередил Россию в социально-экономическом развитии; потому что на Западе кипит общественно-политическая мысль, кстати, не обязательно социалистического толка (к социалистическим теориям отношение Белинского в конце жизни заметно изменилось); Гоголь же вырос на почве феодальной, крепостной России, на почве традиционализма. Иван Киреевский так не считал, первенство Запада он признавал не во всем и далеко не безоговорочно; напротив, именно Россия, по Киреевскому, сохранила животворное начало христианской цивилизации (впоследствии получившее название «русская идея»), которое взрастило Гоголя, но именно поэтому его творчество мало что говорит западному читателю. Гоголь разрушил привычное представление о прямой зависимости эстетической ценности и художественной значительности от прогресса социальных отношений и общественных идей. Эта значительность вырастает из всей целокупности человеческих связей, в том числе из ее, как говорил Гоголь, низких рядов, «сора и дрязга», из жизненной пошлости, которая (какой неожиданный парадокс!) не только может служить питательной почвой высокого искусства, но даже усиливать его воздействие.Чернышевским точка зрения, согласно которой с Гоголя начинается новый период русской литературы, поскольку предшествовавший ему, пушкинский, благополучно завершился , в известном смысле (в том смысле, который они в него вкладывали) вполне убедительна. Между тем можно высказать и другую гипотезу - о едином - пушкинско-гоголевском периоде русской литературы, можно попытаться по-новому оценить то значение, которое Пушкин и Гоголь, в доводах Белинского и Чернышевского противопоставленные друг другу, имели для русской культуры. Своеобразие пушкинско-гоголевского периода русской литературы заключается в постоянном и плодотворном динамическом напряжении бинарных оппозиций русской культуры: аристократических тенденций и демократических, «эстетического» уклона и «этического», архаистов и новаторов, славянофильства и западничества, консерватизма и либерализма, духовного и светского (в немалой степени связанного с процессом секуляризации культуры и сопротивлением этому процессу донкихотов христианства), реального и идеального, поэзии и прозы, чистой художественности и критического пафоса, всемирной отзывчивости и национальной самобытности, преимущественного интереса к жизни внутренней или жизни внешней, к форме или содержанию, к общественному служению или поиску вечных истин, стремления изображать или преображать реальность, противостояния Москвы и Петербурга как культурного двуединства. И Пушкин, и Гоголь отдавали должное обоим полюсам оппозиций и при этом в известной мере дистанцировались от тех тенденций, которые в немалой степени ими и были порождены. На мой взгляд, пушкинско-гоголевский период начался с публикации первых произведений Пушкина и окончательно оформился публикацией последних произведений Гоголя.Гоголь родился 20 марта (1 апреля н. с.) 1809 г. в местечке Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии. Гоголь учился сначала в Полтавском училище, а затем в 1821 г. поступил в только что открывшуюся в Нежине гимназию высших наук. Гоголь был душой этого театра, ставил пьесы, с увлечением писал декорации и блестяще играл роли, главным образом комические. Из гимназии Гоголь вынес горячую приверженность просветительским идеям, любовь к литературе и искусству, романтическую настроенность. В гимназии Гоголь написал повесть «Братья Твердиславичи», балладу «Две рыбки», сатиру на нежинских обывателей «Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан», ряд стихотворений.В «Кратком обзоре общественного мнения за 1827 г.», представленном царю Бенкендорфом, отмечалось, с какой неодолимой силой живет в сознании закрепощенных крестьян мысль о свободе: «Они ждут своего освободителя... и дали ему имя Метелкина. Членам этих кружков, вспоминал Герцен в «Былом и думах», было свойственно «глубокое чувство отчуждения от официальной России, от среды, их окружавшей, и с тем вместе стремление выйти из нее», а некоторым - «порывистое желание вывести и ее самое» Немногочисленные по своему составу кружки стали после 1825 года наиболее характерной формой политической деятельности прогрессивно настроенной интеллигенции, напряженно искавшей в новых исторических условиях методы и средства революционного преобразования страны. Под влиянием "общей политической атмосферы, растущего недовольства крепостническим строем, в Нежинской «гимназии высших наук» возникло «дело о вольнодумстве», в котором была замешана значительная часть профессоров и учеников. «Дело о вольнодумстве» проливает свет на ту атмосферу, которая царила в Нежине и в которой воспитывался Гоголь. Маслянников привел имена учеников гимназии, которые накануне восстания декабристов, таинственно перешептывались, сообщ
План
Содержание
Введение
1. Творчество Гоголя
1.1.Пушкинско-гоголевский период русской литературы
1.2. Детство и юность Гоголя
1.3. Влияние обстановки в России на политические взгляды Гоголя
1.4.Гоголь в Петербурге
2. Мертвые души
2.1.Формирование сюжета «Мертвые души»
2.2.История создания поэмы «Мертвые души»
2.3.Лирические отступления. Жанр «Мертвых душ»
2.4.II том «Мертвых душ»
2.5.Символическое пространство в «Мертвых душах» Гоголя
3. 1812 год в творческом сознании автора поэмы «Мертвые души»
3.1.Россия «мертвых душ»
3.2.1812 год в «Мертвых душах»
Заключение
Список литературы
Введение
При жизни Гоголя, да и в течение многих десятилетий позже, никто бы не подумал, что двухсотлетие со дня его рождения будет отмечаться как культурное событие мирового значения. В России, впрочем, писатель был признан буквально с первой своей прозаической книги, «Вечеров на хуторе близ Диканьки», но только для России. В полемике с К. С. Аксаковым В. Г. Белинский писал: «Где, укажите нам, где веет в созданиях Гоголя этот всемирно-исторический дух, равно общее для всех народов и веков содержание? Скажите нам, что бы сталось с любым созданием Гоголя, если б оно было переведено на французский, немецкий или английский язык?» С этими словами перекликается мнение Ивана Киреевского, человека других, чем у Белинского, убеждений и философской ориентации: «Если бы и можно было перевесть Гоголя на чужой язык, что, впрочем, невозможно, то и тогда самый образованный иностранец не понял бы лучшей половины его красот».
В этом противоречии - признании великого значения Гоголя для России и непризнании такового для западного мира (как видим, непризнании не оправдавшемся) - скрыт один из величайших парадоксов, или секретов, русского писателя. Почему Белинский считал Гоголя неинтересным для Запада? Потому что Запад значительно опередил Россию в социально-экономическом развитии; потому что на Западе кипит общественно-политическая мысль, кстати, не обязательно социалистического толка (к социалистическим теориям отношение Белинского в конце жизни заметно изменилось); Гоголь же вырос на почве феодальной, крепостной России, на почве традиционализма. Иван Киреевский так не считал, первенство Запада он признавал не во всем и далеко не безоговорочно; напротив, именно Россия, по Киреевскому, сохранила животворное начало христианской цивилизации (впоследствии получившее название «русская идея»), которое взрастило Гоголя, но именно поэтому его творчество мало что говорит западному читателю.
Гоголь разрушил привычное представление о прямой зависимости эстетической ценности и художественной значительности от прогресса социальных отношений и общественных идей. Эта значительность вырастает из всей целокупности человеческих связей, в том числе из ее, как говорил Гоголь, низких рядов, «сора и дрязга», из жизненной пошлости, которая (какой неожиданный парадокс!) не только может служить питательной почвой высокого искусства, но даже усиливать его воздействие.
Недавно в Лондоне я видел книгу, название которой в переводе на русский звучит так: «Тысяча и одно произведение, которые вы должны прочесть, прежде чем умрете». В этой книге энциклопедического типа присутствуют (в виде кратких разборов) два произведения Гоголя - «Мертвые души» и «Нос». С «Мертвыми душами» все более или менее понятно. Но «Нос». Почему каждый, прежде чем умереть, должен прочитать «Нос»? Потому что эта немудреная с виду вещь таит в себе огромный философски-художественный потенциал.
Самое главное в том, что в повести устранен персонифицированный носитель злого начала (черт, дьявол, люди, вступившие с ними в связь и выступающие их «агентами»), или, если рассуждать в категориях поэтики, устранен носитель фантастики, но сама «чертовщина», сама фантастичность остаются. На фоне традиций, особенно романтических (Гофман, Тик, Шамиссо, В. Одоевский, Антоний Погорельский и т. д.), это преобразование равносильно революции в сфере художественного мышления, революции, значение которой можно было оценить только в наше время, после произведений Кафки или, скажем, лауреата Нобелевской премии португальского писателя Жозе Сарамаго .
В сущности, «нефантастическая фантастика» или, иначе, неэвклидово начало пронизывает все гоголевское творчество, например, комедию «Ревизор», где в ситуации подмены (qui pro quo) переосмыслены все возможные, явленные жизнью и литературой варианты. Ведь на месте Хлестакова мог быть действительно важный чиновник, до поры до времени скрывающий свою цель, чтобы, в конце концов, наказать порок (Правдин в «Недоросле»). Это мог быть заведомый проходимец, выдававший себя за важное лицо (Пустолобов в «Приезжем из столицы...» Квитки-Основьяненко). Это мог быть, наконец, случайный человек, которого ошибочно приняли за инспектирующего чиновника, но который не собирался воспользоваться создавшейся ситуацией (случай с Пушкиным в Нижнем Новгороде). Три варианта, четвертого не дано. Но только не для Гоголя. Человек, который не строил никаких планов и даже смутно представлял себе все происходящее, с таким успехом сыграл роль «уполномоченной особы», которая была бы не под силу ни сознательному обманщику, ни действительному ревизору. Он поставил на грань кризиса не только нескольких чиновников, но и весь «город»; он вовлек всех в атмосферу напряженного ожидания - расправы, наказания, вознаграждения, наконец, восстановления справедливости; он создал обстановку страха и тревожно-радостного возбуждения, не имея для всего этого каких-либо психологических качеств. Хлестаков, по словам Гоголя, - «лживый, олицетворенный обман» (IV, 118), и то действие, которое разворачивается с его невольным участием, приобретает миражный, гротескный отсвет. Отметим, кстати, тонкость гоголевской формулировки: есть «обман», но нет «обманщика», есть «ложь», но нет «лжеца» («Хлестаков вовсе не надувает» - IV, 99). Тем самым Гоголь переосмыслил и давнюю традицию пикарески, плутовского романа, перечеркнув ее сюжетную схему, принятый типаж, но многократно усилив конечный эффект.
«Неэвклидово начало» ощутимо и в поэме «Мертвые души», которая возникла при российской общественно-политической отсталости, вопреки или даже благодаря ей, вновь демонстрируя гоголевский парадокс об отсутствии прямой зависимости художественного прогресса от социального. «Чичиков, - писал Рудольф Касснер, - вовсе не продукт кризисов (Storungsprodukt), как его современники на Западе, он не вышел ни из какой революции и потому - вне всякой романтики и дара красноречия». Да, вне романтики и красноречия, но не вне человеческих эмоций и побуждений.
Источник парадокса Гоголя в том, что он всегда предоставляет возможность двойного прочтения - и комически-сатирического, и драматически-трагичного. Известны слова Гоголя: «Герои мои вовсе не злодеи; прибавь я только одну добрую черту любому из них, читатель помирился бы с ними всеми» (VIII, 293; «Четыре письма к разным лицам по поводу "Мертвых душ"»). Но все дело в том, что такие «черты» (о чем писатель умалчивает) скрывают гоголевские герои уже в наличном, сегодняшнем состоянии. Отсюда возможность двойного прочтения. Покажем это на примере «Женитьбы», которую Достоевский причислял (наряду с «Мертвыми душами») к «глубочайшим произведениям» Гоголя .
Целью работы является анализ восприятия 1812 год в творческом сознании автора поэмы Мертвые души.
Исходя из цели , определены следующие задачи: 1. Изучить творчество Гоголя
2. Проанализировать годы юности ,как начало литературной деятельности Определить Влияние обстановки в России на политические взгляды Гоголя
3. Изучить Формирование сюжета «Мертвые души»
4. Рассмотреть .историю создания поэмы «Мертвые души»
5. Проанализировать 1812 год в творческом сознании автора поэмы мертвые души
6. Определить Пушкинско-гоголевский период русской литературы
7. Выделить символическое пространство в «Мертвых душах» Гоголя